Благородный Дом. Книга 1. На краю пропасти - Джеймс Клавелл

– Но вы ведь тоже англичанка, – нахмурилась Кейси.

– И да и нет. Я англичанка, но родом из Ванкувера, провинция Британская Колумбия. А живем мы – Питер, я и дети – в Штатах, в старом добром Голливуде, Калифорния. Я действительно не знаю, кто я. Наполовину одно, наполовину другое.

– Мы тоже живем в Лос-Анджелесе, Линк и я.

– Я считаю, он потрясающий мужчина. Вам повезло.

– А сколько вашим детям?

– Четыре и восемь. Слава богу, у нас подача воды еще не ограничена.

– Как вам Гонконг?

– Он очаровывает, Кейси. Питер собирает здесь материал для книги, так что для него это просто замечательно. Господи боже мой, если даже половина легенд соответствует истине… Все эти Струаны, и Данроссы, и все остальные, и ваш Квиллан Горнт.

– Он не мой. Я познакомилась с ним только сегодня вечером.

– Вы вызвали небольшое землетрясение, когда прошли с ним через зал, – засмеялась Флер. – Если собираетесь остаться здесь, поговорите с Питером. Он введет вас в курс дела – насчет всевозможных скандальных историй. – Она кивнула Диане Чэнь, пудрившей нос перед одним из зеркал. – Это мачеха Джона Чэня, жена Филлипа Чэня. Она жена номер два: его первая жена умерла. Евразийка, ее почти все терпеть не могут, но она едва ли не самый добрый человек из тех, кого я здесь встречала.

– А почему ее терпеть не могут?

– Завидуют по большей части. Ведь она, в конце концов, жена компрадора Благородного Дома. Мы познакомились с ней уже давно, и она отнеслась ко мне просто потрясающе. Женщине, особенно неместной, тяжело в Гонконге. Не знаю почему, но она вела себя со мной как с членом семьи. Она была восхитительна.

– Разве она евразийка? Выглядит как китаянка.

– Иногда и не различишь. По словам Питера, ее девичья фамилия – Чжун, а ее матери – Сун. Семья Чжун происходит от одной из любовниц Дирка Струана, а семья Сун – незаконные отпрыски знаменитого художника Аристотеля Квэнса. Слышали о нем?

– О да.

– Множество лучших гонконгских фамилий… э-э… В общем, старик Аристотель дал четыре ветви…

В этот момент дверь в туалет открылась, из нее вышла женщина, и Флер сказала:

– Слава богу!

Ожидая своей очереди, Кейси вполуха прислушивалась к разговорам. Все они крутились вокруг одного и того же: одежда, жара, перебои с водой, жалобы на ама и других слуг, дороговизна, дети или школы. Потом настала ее очередь, а когда Кейси вышла, Флер Марлоу куда-то исчезла и подошла Пенелопа.

– О, я только теперь узнала, что вы не хотели уходить. Не обращайте внимания на Джоанну, – спокойно посоветовала Пенелопа. – Она зануда. Всегда была такой.

– Это моя вина: я еще не привыкла к вашим обычаям.

– Глупости это все, но со временем вы свыкнетесь с тем, что гораздо проще позволять мужчинам вести себя по-своему. Я лично ухожу с удовольствием. Должна сказать, для меня их разговоры по большей части скука смертная.

– Да, иногда так и есть. Но дело в принципе. К нам должны относиться как к равным.

– Мы никогда не будем равными, дорогая. Во всяком случае, здесь. Это Гонконг, колония ее величества.

– Мне все это говорят. И как долго будет длиться наше отсутствие?

– О, где-то с полчаса. Определенного времени не существует. Вы давно знакомы с Квилланом Горнтом?

– Сегодня вечером увидела в первый раз.

– Он… его не очень-то жалуют в этом доме.

– Да, я знаю. Мне рассказали о той рождественской вечеринке.

– Кто рассказал?

Кейси поведала то, что знала.

Наступило напряженное молчание. Потом Пенелопа промолвила:

– Нехорошо, когда посторонние оказываются вовлеченными в семейные дрязги, верно?

– Да, – согласилась Кейси. – Но ведь такое случается в каждой семье. Мы – я и Линк – приехали сюда, чтобы организовать новый бизнес. Мы надеемся, что начнем его с одной из ваших крупных компаний. Мы здесь чужаки и знаем это, потому и подыскиваем партнера.

– Хорошо, дорогая. Я уверена, что вы примете решение. Будьте терпеливы и осторожны. Ты согласна, Кэтрин? – обратилась она к невестке.

– Да, Пенелопа. Я согласна. – Кэтрин посмотрела на Кейси тем же спокойным взглядом, что и Данросс. – Надеюсь, вы сделаете правильный выбор, Кейси. Все люди здесь довольно мстительные.

– Почему?

– Общество у нас очень тесное, много родственных связей, все знают друг друга – тут ничто не тайна. Это одна причина. Другая в том, что ненависть здесь длится поколения и питают ее целыми поколениями. Если ненавидишь, то ненавидишь всей душой. Есть и третья: нравы здесь пиратские, ограничений мало, так что можно безнаказанно проворачивать разные дела, да еще какие. И наконец, здесь очень высоки ставки: огреб кучу золота – можно законно им владеть, даже если оно нажито незаконно. Гонконг – такое место, где все в движении: сюда никто не приходит, чтобы остаться навсегда, даже китайцы – лишь заработать денег и уйти. Другого такого места нет на земле.

– Но ведь уже несколько поколений Струанов, Данроссов и Горнтов живут здесь, – возразила Кейси.

– Да, но все они здесь по одной причине – из-за денег. Деньги – здешнее божество. Как только они у вас появляются, вы исчезаете – европейцы, американцы и, конечно же, китайцы.

– Ты преувеличиваешь, Кэти, дорогая, – заметила Пенелопа.

– Да. И все же это правда. Добавлю еще причину: мы все время живем на грани катастрофы. Нас преследуют пожары, наводнения, эпидемии, оползни, беспорядки. Половина населения – коммунисты, половина – националисты, и они ненавидят друг друга так, что ни одному европейцу этого никогда не понять. А Китай – Китай может проглотить нас в любой момент. Так что живи сегодня, и к черту все остальное! Хватай, что сможешь, потому что кто знает, что будет завтра? Не вставай ни у кого на пути! Люди здесь жестче, чем где-нибудь, ибо в Гонконге все действительно непрочно, тут нет ничего постоянного.

– Кроме Пика, – вставила Пенелопа. – И китайцев.

– Даже китайцы стремятся побыстрее разбогатеть и выбраться отсюда – больше, чем многие другие. Погодите, Кейси, вы поймете. Вы ощутите на себе чары Гонконга – или его зло, в зависимости от вашего ви́дения. Для бизнеса это самое восхитительное место на земле. Скоро у вас появится ощущение, что вы в центре мира. Для мужчины это буйство страстей и захватывающее приключение. Господи, для мужчины это просто замечательно, но для нас это ужасно. Каждая женщина, каждая жена страстно ненавидит Гонконг, сколько бы ни делала вид, что это не так.

– Да будет тебе, Кэтрин, – начала Пенелопа, – ты снова преувеличиваешь.

– Нет. Нет, я не преувеличиваю. Мы все живем здесь под угрозой, Пенни, и ты это прекрасно знаешь! Мы, женщины, ведем битву, которую нам суждено проиграть… – Кэтрин остановилась и выдавила из себя улыбку. – Прошу прощения, что-то я разошлась. Пенн, думаю, я пойду поищу Эндрю, а если он захочет остаться, потихоньку улизну, с твоего позволения.