Ричард Длинные Руки - монарх - Гай Юлий Орловский

Он покачал головой.

— Если бы только мог!.. И никто не может. Вы должны сами пожелать очень сильно передать часть своей мощи.

— Я желаю!

Он опустился в кресло рядом с моим.

— Ваше Величество, сейчас у меня совсем нет сил ни на что… Если хотите мне помочь, закройте глаза. Представьте меня, но только живого. Вообразите, что я, ваш вассал, верный и преданный вам, которого вы поклялись защищать и блюсти его интересы, смертельно раненный лежу на полу в луже крови… Только от вас, вашего желания зависит, буду ли жить или сейчас испущу последний вздох, а вы будете укорять себя, что могли спасти, но не спасли…

— Да что ты на мою совесть жмешь, — пробурчал я, — она у меня гибкая, когда надо мне, и стальная, когда нужно другим… Ладно, глаза закрыл, расслабился так, что совсем бисексуал, очень желаю тебе выздоровления… даже страстно желаю! Что-то еще?

— Нет, — прошелестел ответ, — нет, уже протягиваю кружечку… Великое Небо, как же он огромен и страшен вблизи…

Оставался в недвижимости он не так уж и долго, но когда заговорил, голос прозвучал сильно и красиво, со всеми обертонами:

— Действительно черный океан тьмы, злобы и неистовой мощи… Бездонный, бескрайний, а я со своей кружечкой, как песчинка на бесконечном берегу… вот только и берега там нет, а только океан хаоса…

Я сам кое-как преодолел волну темного ужаса, затолкал его вглубь и сказал наигранно бодро:

— Главное, ты нахлебался этих помоев досыта, теперь, как смотрю, бодр и весел! По бабам, да?

Он кисло усмехнулся.

— Спасибо, Ваше Величество. Вы, как всегда, грубо ласковы. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали. И в этот раз, и в прошлые… А сейчас, с вашего разрешения, продолжу доламывать стену, я уже вижу смутно там тени, но еще не понял, что там за ними, такие ли они, как я, или же это что-то вообще…

— Час добрый, — сказал я, — но когда прибудет Маркус, ты обязан оставить все и явиться немедленно. Не знаю, сможешь ли быть полезен, но когда решается вопрос, быть миру или не быть…

— Клянусь, — ответил он. — Ваше Величество…

— Логирд, — ответил я. — Да, кстати, погоди еще чуть. Ты можешь сказать, что со мной случилось, когда я попытался шагнуть с южного материка на северный?..

Он качнулся из стороны в сторону.

— А что случилось?

— Я чуть не сдох, — ответил я. — Целый день пытался выжить, а потом еще двое суток ноги тряслись, и до сих пор в желудке будто раскаленные камни!

Он подумал, исчез, появился снова, пару мгновений висел передо мной, опять пропал, будто его и не было.

Я устал ждать, сотворил себе большую чашку черного кофе и бутерброд побольше, но чуть не выронил, когда Логирд внезапно возник передо мной так близко, что моя рука с чашкой оказалась внутри его призрачного тела.

— Вы счастливчик, сэр Ричард! — заявил он.

— Ну да, — согласился я саркастически, — до сих пор жжет, хотя Карл-Антон лечил меня долго и старательно.

— Вас должно было распылить так, — сказал он с нажимом, — что не осталось бы даже пыли!.. Вы же посмели утащить вещи Изначальных! Это немыслимо!..

Я проговорил обалдело:

— Погоди-погоди… так это из-за того ящика меня так корежило?

— То не просто ящик, — сказал он с чувством. — Как вы беспечны…

— Погоди, — повторил я, — это значит, что если мне понадобится прыгнуть, как кузнечику, из Сен-Мари, скажем, в Ричардвиль, меня уже так не перекрутит, как хозяйка мокрую тряпку?

Он покачал головой.

— Не перекрутит. Но все равно там не все до конца ясно. Могут быть опасности. На самом деле никто не знает, зачем на самом деле появляется то окошко… что и не окошко вовсе. Но не для переходов с места на место, это точно.

— Когда под рукой нет молотка, — сказал я, — гвоздь можно забить и короной. Сейчас не до жиру, дорогой Логирд. Справимся с Маркусом, начнем все тайны вселенной растайнивать!.. А сейчас все для фронта, все для победы. Значит, говоришь, могу рискнуть?

Он ответил нехотя:

— Если только очень-очень нужно… А так я бы не советовал.

Он исчез так стремительно, что я даже не понял, в какую из стен метнулся, хотя, насколько помню, при достаточном усилии он перемещается на огромные расстояния практически моментально.

Не знаю, что значит, очень-очень нужно, или даже «просто очень нужно», у меня, как мне кажется, все чрезвычайно и безотлагательно нужно. Я для пробы поднял рукав рубашки до самого плеча, там и разместил браслет буквально на бицепсе. Вроде бы держится крепко, но ощущение такое, что хоть и плотно, но подстроится и раздвинется, если вдруг бицепс с какой-то дури разрастется.

При опущенном рукаве как будто ничего и нет, только мурашки там бегают, но, думаю, постепенно привыкну, если не сдохну.

Сцепив челюсти, я задержал дыхание, надо быть готовым к боли, вспомнил как можно ярче один уединенный и почти не посещаемый балкон в левом крыле, где была моя резиденция после возвращения короля Леопольда, а как только начало возникать окошко, согнулся и полез, как вор в чужую квартиру.

Похоже, это в самом деле что-то иное, а не короткий путь между заданными точками, глупо делать подобный лаз, когда можно создать приличную дверь… если только это не для собаки, которую выпускали побегать и покакать где-то на соседнюю планету.

Я выполз на той стороне, рухнул на холодные камни, в спину дует холодный северный ветер и воет в щелях между плитами и в проеме двери, небо в низких тучах.

Боль все-таки прошлась по всему телу, оставляя жуткую слабость, я подумал со злостью, что если не сумею с нею справляться, то лучше птеродактилить, крылышками хоть и дольше, но не так опасно и больно.

К счастью, на балкон так никто и не вышел, я поднялся, цепляясь за грубые, как я сам, камни, долго пытался отдышаться.

Да, у меня есть стационарные зеркала перемещений, одно даже портативное, хоть и заряжается очень долго, есть пентаграммы аббата Дитера, кольца Возвращения Альины, Браслет Иедумэля или Гонца, могу даже сам поптеродактелить, так что вроде бы всего до фига, но это ошеломило бы разве что деревенского колдуна, я же привык в прошлой жизни пользоваться не меньшим разнообразием транспорта, но и тогда ворчал то на пробки, то на задержки рейса…

И еще надо бы как-то смягчить условия перемещения с места на место. Пока что все варианты далеки от идеального, а я цаца такая привередливая…

Уши еще ничего не уловили, даже нос смолчал, но некое чувство подсказало, что в эту сторону кто-то идет. Прислушавшись, я уловил легкие женские шаги, этого еще недоставало, затем сердце радостно тукнуло.

Я еще не понял, чего это оно вот так, но губы начали раздвигаться в улыбке, а когда появилась Аскланделла, я уже улыбался во весь рот, а она, надменная и величественная, в изумлении застыла в проеме, густые черные брови на чересчур бледном лице с нежной кожей не поднялись, а взлетели, как испуганные птицы.