Девушка, которая застряла в паутине - Давид Лагеркранц

Микаэль понимал, что это безумие, но не видел другого выхода. Дав ей скрыться за вершиной холма, он двинулся за ней. Быстрым шагом дошел до перекрестка, в полной уверенности, что уйти далеко она не могла. Однако наверху Блумквист убедился, что ее и след простыл – и ее, и мужчины. Они словно сквозь землю провалились. Улица была совершенно пуста, если не считать парковавшегося чуть подальше черного «БМВ» да парня с козлиной бородкой и в старомодной дубленке, шедшего ему навстречу по другой стороне улицы.

Куда же они подевались? Тут нет никаких боковых улиц, куда можно ускользнуть, никаких незаметных переулков. Может, они зашли в какой-нибудь подъезд? Микаэль спустился к Торкель-Кнутссонсгатан, всматриваясь направо и налево, но ничего не увидел. Прошел мимо того, что когда-то было «Котелком Самира» – их бывшим излюбленным заведением, а теперь стало ливанским кафе «Таббоули» и, конечно, могло использоваться в качестве убежища. Впрочем, Блумквист не понимал, как она смогла бы успеть дотуда добраться. Он ведь шел за нею по пятам… Где же она, черт возьми? Может, они с мужчиной стоят где-то и наблюдают за ним? Микаэль дважды оборачивался, подозревая, что они могут возникнуть у него за спиной, и еще раз вздрогнул от леденящего ощущения, что кто-то смотрит на него в оптический прицел. Но тревога была ложной – по крайней мере, насколько он мог понять.

Мужчины и женщины нигде видно не было, и когда Микаэль, наконец, сдался и побрел домой, ему казалось, будто он избежал большой опасности. Он не имел представления, насколько это ощущение соответствовало действительности. Но сердце у него колотилось, а в горле пересохло. Обычно Блумквист не очень-то легко пугался. Но сейчас его перепугала почти пустая улица. Этого он не понимал. Микаэль лишь точно знал, с кем ему необходимо поговорить. Надо связаться с Хольгером Пальмгреном, бывшим опекуном Лисбет.

Но сперва ему следовало выполнить свой гражданский долг. Если увиденный им мужчина действительно был тем же человеком, что и на камере наблюдения Франса Бальдера, и имелся хотя бы минимальный шанс его найти, необходимо поставить в известность полицию, поэтому Микаэль позвонил Яну Бублански. Убедить комиссара оказалось не так-то легко, но прежде всего Микаэлю было не так-то просто убедить самого себя. Однако, несмотря на многочисленные уклонения от истины в последнее время, у него, видимо, сохранился старый кредит доверия. Бублански пообещал выслать наряд.

– Что ему понадобилось в твоих кварталах?

– Не знаю, но подозреваю, что поискать его будет не лишним.

– По-прежнему чертовски неприятно, что Август Бальдер находится неизвестно где, – добавил Бублански с некоторым укором в голосе.

– По-прежнему чертовски неприятно, что у вас произошла утечка, – ответил Микаэль.

– Могу сообщить тебе, что нашу утечку мы идентифицировали.

– Неужели? Это же замечательно!

– Боюсь, что не так замечательно. Мы полагаем, что могло иметься несколько утечек, из которых все относительно безобидны, за исключением, возможно, самой последней.

– Тогда вам надо постараться найти ее.

– Мы делаем все, что можем. Но мы начинаем подозревать…

– Что?

– Ничего…

– Ладно, ты не обязан рассказывать.

– Мы живем в безумном мире, Микаэль.

– Правда?

– В мире, где безумное считается нормальным.

– В этом ты, пожалуй, прав. До свидания, комиссар.

– До свидания, Микаэль. Только не делай больше глупостей.

– Я постараюсь, – ответил он.

Микаэль пересек Рингвэген и спустился в метро. Он поехал по красной линии в сторону станции «Норсборг» и вышел в районе Лильехольмен, где уже около года в маленькой современной квартире без порогов жил Хольгер Пальмгрен. Услышав в телефоне голос Блумквиста, он явно испугался. Но как только Микаэль заверил, что с Лисбет всё в порядке – надеясь, что в этом отношении не грешит против истины, – журналист сразу почувствовал, что ему рады гораздо больше.

Вышедший на пенсию адвокат Хольгер Пальмгрен на протяжении многих лет являлся опекуном Лисбет, с тех самых пор, когда она тринадцатилетней девочкой находилась взаперти в психиатрической клинике Святого Стефана в Упсале. К настоящему моменту Хольгер перенес два или три инсульта, был старым и несчастным человеком и уже какое-то время передвигался лишь с помощью ходунков, а иногда почти не мог передвигаться даже с ними. Левая сторона его лица отвисла, а левая рука почти не двигалась. Но мозг его был ясным, а память – исключительной, если речь шла о давних событиях, и особенно если дело касалось Лисбет Саландер. Никто не знал ее так, как он.

Хольгер Пальмгрен добился успеха там, где все психиатры и психологи совершали ошибки или, возможно, не слишком старались. После проведенного в аду детства, когда девочка утратила доверие ко всем взрослым и представителям властей, Хольгер Пальмгрен нашел к ней подход и заставил разговаривать. Микаэль считал это маленьким чудом. Лисбет являлась кошмаром для всех психотерапевтов. А Хольгеру она рассказывала о своих самых болезненных детских воспоминаниях. В частности, именно поэтому Микаэль сейчас набрал код на дверях дома 96 на площади Лильехольмсторг, поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил.

– Старый друг, – приветствовал его в дверях Хольгер. – Как я рад тебя видеть… Но у тебя бледный вид.

– Я просто немного плохо спал.

– Легко понять, если в тебя стреляют… Я читал об этом в газете. Жуткая история.

– Это точно.

– Произошло что-то еще?

– Я сейчас расскажу, – ответил Микаэль, усаживаясь на красивый желтый мягкий диван возле балкона и ожидая, пока Хольгер с огромным трудом опустится в стоящее рядом инвалидное кресло.

Затем журналист начал в общих чертах пересказывать события. Но когда он дошел до своих соображений-подозрений, зародившихся на булыжной мостовой Бельмансгатан, его тотчас прервали.

– Что ты говоришь?

– Я думаю, это была Камилла.

Хольгер буквально оцепенел.

– Та Камилла?

– Именно та.

– Господи, – произнес Хольгер. – И что произошло?

– Она исчезла. Но задним числом возникло ощущение, будто в мозгу у меня все завертелось…

– Могу понять. Я полагал, что Камилла пропала из нашей жизни раз и навсегда.

– Сам-то я почти забыл, что их было двое…

– Еще как двое – две сестры-двойняшки, которые ненавидели друг друга.

– Конечно, я это знал, – продолжал Микаэль. – Но потребовалось напоминание, чтобы я начал задумываться всерьез. Я ведь, как уже говорилось, размышлял над тем, почему Лисбет ввязалась в эту историю. Зачем ей, бывшему суперхакеру, понадобилось интересоваться примитивным вторжением в компьютеры?

– И теперь ты хочешь, чтобы я помог тебе понять…