На темной стороне - Брэндон Мулл

«Но иногда приходится делать то, что должно».

— Хорошо, — сказала Кендра. — Постараюсь сделать, что смогу. У меня последний вопрос. Если я выживу, что мне делать дальше? То есть… как мне дальше быть? Я ведь фееподобная… Что это значит?

«Живи полной жизнью. Борись со злом. Больше давай, чем бери. Помогай другим поступать так же. Все остальное получится само собой. Отойди подальше от святилища!»

Кендра попятилась от миниатюрной статуэтки на крошечном постаменте. Перед ее глазами все поплыло; ее разом наполнили многочисленные ощущения. Она чувствовала вкус меда, хрустящих яблок, сочных грибов и чистой воды. Ее ноздри вдыхали ароматы свежевспаханного поля, влажной травы, спелых ягод и пышных трав. Она слышала шелест ветра, рокот прибоя, раскаты грома и еле слышное потрескивание, как будто утенок клювиком пробивался из яичной скорлупы. Солнце согревало ее, а легкий туман охлаждал. На некоторое время она утратила зрение, зато сохранила слух, осязание, обоняние. Мир воспринимался ясно и отчетливо, как никогда.

Когда к Кендре вернулась способность видеть, она заметила, что статуэтку окружает яркий ореол. Она инстинктивно прищурилась и закрыла глаза рукой, боясь ослепнуть. Потом снова осторожно взглянула на статуэтку, но свет не причинил ей боли. Надеясь, что этот свет добр к ней, она осмелилась открыто посмотреть на статуэтку. По сравнению с ней остальной мир стал скучным, серым, мрачным. Весь свет и все цвета мира сосредоточились в крошечной статуэтке размером с палец.

И вдруг статуэтка пошла трещинами; в траву с тихим звоном посыпалась каменная крошка. На пьедестале остался лишь ослепительно блестящий камешек в форме яйца. На секунду камешек сверкнул ярче статуэтки. Потом свет словно пригас, ушел, впитался в камень, и он стал неотличим от миллионов других — разве что был особенно белым и гладким.

В мир вернулись краски. В небе снова ярко засияло полуденное солнце. Кендра больше не чувствовала присутствия Королевы фей.

Опустившись на колени, она бережно взяла с пьедестала гладкий камешек. На ощупь он казался самым обычным — не легче и не тяжелее своих собратьев. Хотя он больше не мерцал, Кендра не сомневалась в том, что камешек — талисман. Как могла вся сила, охранявшая святилище, вместиться в такой маленький и ничем не примечательный предмет?

Обернувшись, Кендра увидела, что шлюпка снова причалила к острову. Она побежала к Пэттону, боясь, что наяды вытащат шлюпку на середину озера до того, как она в нее прыгнет.

— Не спеши, — сказал Пэттон. — Они подчиняются приказам.

— Нехотя! — уточнил голос из-под воды.

— Тише! — шикнул другой голос. — Нам нельзя говорить!

— В прошлый раз я тоже беспрепятственно доплыла назад, — вспомнила Кендра, ступая в шлюпку.

— Ну как, все хорошо? — спросил Пэттон.

— В общем, да, — ответила Кендра. — И все-таки лучше давайте я все расскажу, когда мы доберемся до палатки.

— Тоже верно, — согласился Пэттон. — Пока могу сказать лишь одно — твой камешек сияет почти так же ярко, как ты.

Кендра посмотрела на камешек. Он был совершенно белый и гладкий, но ей вовсе не казалось, будто от него исходит свет. Она села. Пэттон положил весла на колени. Ведомая невидимыми руками, шлюпка отчалила от острова и заскользила к лодочному сараю. Задрав голову, Кендра увидела на высоком дереве золотистую сову с человечьей головой. Их взгляды встретились; из глаза совы выкатилась слеза.

Сет и Лина ждали их в беседке над пирсом. Ни на настиле, ни в соседних беседках не было ни сатиров, ни дриад, ни гномов. Видимо, они с уважением отнеслись к просьбе Пэттона и проявляли чуткость и понимание.

Кендра и Пэттон отдыхали, сидя в шлюпке. К лодочному сараю их, очевидно, толкали те же наяды, что совсем недавно пытались их утопить. Сет пожалел, что не видел, чем занималась Кендра на острове. Едва сестра спрыгнула на берег, она сразу же скрылась за кустами. Лина говорила ему, что над островом вспыхнул ослепительный свет, но Сет ничего не увидел.

— Вы здорово отвлекали наяд, — сказал он.

— Я готова была на что угодно, лишь бы не дать им утопить моего мужа, — ответила Лина. — Конечно, они мои сестры и я их по-своему люблю, но иногда они бывают просто несносными! Я радовалась предлогу подразнить их.

— Как по-вашему, у Кендры все получилось?

— Должно быть, она пообщалась с королевой. Только королева может приказать наядам беспрепятственно вернуть их на берег. — Лина прищурилась. — На острове что-то изменилось! Не совсем понимаю, в чем дело. Сначала вспыхнул свет, а теперь… все какое-то другое. — Поджав губы, Лина задумчиво следила за шлюпкой, которая скользила по воде.

Сет быстро сбежал по ступенькам на пирс и очутился у дверей лодочного сарая одновременно с Кендрой и Пэттоном.

— Ну как, хорошие новости? — спросил он.

— Да, наверное, — ответила Кендра.

— Что там у тебя за яйцо? — спросил Сет.

— Это не яйцо, а камешек, — уточнила Кендра и крепко сжала камешек в ладони. — Я вам сейчас все расскажу, только давайте вернемся в палатку.

Пэттон обнял Лину.

— Ты была великолепна! — сказал он, быстро целуя ее в губы. — И все же мне стало не по себе, когда я увидел, как ты дразнишь своих сестриц. Мало что доставило бы им большее удовольствие, чем возможность затащить тебя под воду!

— А мне кажется, им мало с кем пришлось бы так упорно для этого сражаться, — возразила Лина.

Они вышли из беседки и спустились на луг. Им наперерез устремились три высокие дриады; они загородили людям дорогу к палатке. Посередине шла очень высокая дриада с золотисто-каштановыми волосами — та самая, что еще вчера переговаривалась с дедушкой и бабушкой. Дриада слева внешне напоминала коренную американку, ее одежда была цвета земли. Дриада справа была платиновой блондинкой, а ее одеяние напоминало замерзший водопад. Все три высокие, грациозные женщины были по меньшей мере на голову выше Пэттона.

— Здравствуй, Лизетта! — дружелюбно обратился Пэттон к средней дриаде.

— Даже здороваться с тобой не желаю, Пэттон Берджесс! — мрачно, хотя и певуче ответила дриада. — Что ты сделал со святилищем?

— Со святилищем?! — Пэттон озадаченно обернулся через плечо. — А что с ним такое?

— Оно разрушено, — заявила дриада-блондинка. — Его больше нет!

— Ты велел нам уйти, а сам разрушил святилище! — добавила коренная американка.

Лизетта покосилась на Кендру и прищурилась:

— Зато твоя подруга сияет ярче солнца!

— Надеюсь, вы не обвините нас в том, что мы разбили статуэтку! — презрительно возразил Пэттон. — У нас не только нет такого желания — у нас и возможностей для этого нет! Королева фей разрушила святилище по собственной воле.