Девушка, которая застряла в паутине - Давид Лагеркранц

Он улыбнулся, потому что внезапно все понял.

Лисбет встала из-за стола. Ей не хотелось больше мучить Августа. На мальчика и так навалилось достаточно, а вся ее идея была идиотской с самого начала.

Это так типично – возлагать слишком большие надежды на несчастных савантов! Август уже продемонстрировал достаточно впечатляющие способности… Лисбет снова вышла на террасу и осторожно пощупала рану, которая по-прежнему болела. Позади нее послышались какие-то звуки – быстрое царапанье по бумаге. Она развернулась и подошла обратно к кухонному столу. И в следующее мгновение улыбнулась.

Август написал:

Лисбет уселась на стул и сказала мальчику, теперь уже не глядя на него:

– О’кей! Впечатляет. Но давай немного усложним задачу. Возьми 18206927.

Мальчик съежился над столом, и Лисбет подумала, что, пожалуй, было наглостью сразу подбросить ему восьмизначное число. Но чтобы вообще иметь шанс на удачу, им необходимо пойти гораздо дальше этого, и ее не удивило, что Август опять начал нервно раскачиваться верхней частью тела. Однако через пару секунд он наклонился вперед и написал на своем листе:

– Отлично, а что ты скажешь о 971230541?

983 х 991 х 997, – написал Август.

– Отлично, – сказала Лисбет и продолжила…

Алона и Эд стояли перед черным, походившим на куб, головным офисом Форт-Мида с зеркальными стеклянными стенами, на забитой до отказа стоянке, неподалеку от большого обтекателя радиоантенны. Эд нервно вертел в руках ключи от машины, поглядывая в сторону электрифицированного заграждения и окружающего леса. Ему надо было в аэропорт, и он говорил, что уже опаздывает. Но Алона не хотела его отпускать. Она держала руку у него на плече и качала головой.

– Это же потрясающе.

– Да, довольно-таки примечательно, – ответил он.

– Значит, все выловленные нами в группе «Пауков» кодовые слова – Танос, Энчантресс, Земо, Алкема, Циклон и тому подобные, – все они характеризуются тем, что являются…

– Врагами Осы в первом выпуске комиксов, да.

– Отпад.

– Какой-нибудь психолог наверняка смог бы извлечь из этого что-нибудь интересное.

– Тут должна быть какая-то навязчивая идея, причем глубокая.

– Без сомнения. У меня возникает ощущение ненависти, – сказал он.

– Надеюсь, ты будешь осторожен.

– Не забывай, что я по сути своей бывший парень из банды.

– Это было давно, Эд, много килограммов назад.

– Вес тут ни при чем. Как это там теперь говорят: можно забрать парня из гетто…

– Но нельзя забрать гетто у парня[68].

– От этого не избавишься. Кроме того, в Стокгольме мне будет помогать Радиотехнический центр вооруженных сил. Они так же, как и я, заинтересованы в том, чтобы раз и навсегда обезвредить этого хакера.

– А если об этом узнает Джонни Ингрэм?

– Будет нехорошо. Но, как ты понимаешь, я подстелил немного соломки. Даже обменялся парой слов с О’Коннором.

– Я так и подозревала… Могу я что-нибудь для тебя сделать?

– Да-с.

– Выкладывай.

– Компашка Джонни Ингрэма, похоже, полностью в курсе шведского полицейского расследования.

– Ты подозреваешь, что они каким-то образом прослушивают полицию?

– Или же у них где-то имеется источник, предположительно какой-нибудь карьерист в шведской Службе безопасности. Если я соединю тебя с двумя своими лучшими хакерами, ты можешь в этом покопаться.

– Звучит рискованно…

– Ладно, забудь.

– Нет, мне это нравится.

– Спасибо, Алона. Я пришлю тебе больше информации.

– Удачной поездки, – пожелала она.

Эд чуть надменно улыбнулся, сел в машину и уехал.

Потом Микаэль даже толком не мог объяснить, как он понял. Вероятно, что-то в лице Ребекки Свенссон – что-то одновременно знакомое и незнакомое, – возможно, именно из-за полной гармонии в его чертах напоминало о своей полной противоположности и, в сочетании с другими предчувствиями и подозрениями, возникшими у Микаэля в процессе работы над статьей, подсказало ему ответ. Правда, до конца уверен он по-прежнему не был. Но уже не сомневался в том, что творится что-то очень нечистое.

Мужчина у перекрестка, теперь неторопливо двинувшийся дальше со своей картой и коричневой сумкой, несомненно, являлся тем же персонажем, которого он видел на камере наблюдения в Сальтшёбадене, а такое совпадение казалось слишком неправдоподобным и явно должно было что-то означать, поэтому Микаэль на несколько секунд замер на месте и задумался. Затем он повернулся к женщине, называвшей себя Ребеккой Свенссон, и максимально уверенным тоном сказал:

– Ваш друг уходит.

– Мой друг? – с откровенным удивлением переспросила она. – Что вы имеете в виду?

– Вон тот человек, – уточнил Микаэль, показывая на худую спину мужчины, который немного раскачивающейся походкой уходил по Тавастгатан.

– Вы шутите? Я в Стокгольме никого не знаю.

– Что вам от меня надо?

– Я хотела только познакомиться с вами, Микаэль, – ответила она, опустив руку на блузку, словно желая расстегнуть пуговицу.

– Прекратите! – резко возразил он, уже собираясь сказать все, что думает, когда она посмотрела на него так беззащитно и жалобно, что он совершенно сбился и на мгновение подумал, что все-таки ошибся.

– Вы на меня сердитесь? – обиженно спросила женщина.

– Нет, но…

– Что?

– Я вам не доверяю, – произнес он жестче, чем собирался.

– Похоже, вы сегодня несколько не в себе, Микаэль? Лучше встретимся как-нибудь в другой раз, – сказала Ребекка с грустной улыбкой.

Она поцеловала его в щеку, так деликатно и быстро, что он не успел ей помешать. Потом, кокетливо помахав ему пальцами, двинулась вверх по холму на своих высоких каблуках, с такой изощренной самоуверенностью, будто ничто в мире ее не волновало. На мгновение Блумквист задумался, не следует ли остановить ее и подвергнуть своего рода допросу, но не понимал, как это сможет привести к чему-нибудь конструктивному. Вместо этого он решил пойти следом.