Слабая ведьма - Ирина Цыганок

— Здравствуй, ведьма. — Голос у мага даже во сне оставался неприятным. — Тебе разве не говорили, что с твоей маной баловаться заклинаниями опасно?! — У нового Аргола была все та же старая песня.

— Зачем такой, как ты, сокровища Агад-Зера?

Мирра из сна старательно убеждала себя, что маг давно мертв, что бояться его или его привидения не стоит, но, когда зловещий старик шагнул к кровати и костлявыми длинными пальцами ухватил ее за руку, женщине захотелось истерично закричать. Это она и попыталась сделать, но, как всегда бывает в страшных снах, тело отказалось ей повиноваться, крик умер в горле, так и не родившись, маг в это время неожиданно заинтересовался ее руками.

— Что это? — забубнил он себе под нос. — Не может быть! Мир поистине тесен… Какие у тебя интересные узоры на руках! А куда ты дела браслеты?

Мирра ответила ненавидящим взглядом.

— Ба, да ты полна сюрпризов, а это у тебя что?

Костлявые пальцы старца потянулись к Мирриному лицу, и тут уж, несмотря ни на что, Мирра закричала. И проснулась. В комнате было пусто, только странное свечение умирало у стены — вероятно, какой-то выкрутас местного климата.

Ведьма облегченно перевела дыхание. Страх, навеянный сном, быстро улетучивался, неприятным и неожиданным напоминанием о нем оказался только отвернутый рукав ее ночной сорочки. Но это было объяснимо: наверняка она сама случайно сдвинула его во сне.

Сон ей привиделся или не сон, а больше Мирра спать не ложилась. Остаток ночи она провела в сборах и с первыми лучами солнца уже выезжала за низкие стены Готтара.

По плану, составленному еще во Вране, следующим пунктом ее путешествия значился Андор-Афель — северо-восточный форпост эльфов, тот самый горный городок, куда ее, полуживую, притащили Эйнар и Бинош.

Говорят, найти скрытый от чужих глаз эльфийский город может только тот, кто получил от хозяев приглашение побывать в нем. Когда-то Мирра с Г’Асдрубалом гостили в другом эльфийском городе — Ферни-Эт, и их пригласили приехать еще раз. Распространялось ли это приглашение на Андор-Афель? Мирра не была уверена. Зато она была дочерью лесного народа, а значит, умела прекрасно ориентироваться в лесу и надеялась отыскать верховую тропу, по которой однажды покидала город вместе с Бинош и Эйнаром.

Мирра выбрала проселок, ведущий в нужном ей направлении, и пустила Тень быстрым шагом. Сумка с провизией, заготовленной в дорогу, выросла чуть не вдвое, так как бывшая правительница не знала, насколько затянутся поиски.

К вечеру местность начала заметно повышаться, ночевать путница остановилась прямо в лесу. Каменные лбы, выпиравшие тут и там среди проплешин в лесных зарослях, казались ей смутно знакомыми. Мирра готова была поклясться, что меньше чем за день выйдет прямиком к Оль-Героху. В башне можно было бы заночевать с некоторым комфортом, а потом попробовать повторить путь Бинош и Эйнара (с ней самой на носилках) от Вороньего Гнезда до того лесного перекрестка, где им повстречался Хаэлнир. Искушение было велико, кто-то прямо-таки нашептывал ей в оба уха: «Иди к башне, иди к башне». Мирра тряхнула головой, отгоняя морок. Если неуспокоившийся дух Аргола (а говорят, некоторым злодеям заказан путь в Чертог Ожидания) решил таким способом заманить ее в свою бывшую крепость, то он сильно просчитался. После памятного кошмара она скорее в конуру Испоха полезла бы, чем в башню.

Мирра присела рядом с костром, сложив под рукой заранее собранный валежник. Эйнар рассказывал ей, что наемник, оказавшись в одиночестве на открытой местности, приспосабливается спать сидя, урывками, просыпаясь каждые полчаса, чтобы подкинуть дров в огонь и оглядеть местность. Путешественница скормила костру первую порцию веток и закрыла глаза, приказав себе проснуться минут через двадцать.

Проснулась она утром от холода. Костер давно прогорел и погас. Тень спокойно щипала траву на краю лесной проплешины. Соня с трудом распрямила спину и, клацая зубами, принялась заново разжигать огонь. Так начался первый день ее поисков Андор-Афеля. За ним последовали два точно таких же. Она ужасно устала, подъела почти все припасы, а от простуды ее спасали только солидные порции драконьей крови. Наконец в сумерках третьего дня, когда драконница совсем отчаялась найти эльфийское поселение, Тень неожиданно сделала очередной поворот на бесконечной лесной дороге, и взгляду путницы открылась почти забытая картина — золотые крыши Андор-Афеля, купающиеся в последних лучах заходящего солнца.

— У меня есть теория, согласно которой традиции и нравы народов тесно связаны с особенностями строения их пищеварительной системы. Когда нет нужды постоянно думать о том, чем заполнить желудок, голова освобождается для весьма интересных мыслей. Нам, эльфам, гораздо проще рассуждать о мировой гармонии и заниматься отвлеченными науками, чем людям, вынужденным каждый день заботиться о добыче пропитания. Тем больше мы ценим труды тех из вас, кто сумел возвыситься над потребностями собственного желудка.

— Но я же своими глазами видела, как ты ешь! — воскликнула Мирра.

— Мы можем обходиться без органической пищи, но это не значит, что мы лишены вкуса! — пояснил Хаэлнир. — Вон, к примеру, Бреанир слывет у нас большим гурманом, отчего и имеет несвойственное вообще-то эльфу брюшко. Так вот о чем я хотел сказать, мне кажется, что темперамент каждой их рас напрямую связан с тем, как устроено их пищеварение. Любовь драконов так же всепоглощающа, как их огненные желудки; люди-деревья годами сплетают свои корни, медленно взращивая привязанность друг к другу; мы, эльфы… Мы гораздо чаще размышляем и поем о любви, чем занимаемся ею…

Мирра гостила в Андор-Афеле второй месяц. Бурный восторг от встречи остался позади, за ним последовало разочарование — Г’Асдрубала давно не видели в этих местах. Потом было отчаяние: ни Хаэлнир, ни его сородичи не смогли рассказать ничего нового о Родовых Гнездах драконов. Никто не знал, где они находятся и как их найти. А больше, собственно, спрашивать было не у кого. Несчастная проплакала несколько ночей подряд, но долго предаваться отчаянию в прекрасной стране эльфов было попросту невозможно. Теперь она вела философские беседы с Хаэлниром, безотчетно бросая на него завлекающие взгляды. (Что поделать, девичьи мечты — вещь невероятно стойкая, даже если ты давно не юная дева, а почти достойная мать семейства. К тому же раз некоторые драконы находят забавным бросать жен…)

— Что-то я не слышала об эльфийском воздержании, скорее наоборот! — усмехнулась Мирра. — То-то в некоторых языках слово «эльф» и слово «соблазнитель» — синонимы.

— Ах, это просто сказки! — отмахнулся Хаэлнир. — К выбору партнера мы подходим куда более серьезно, чем люди. Эльф избирает одну подругу на всю жизнь, а живем мы очень долго… К тому же, если ты заметила, у нас рождается не так много детей. Не все партнеры совместимы и способны дать потомство. Поэтому в выборе супруга мы руководствуемся не только и не столько любовью!

— А чем же тогда? — тихо спросила Мирра.

— Я неверно выразился, — мягко улыбнулся Хаэлнир, — я имел в виду, что под словом «любовь» мы подразумеваем не то же самое, что люди. Наша любовь далека от страсти, вряд ли она подходит таким стремительным и страстным существам, как вы.