Мировая история - Одд Уэстад

Еще одно изменение, привнесенное империей, состояло в приобщении новых народов к греческой культуре и религии (эллинизация). Здесь возникают сложности с определением масштаба ее распространения. Еще до того, как римляне приступили к завоеванию территорий за пределами Италии, римская культура уже в известной мере подверглась эллинскому влиянию. Неким показателем этого представляется сознательная поддержка республикой дела независимости греческих городов Македона. При этом, чем бы Рим уже ни обладал, он мог приобрести еще очень многое только после непосредственного общения с народами, привлеченными к греческой культуре и религии. На худой конец, многим грекам Рим представлялся еще одной варварской державой, ничуть не лучшей, чем Карфаген. Обратите внимание на символизм легенды о смерти Архимеда при падении Сиракуз, которого во время решения им геометрической теоремы на песке поразил мечом римский ратник, представления не имевший, кто находится перед ним.

В условиях империи общение между народами стало прямым, а влияние греческой культуры и религии многогранным и частым. В наступившие позже эпохи вызывает удивление страсть римлян к омовениям в ваннах; эту привычку они переняли у жителей подвергшегося греческому влиянию Востока. Первые произведения римской литературы были переводами на латинский язык греческой драмы, а первые комедии на латинском языке выглядят подражанием греческим образцам. Произведения искусства начали поступать в Рим в виде трофеев, награбленных ратниками, однако с греческим стилем, прежде всего в архитектуре, римляне уже познакомились на примере западных греческих городов. Не следует сбрасывать со счетов еще и переселение народов. Одного из тысячи заложников, направленных в Рим из греческих городов в середине II века до н. э., звали Полибий, он составил для римлян их первый учебник истории, основанный на научной традиции Фукидида. Его история Рима периода с 220 года по 146 год до н. э. представляет собой осмысленное исследование явления, которое, по его ощущениям, должно было ознаменовать новую эпоху: успех Рима в разрушении Карфагена и покорении эллинского мира. Он первым среди историков признал дополнение к былым заслугам Александра Македонского по внедрению цивилизации в новом единстве, навязанном Средиземноморью Римом. Он к тому же восхитился атмосферой бескорыстия, которую римляне создали в правительстве империи – служащей напоминанием римлянам, которые сами осуждали собственные пороки в период республики ближе к ее закату.

Величайшие достижения Рима зиждились на установлении мира. Во второй великой эллинской эпохе люди могли путешествовать от одного конца Средиземноморья до другого без помех. Неотъемлемые свойства конструкции, на которой держался Pax Romana (мир внутри Римской империи), уже присутствовали при республиканском режиме и выражались, прежде всего, в космополитизме, поощряемом римской администрацией, стремившейся не навязывать некий общий образ жизни, а только собирать подати, охранять мир и разрешать ссоры мужчин в соответствии с общим для всех правом. Великие достижения римской юриспруденции ждут еще далеко впереди, но на заре республики около 450 года до н. э. зарождалось Римское право с его историей определения через консолидацию Двенадцати таблиц, которые маленькие римские мальчики, счастливые тем, что им выпало пойти в школу, все еще должны были заучивать наизусть сотни лет спустя. На них в конечном счете выстроился каркас, на основе которого могли сохраниться многочисленные культуры, внесшие вклад в общую цивилизацию.

Повествование о распространении республиканского режима правления до его пределов целесообразно закончить перед тем, как вывести заключение о том, как такое достижение в конечном счете привело к гибели республики. Заальпийская Галлия (Южная Франция) в 121 году до н. э. числилась римской провинцией, но (как и всей Северной Италии) ей продолжали досаждать кельтские племена, время от времени совершавшие грабительские набеги. Долине реки По присвоили статус провинции одновременно с Цизальпийской Галлией в 89 году до н. э., и без малого 40 лет спустя (в 51 году до н. э.) остальная часть Галлии (грубо Северная Франция и Бельгия) покорилась римлянам. После этого с кельтской угрозой удалось покончить навсегда. Между тем на востоке продолжались захваты новых территорий. Последний царь Пергама передал свое царство в распоряжение Рима в 133 году до н. э. За Пергамом в начале I века до н. э. последовало приобретение римлянами Киликии, и потом серия войн с правителем Понтийского царства на Черном море Митридатом. Итогом стало перекраивание границ государств Ближнего Востока. Рим получил побережье, простиравшееся от Египта до Черного моря, причем расположенное между зависимыми княжествами или провинциями (одну из которых назвали «Азией»). В 58 году до н. э. аннексии подвергся остров Кипр.

Как ни странно, в противоположность постоянным и неопровержимым успехам на иноземных территориях внутри империи нарастали распри. Суть дела состояла в том, что представителям правящего сословия запрещалось наниматься на государственную службу. Избирательное право и политические соглашения вступили в противоречие из-за двух серьезных перезревших проблем. Прежде всего следует назвать неуклонное обнищание итальянского земледельца, являвшегося характерной фигурой республики на заре ее появления. Причин этого было несколько, но корень зла лежал в ужасных издержках Второй Пунической войны. Мало того что мобилизованные ратники на многие годы отлучились для проведения практически безостановочных колониальных кампаний, так еще Южной Италии был нанесен огромный физический ущерб. Между тем те, кому все-таки улыбнулась удача и удалось накопить на имперских предприятиях некоторое состояние, тут же вложили его в единственное надежное и достойное инвестиций дело – в покупку земли. Конечный эффект состоял в сосредоточении собственности с образованием крупных поместий, на которых обычно трудились рабы, значительно подешевевшие из-за войн; мелким землевладельцам никакого места при таких поместьях не оставалось, и им приходилось переезжать в города и как-то устраиваться там, оставаясь римскими гражданами на словах, но превратившись в пролетарии на деле. При этом за гражданами сохранялось право голоса. Для обладателей состояний и политических амбиций римский гражданин стал объектом подкупа или запугивания. Так как путь к доходному местечку на государственной службе лежал через всеобщие выборы, политика республики все больше упиралась во власть денег. Власть денег к тому же распространилась на всю Италию. Как только голосу избирателя присвоили цену в деньгах, граждан-пролетариев Рима вряд ли обрадовала его постоянная девальвация за счет предоставления гражданских прав новым итальянцам, даже притом, что союзникам Рима приходилось брать на себя воинскую повинность.

Очередную проблему вызвало изменение в армии. История легионов под властью республики насчитывает больше 400 лет, и их развитие едва ли можно выразить простой формулой, но, если эту формулу все-таки поискать, возможно, лучше всего сказать, что армия становилась все более профессиональной организацией. После Пунических войн невозможно было больше полагаться исключительно на ратников, на какое-то время отвлеченных от земледелия. Бремя воинской повинности всегда было тяжелым для них, а теперь полностью утратило популярность среди народа. Когда в ходе военной кампании мужчины из года в год уходили все дальше от дома, а гарнизоны в захваченных провинциях иногда приходилось держать на протяжении нескольких десятков лет, даже римский мобилизационный запас рекрутов начал демонстрировать признаки истощения. В 107 году до н. э. случилось формальное признание всего происходящего: отменили имущественный ценз для призыва на военную службу. Данную реформу предложил консул по имени Гай Марий, который таким способом решил проблему комплектования легионов ратниками, так как теперь вполне хватало нищих добровольцев, а в призыве необходимость отпала. На военную службу по-прежнему брали исключительно граждан Рима, но зато их было в достатке; в конечном счете, однако, желающим поступить на военную службу предоставлялось гражданство. Еще одним нововведением Мария была выдача легионам их «орлов», то есть штандартов, служивших символом esprit de corps («духа воинского единства») или чем-то между предметом слепого поклонения и современной полковой эмблемой. По причине таких изменений римская армия постепенно превращалась в политическую силу нового вида, которой могли воспользоваться такие деятели, как Гай Марий, считавшийся талантливым полководцем и пользовавшийся большим спросом, когда требовалось навести порядок в той или иной провинции. Он требовал у всех ратников, поступавших под его командование, принимать личную присягу верности.