Похитители тьмы - Ричард Дейч

Майкл вышел из ванной — душ освежил его, вернул жизнь в уставшие мышцы. Он чувствовал себя помолодевшим и понимал, что дело тут не только в водной процедуре.

Сент-Пьер чувствовал теплоту в душе, когда думал о КК, — он не знал этого чувства со времени смерти Мэри. И как ни странно, он не ощущал предательства по отношению к памяти покойной жены. Майкл любил ее всем сердцем, и она с такой же бескорыстностью любила его в ответ. Он знал, что Мэри порадовалась бы за него; она говорила ему — не только на словах, но и в письмах, оставшихся от нее, — что не хочет, чтобы он оставался вечным холостяком после ее смерти. Она обращалась к его сердцу, умоляла найти кого-нибудь, снова обрести целостность. Майкл потрогал золотое обручальное колечко, которое носил на шее; он всегда будет носить его в память о Мэри, в знак непреходящей любви к ней.

Сент-Пьер считал себя счастливчиком. Любовь — это самый редкий дар, который даже за целую жизнь дается не всегда. Большинство связей возникают как следствие физического влечения или общих интересов — и то и другое относилось к нему и КК, но истинная любовь всегда глубже этого. Это необъяснимое единение сердец, которое переживает любые победы и трагедии, боль и страдания, препятствия и утраты. Это то, что либо присутствует, либо отсутствует, — тут не может быть таких вещей, как «почти», «вроде бы», «по большей части». Это необъяснимая причина того, почему некоторые браки, заключенные после недели знакомства, длятся всю жизнь. Отсутствие этого и есть причина разрушения «идеальных» браков. Подобное единение невозможно оценить количественно, объяснить с помощью науки, религии или философии. Такие отношения не возникают по совету друзей или брачных контор. Тут невозможно воспользоваться какими-то правилами или учебниками, тут не существует каких-либо методов, гарантирующих успех. Ни клятвы, ни обручальные кольца, ни обещания ничего не дадут. Любовь — это чудо от бога, которым одариваются лишь немногие. И Майкл теперь знал, что получил этот дар дважды.

Звонок телефона вывел его из его философического настроения.

— Да, — сказал он, раскрывая телефон.

— Там у вас, ребята, все в порядке? — раздался голос Буша.

— В полном. Как Симон?

— Все будет хорошо. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, и на голову ему наложили чуть не сотню швов, но осмелюсь предположить, что он видел и худшее.

— Он пришел в себя?

— Да, как только вывели все накачанные в него внутривенные жидкости. Ему придется полежать тут несколько дней, пока опухоль не спадет.

— Отлежаться ему не помешает. — Майкл помолчал. — Мы с КК приедем тебя подменить.

— Окажи мне услугу.

— Говори.

— Три чизбургера, картошку фри и колу.

— Заметано, — Майкл рассмеялся. — Увидимся через полчаса.

Он закрыл телефон, оделся и пошел вниз. Выйдя на балкон, посмотрел на Босфор и Мраморное море, постарался замедлить бег мыслей, рассматривая проходящие корабли, великий город, запоминая его, чтобы, если когда-нибудь спросят, можно было рассказать о чем-то ином, кроме подземелья и грязных проулков.

Майкл снова вытащил мобильник и набрал номер КК. Телефон звонил и звонил, но она не отвечала. Сент-Пьер не мог понять, почему женщины так долго принимают душ. Послание в голосовую почту он не стал оставлять, захлопнул аппарат и засунул его назад в карман.

В последний раз посмотрел на суда в воде, разделявшей Европу и Азию, и вернулся в комнату, радуясь возможности увидеть мир глазами человека спокойного и счастливого. Снял трубку местного телефона и, попросив как можно скорее приготовить чизбургеры и картошку фри для Буша, сказал, что заберет их на кухне. Наконец взял ключ от номера и бумажник с кофейного столика, выключил свет и прошел к бару, в котором спрятал кожаный чехол с посохом.

В жизни Майкла бывали времена, когда он пребывал в крайнем удивлении, но такое случалось очень редко. Он всегда любил шахматы, стратегические игры, в которых нужно взвешивать вероятности, всевозможные сценарии развития событий. Он научился предвидеть действия других, прогнозировать последствия таких простых событий, как деловые сделки или футбольные матчи, или таких сложных, как кража картины или спасение из тюрьмы его друга Симона. Но когда он заглянул в бар, сердце его упало. Да, он предполагал, что такая вероятность существует, но решил не думать о ней. Буш спрашивал, насколько хорошо он знает КК, но Майкл закрыл эту тему. Сердце никогда его не обманывало, чутье никогда не подводило.

Майкл закрыл глаза, глубоко вздохнул, стараясь смирить разум и сердце, которые пришли в смятение, потому что там, куда он положил кожаный тубус, за хрусталем и бутылками вина, не было ничего.

Посох султана, из-за которого КК рисковала жизнью, исчез.

В палате царили стерильная чистота и белизна, воздух отдавал запахом хлорки. Больница Ататюрка размещалась в старом здании — некоторые в шутку говорили, что оно старше исторических мечетей, — но врачи здесь работали лучшие, не только по стамбульским, но и по европейским меркам.

Симон лежал на кровати с капельницей, питаясь физиологическим раствором, а на металлическом подносе у окна лежал недоеденный сандвич. Лоб целиком замотан, но бледность ушла со щек, лицо казалось здоровым, темно-голубые глаза полны жизни.

Буш сидел на дешевом желтом стуле, едва помещаясь на нем. Ноги он вытянул и положил на кровать.

Оба смеялись, когда в палату вошел Майкл и остановился над Симоном, держа в руках портфель. Костяшки пальцев побелели — с такой силой он вцепился в ручку. Несколько мгновений разглядывал поочередно Симона и Буша, потом остановил взгляд на священнике.

— Ну, ты жив?

— Да, я в порядке, — ответил тот со своим итальянским акцентом. — Спасибо. Второй раз за неделю. Либо ты слишком хорош, либо я слишком глуп.

— Думаю, тут присутствует комбинация из того и другого, — вставил Буш. — Только не забывайте, что при спасении вас обоих всегда присутствует один общий знаменатель. И этот знаменатель, — Пол похлопал себя по груди, — я.

Симон и Майкл смерили Буша уничижительным взором, после чего второй продолжил:

— Ну, что ж… я рад, что ты в порядке.

— Могу я что-нибудь сделать?.. — предложил Симон.

— Ну, если уж ты об этом сказал… — Майкл сделал шаг назад, погруженный в свои мысли, наконец сосредоточился, не в силах больше сдерживаться. — Что, черт побери, происходит?

— Что ты имеешь в виду? — с искренним недоумением спросил Симон.

— КК исчезла.

— Что? — Буш вскочил со своего стула.

— А карта и посох? — сразу спросил Симон.

— Она провела меня.

Симон приподнялся на кровати, задумавшись.

— Ты и вправду так считаешь?