Ночь и день - Вирджиния Вульф

Мистер Баснетт уже почти успел убедить Мэри в том, что и она тоже относится к этому «мы» и разделяет «наши» взгляды и представления о «нашем» обществе и политике, разительно отличающемся от общества в целом, в высшем смысле, конечно.

Появление Кэтрин было абсолютно неуместным и напомнило Мэри о таких вещах, о которых она предпочла бы не вспоминать.

— Так вы ужинали в городе? — спросила она вновь, с легкой улыбкой рассматривая синий шелк платья и туфельки, расшитые жемчугом.

— Нет, дома. Вы начинаете новое дело? — нерешительно спросила Кэтрин, глядя на бумаги.

— Мы начинаем, — ответил мистер Баснетт.

— Я подумываю о том, чтобы уйти с Расселл-сквер, — пояснила Мэри.

— Понятно. Вы будете работать где-то еще?

— Что ж, боюсь, мне нравится работать, — сказала Мэри.

— Боитесь! — вставил мистер Баснетт, давая понять, что ни один разумный человек не может бояться своей любви к работе.

— Да, — сказала Кэтрин, словно в ответ на его мысль. — Я бы тоже хотела чем-нибудь заняться — чем-нибудь таким, что мне будет интересно.

— Да, это самое главное, — сказал мистер Баснетт. Он внимательно посмотрел на нее и принялся набивать трубку.

— Но вам будет не хватать времени, — заметила Мэри. — Я хочу сказать, есть разная работа. Никто не работает так много, как мать с маленькими детьми.

— О да! — сказал мистер Баснетт. — Именно женщин с младенцами мы и собираемся охватить.

Он взглянул на свой листок, скатал его в трубочку и уставился на огонь. Кэтрин поняла, что в его присутствии нужно говорить прямо, сдержанно и конкретно, иначе ее просто не поймут, а о чем-то придется умолчать. Но мистер Баснетт лишь с виду такой сухарь, решила она, потому что у него очень умный и понимающий взгляд. Это ей понравилось.

— И когда все узнают? — спросила она.

— Что вы имеете в виду — о нас? — переспросил он с улыбкой.

— Это зависит от многих вещей, — сказала Мэри.

Похоже, конспираторы обрадовались, что кто-то всерьез заинтересовался их планами.

— Создавая общество вроде того, которое хотели бы создать, а пока ничего более мы сказать вам не можем, — начал мистер Баснетт, слегка вздернув подбородок, — следует помнить о двух вещах: о прессе и о народе. Прочие общества, которые называть не стоит, канули в Лету, потому что адресовались исключительно ко всяким чудакам. Если вам не нужно общество взаимных восторгов, которое умирает, как только его члены обнаружат недостатки друг друга, следует привлечь на свою сторону прессу. И обратиться к народу.

— В этом и сложность, — задумчиво произнесла Мэри.

— И тогда за дело примется она, — сказал мистер Баснетт, кивая в сторону Мэри. — Из всех нас только она — капиталист. Она может посвятить этой работе все свое время. Я служу в конторе и могу заниматься проектом только в свободное время. Вы, случайно, не ищете работу? — спросил он Кэтрин со странной смесью уважения и недоверия.

— В ближайшее время ее работой будет замужество, — ответила за нее Мэри.

— А, понятно, — сказал мистер Баснетт.

Он допускал такую возможность: и он, и его друзья уже обдумали женский вопрос, как и многие другие, и определили ему почетное место в своей схеме мироустройства. Несмотря на грубость его манер, Кэтрин почувствовала это — мир, на страже которого будут стоять Мэри Датчет и мистер Баснетт, показался ей правильным, хотя вовсе не красивым и отнюдь не романтичным — или, образно говоря, таким, где на горизонте тянутся ряды деревьев, связанные полосами синего тумана. Потому что на долю секунды в его лице, обращенном к огню, она увидела лицо настоящего мужчины, которого сегодня еще можно встретить, хотя чаще попадаются на глаза служащий, адвокат, правительственный чиновник или рабочий. Не то чтобы в мистере Баснетте, дни свои отдававшем торговле, а вечера — благу общества, осталось много от того идеала; но в этот миг его юность и пыл — пусть умозрительный, пусть ограниченный — превознесли его над прочими людьми. Перебрав в уме те крохи обрывочных сведений, что ей довелось услышать, Кэтрин задалась вопросом: какую цель может преследовать такое общество? Затем вспомнила, что своим приходом помешала им заниматься делом, и поднялась — и, все еще размышляя об этом обществе, сказала мистеру Баснетту:

— Что ж, надеюсь, вы меня позовете, когда придет время.

Он кивнул и вынул трубку изо рта, но, не найдя, что сказать, опять закурил. Впрочем, он был бы рад, если б Кэтрин осталась.

Мэри пришлось проводить гостью вниз, и, поскольку не было видно ни одного такси, они постояли некоторое время, глядя по сторонам.

— Возвращайтесь, — посоветовала Кэтрин, вспомнив о мистере Баснетте и его бумагах.

— Вам не стоит бродить по улице одной в таком платье, — сказала Мэри.

Однако на самом деле она стояла рядом с Кэтрин не потому, что хотела поймать такси. К несчастью, мистер Баснетт и его бумаги были не главным в ее жизни, а только давали возможность отвлечься от чего-то более важного, и это особенно ясно стало теперь, когда они с Кэтрин остались на улице одни. Обе они — женщины.

— Вы виделись с Ральфом? — вдруг спросила она.

— Да, — ответила Кэтрин, но не смогла вспомнить, где и когда она его видела. И не сразу поняла, почему Мэри спрашивает ее о Ральфе.

— Наверное, я ревную, — сказала Мэри.

— Но это нелепо, — сказала Кэтрин, взяла Мэри под руку, и они медленно направились в сторону проспекта. — Дайте-ка вспомню: мы с ним ездили в Кью и решили, что будем дружить. Вот, собственно, и все.

Мэри надеялась, что Кэтрин расскажет что-нибудь еще. Но Кэтрин молчала.

— При чем здесь дружба! — воскликнула наконец Мэри. Неожиданно для себя она начала злиться. — Вы же сами знаете, что не в этом дело. Какая дружба? Я, конечно, не имею права вмешиваться… — Она умолкла. — Но только я не хочу, чтобы Ральф страдал.

— Мне кажется, он в состоянии сам о себе позаботиться, — заметила Кэтрин.

Сами того не желая, теперь они стали соперницами.

— Думаете, стоит рискнуть? — помолчав немного, сказала Мэри.

— Как знать, — ответила Кэтрин.

— Вы хоть когда-нибудь думали о других? — в сердцах воскликнула Мэри.

— Я не могу бродить с вами по Лондону, обсуждая свои чувства. А вот и такси… Нет, там кто-то есть.

— Давайте не будем ссориться, — сказала Мэри.

— По-вашему, я должна была сказать ему, что не хочу быть ему другом? — спросила Кэтрин. — Сказать ему об этом теперь? Но как я ему это объясню?

— Разумеется, вы не должны ничего такого ему говорить, — ответила Мэри, немного успокоившись.

— Но наверное, мне все же следует это сделать.

— Кэтрин, я сказала так сгоряча. Мне не стоило говорить вам это.