Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Дальше фронта - Василий Звягинцев

Дальше фронта - Василий Звягинцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 123
Перейти на страницу:

В моей России победили (не с таким уж большим перевесом) большевики, в твоей – наоборот, но тоже все это произошло на самой грани вероятности.

Однако потенциал нереализованных желаний и воль моих соотечественников, сознательно или инстинктивно не приемлющих советский социализм, накапливался в цепях и узлах гиперкомпьютера, как количество телефонных звонков при интерактивном голосовании. При этом сила тока эмоций, не приемлющих социалистическую, а теперь уже и обычную, буржуазную демократию, намного превосходит эмоциональный фон болота.

Их мысли и чувства гораздо отрефлектированнее, базируются на какой-никакой, но теоретической, доказательной базе. Их подкрепляют ностальгия по серебряному веку, сохраняющая хождение и авторитет дореволюционная литература и книги эмигрантов первой волны, писания нынешних политологов и фантастов. Плюс к этому – настроения обитателей некоторых других реальностей…

И вот за счет всего этого принято решение – фиксировать в качестве единственной – вашу. Малоустойчивую по сути, но наиболее, как бы это сказать, гуманистическую и комфортную. Один из наших философов заявил – в случае чего следует выбирать по этическому, а не какому-либо иному принципу.

А чтобы ваша реальность выжила, необходимо расстыковать миры. Отсечь инфильтрацию чуждых воль в узлы компьютера, содержащие матрицу России-2. Как раз это и порождает вашу нынешнюю нестабильность. Сделаем это – и заживем!

Оптимизм и энтузиазм Вадима удивлял. Впрочем, там для них это, возможно, норма. Эпохи бурных исторических событий всегда сопровождаются повышенным эмоциональным фоном.

– Заживем? Ты и твои… ладно, не хозяева, компаньоны, собираетесь жить у нас? А остальные? Сколько у вас там населения?

– В России – сто сорок пять миллионов.

Да, подумал Ляхов, у нас почти четыреста, и то пустовато. Пожили, повоевали соотечественники.

– Всего на Земле?

– Шесть миллиардов с чем-то…

– И что же с ними со всеми будет?

Вадим посмотрел на него недоуменно.

– Тебе – какая разница? Лично я – понятия не имею. Ты вот знаешь, что случилось с людьми, которые могли бы жить, не родись Петр Первый, не открой Колумб Америки, победи в войне Гитлер, а не Сталин? Мы – расстыкуемся, и все. Перейдем с корабля на корабль. Один поплыл основывать США, другой – Бразилию.

– Но ведь, – никак не мог подобрать Ляхов нужные, уместные слова, – если все – правда, твой мир просто исчезнет, со всем твоим прошлым, родителями, родственниками, друзьями. Они как бы умрут. Все!

– Во-первых – не факт. Где-то он существовать все равно будет. А если точно так же исчезнет все?! Сообрази, это не выбор: либо то, либо другое, это – аннигиляция. Ни того, ни другого! Совсем иной уровень принятия решений. Это американцы в сорок пятом выбирали, что бомбить – Хиросиму или Киото, кому жить, кому умереть. Эмигранты выбирали – остаться в Совдепии или бежать в Париж. Это, я понимаю, выбор. А у нас выбор – расстрел или повешение!

Ляхов не мог согласиться с такой логикой, но и возразить ему было нечего. Информации не хватало. И того самого энтузиазма, с которым многомиллионные массы людей могли пять лет Гражданской войны голодать, холодать, ходить в штыковые атаки. Кончился этот энтузиазм. Теперь почти каждый предпочитает думать: «А зачем это нужно лично мне?»

Он только спросил:

– А если на самом деле существуют те, другие, которые желают фиксации исходной реальности? Почему ты не на их стороне? Они хоть сохранят привычный тебе мир, твой настоящий, а не вероятностный народ… А отстыкуют пусть нас, которых для вас тоже никогда наяву и не было.

Вадим уже откровенно веселился, причем веселился зло. Вывел его из себя беззубый гуманизм аналога, которого не клевал жареный петух.

– Во-первых, ни одним фактом, что некто собирается сохранить именно мою реальность, я не располагаю. Вдруг это вообще сторонники коммунизма по Троцкому или всемирной гитлеровской диктатуры? Во-вторых, даже если борются с вами (да-да, с вами, я тут только волонтер!) защитники моего мира и победят они, тем же манером исчезнут не шесть миллиардов наших, а десять миллиардов ваших! То есть ценой моего патриотизма и любви к родителям станет исчезновение лишних четырех миллиардов?

Ты готов на такой размен?

Глава двадцать третья

Работа Тарханову досталась привычная. Чтобы без нужды не расширять круга посвященных, допрашивать пленного террориста Чекменев приказал ему лично, с помощью Максима Бубнова, естественно.

Аппаратура для допроса, под названием «веримейд», была на ходу, неоднократно испытана и проверена в деле, гарантировала безопасность для здоровья испытуемого в отличие от иных, механических и фармакологических способов ведения дознания, а также и абсолютную достоверность получаемых сведений.

Врачи Центра за минувшую ночь сделали все возможное и даже кое-что сверх того. Самого Великого князя (избави, конечно, бог) вряд ли лечили бы с большим тщанием. Вслед за хирургом уездной больницы, оказавшим вполне квалифицированную, в пределах своих возможностей, помощь, обработавшим сквозные раны и исполнившим требуемые противошоковые процедуры, пациенту провели самый современный комплекс интенсивной терапии, на перебитую большеберцовую кость наложили компрессионную шину, и к десяти часам утра он выглядел вполне прилично.

Ведущий врач, хорошо знакомый с Бубновым, сообщил, что противопоказаний для устного допроса не видит.

– Только… Ну, вы сами понимаете, коллега, скажите там, чтобы никакой лишней химии. Мы его таким коктейлем накачали, что синергизм может получиться абсолютно непредсказуемый. А оно вам надо?

Максим заверил, что ничего подобного не допустит.

По ранее отработанному сценарию Тарханов изображал врача-специалиста, а Бубнов – фельдшера, приставленного к диагностической аппаратуре.

В палату вкатили усовершенствованный и миниатюризированный вариант «веримейда», похожий на обычный гибрид кардиографа с энцефалографом. Теперь не требовалось пристегивать пациента к массивному креслу, больше похожему своими клеммами и колпаком на электрический стул.

Пока Максим возился с проводами, манжетками и присосками, отлаживал положение стрелок на циферблатах и кривых на экранах, Тарханов вел рутинный опрос пациента. Где и как болит, не тошнит ли, не давит в области сердца, как спалось, был ли стул и прочее, не страдает ли провалами памяти.

Занимаясь своей, якобы привычной и поднадоевшей работой, он цепко изучал его внешность, мимику, моторику движений.

Возраст – лет сорок. Внешность – стандартная. То есть черты лица в общем-то правильные, но ничего примечательного ни в ту, ни в другую сторону. В смысле – не вызывает эмоционального отклика. Вроде одного из дюжины чиновников 9 – 10-го класса[72]в губернском присутствии, которых пересади за столами по-другому, и через минуту разницы не заметишь. Особенно если они будут в вицмундирах.

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?