Венец всевластия - Нина Соротокина

После обряда Феодосия отвела их за монастырскую ограду. Негоже молодым смущать своим присутствием общежитскую братию. Для первой брачной ночи им отвели отдельно стоящую избу. Она оказалась банькой. Пахло березовыми вениками и чистотой. На широкой лавке вольготно раскинулся набитый соломой тюфяк. Тут же лежали два одеяла — льняное стеганое и теплое, подбитое овчиной.

В маленьком оконце видно было, как полощется в речной воде узкий месяц. Они сели на постелю. Как только Паоло освободил Ксению от плата и поцеловал, она уткнулась ему в грудь и принялась плакать. Он молчал и только гладил по вздрагивающим лопаткам. А что говорить-то? Перед тем как счастливой стать, ей надо выплакать и страшную смерть отца, и побег из родного дома, и вечный страх, что поймают и насильно постригут. А она не хотела вервия и камилавки, она суженого ждала. Ксения всхлипнула последний раз и затихла.

— Темно. Хочешь лучину запалю?

— Зачем? — тоже шепотом спросил Паоло.

— Вот здесь в уголочке хлебы с изюмом и еды всякие. Давай праздновать нашу свадьбу.

Такой робкий, худенький, хилый огонек, а освещает всю избу. Угольки лучины падали в лохань с водой, шипели, как обиженные зверьки. Ксения вдруг начала смеяться. Смех был отрывистый, нервный, но все лучше, чем слезы. Паоло тоже развеселился.

— А венчание наше — случай? — он так и покатывался от хохота. — Почему царица меня выбрала? Ведь надо же такому случиться!

— Нет, она знала, — девушка опять всхлипнула, смех и слезы были у нее рядом. — Это ее милость за верную батюшкину службу. Теперь я уже на Стромилова. Теперь я Паулинова.

— Знала? Откуда? — спросил потрясенно Паоло.

— Как батюшку забрали, я с дворней из дома бежала, по углам скиталась, а потом, как матушка-царица обрела свободу, она меня сыскала и в эту обитель поселила. Как сыскала — не спрашивай. Это не моя тайна. Но только я тому человеку открылась. Вот и помогли нам батюшкины молитвы. Гаснет лучинка-то…

— Холодно, — пошептал Паоло, ныряя лицом в распущенные волосы Ксении.

— Что дальше делать по обряду — знаешь?

— Обряд у всех один, — прошептал Паоло. — Догадаемся как-нибудь вдвоем. Сапоги будешь снимать?

— Так ты их уже снял! — пошептала Ксения.

— Значит, одной заботой меньше. Давай пояса развязывать. Ах ты, зорька моя, голубка яснокрылая…

— Холодно, — зябко повторила Ксения, прячась под одеяло.

— Сейчас согреемся…

Счастье Паоло было стройным, как античная колонна, и таким же вечным. Вверх, вверх, к смеющемуся солнцу и облакам, и на каждом пышном облаке — по ангелу. Душа ликовала, распевая с ними многоголосую свадебную песнь.

А потом состоялся третий и самый ответственный разговор с царицей. Софья не расспрашивала Паоло о поездке, видно, интересующие ее подробности были ей уже известны. Да и зачем ей было знать эти подробности. Она благодетельствовала, а потому была добра.

— Ты получишь надел в Новгородской волости, небольшой, но на жизнь вам хватит, — сказала она строго. — Дом в Москве, куда жену привез, — твой, купчая оформлена по всем правилам. Служить будешь в Приказе толмачом, а у меня бывать по вызову. Верные люди всем нужны.

Паоло повалился в ноги. Привели его волхвы к земле обетованной, и в земле этой всегда мир и тишина, летом идут здесь тихие дожди, зимой они оборачиваются снегом, укутывающим бытование твое словно лебяжья перина.

— Теперь один вопрос напоследок. Расскажи про игру, которую от дьяка Курицына получил. Ты ведь не купил ее? Верно?

— Воля ваша — не купил. Игру эту — Лаодикийское послание, — я у него украл, — Паоло засмеялся, чуть ли не подмигивая царице. — Я думал, что это гороскоп. Я тайно выкрал, сделал список, а потом на место в ларец положил. Но оказалось, что это никакой не гороскоп. Это игра, как я вам и говорил, только играют в нее не с помощью костей, а буквами.

— И каков в ней смысл?

— О! Сейчас все расскажу, — Паоло торопился, хотелось покончить все разом и домой, в теплые объятия Ксении. — У меня есть друг инок Мефодий. Премудрый и дотошный юноша. Он мне этот список и спроворил. Мефодий долго над этой бумагой сидел и постиг, как в ту игру играть. Можно и тайнопись составлять, — добавил он шепотом.

— А Курицын тоже тайные слова писал?

— Да нет, только пробовал. Под клетками изображены его должность и имя. Я думаю, это и есть ключ к игре.

— Приведи ко мне завтра инока Мефодия. Я теперь иди.

Паоло пятясь вышел из царицыной горницы, бегом сбежал по лесенке, пулей проскочил через одни сени, другие, и только когда вышел на улицу, глотнул свежего воздуха, он с испугом понял, что предал своего учителя.

Темная это история, и в сумраке событий трудно рассмотреть подробности. А проще говоря, все эти подробности унесли с собой в могилу в незапамятные времена главные участники действа: царь Иван, супруга его и молодая невестка Елена Волошанка. А посему мы можем высказывать только догадки.

Это Софья сказала царю, что у невестки в ларце лежат тайные письма. Написаны они мудрено, и если посмотришь в них, то ни по чем не догадаешься, о чем там речь. А на самом деле, сие есть тайнопись.

— Какая еще тайнопись в моем доме? — удивился Иван. — И откуда тебе это известно.

Софья с готовностью рассказала, ни одной мелочи не утаила. Оказывается, была у царицы среди челяди Волошанки верная раба. Она, конечно, не обыскивала великую княгиню, Боже избавь, не в православном обычае творить подобное вероломство. Но представился случай, когда Волошанка ларец опорожнила, полдня сидела над бумагой с пером, а потом письмена-то в ларец убрала, а на ключ не замкнула. Тогда и попали в руки Софьи эти письмена. Верный дьяк сделал с тех писем список, а сами бумаги назад Волошанке отнесли, чтоб она недоброго не заподозрила. И был еще случай, когда в руки царицы попал ключ к шифру.

— Показывай бумаги! — сказал Иван с досадой.

Мысли Ивана были заняты совсем другим. Война с Литвой шла полным ходом. Верные князья Шемячич со Стародубским-Можайским уложили под Мстиславом семь тысяч неприятельского войска. На очереди был Смоленск, именно там, у стен старого города, должна была произойти проба русской отваги и профессионализма. Смоленск был сильно укреплен. А тут вдруг какая-то дворцовая интрига и мелкая возня с тайными письмами. Иван только потому и стал слушать супругу, что подумалось вдруг — а не Стефан ли Молдаванский вздумал тайно изъясняться с дочерью.

Принесли два письма — коротеньких, невнятных. С первого взгляда на них было видно, что они носят характер мирный и никакого отношения к войне не имеют. Потом взгляд зацепился за знакомое имя — Кассиан. А не тот ли это Кассиан, который в Юрьевом монастыре архимандритом служит? И много в тех письмах было фраз просительных, де, поговори, великая, с царем, напомни о его обещаниях. Что именно Иван обещал и кому, написано не было. Было один раз упомянуто слово «опала», явно просили о заступничестве, но за кого следовало заступиться, не объяснялось. Видимо, пишущий сии буквы, считал, что Волошанка и так все поймет. К письмам прилагался и ключ, который назывался важно: Лаодикийское послание.