Полночная ведьма - Пола Брекстон

– Куда вы, несомненно, можете получить доступ.

– Даже если бы мне это и удалось, я не знаю Великой Тайны. Это знание передается от одного Великого Мага к другому. Так что этот секрет хранит только сама Лилит.

– В таком случае, когда вы будете добывать для нас Эликсир, выведайте также правду о том, как его готовить, у вашей драгоценной Утренней Звезды. Или доставьте ее к нам, и мы сделаем все сами. Либо одно, либо другое.

– Она ничего мне не скажет. – Граф качает головой. – Уверяю вас, она не откроет Великой Тайны никому.

– Да ну? Что ж, поживем – увидим. Если вы не способны выведать у нее этот секрет, то доставьте к нам имеющийся в наличии запас Эликсира и вместе с ним привезите вашу спесивую Верховную Ведьму. Когда у нас будет и то и другое, мы позаботимся об остальном.

Я сижу в своей комнате и пишу письмо маме. О чем же написать? После недавних немецких бомбардировок и неудавшейся попытки Стражей похитить меня я решила, что оставаться в Лондоне ей небезопасно. Это было нелегко, но мне все-таки удалось убедить ее, что участившиеся налеты цеппелинов – это достаточная причина для того, чтобы уехать в Рэднор-холл. Бомбежки так ее пугали, что она, наверное, была бы счастлива уехать от них подальше, однако наше загородное поместье ей не по душе. Думаю, в Лондоне она чувствует себя ближе к отцу. И к Фредди. Так что мне пришлось придумать еще одну басню о здоровье Уизерса. Я сказала ей, что он захворал и, чтобы восстановиться, ему срочно нужны свежий воздух и покой. И в конце концов она согласилась уехать. В своем письме я уверяю ее, что в доме, несмотря на ее отсутствие, все идет так же гладко – хотя нам всем, разумеется, ее очень недостает – и что слуги прекрасно справляются со своими обязанностями и без Уизерса. Я рассказываю ей, какие растения цветут в нашем саду, хотя таких растений очень мало, поскольку весна задерживается, как будто решив, что столь веселому времени года не место в угрюмом Лондоне военной поры. Я не могу писать ей о страданиях людей. Она бы только расстроилась, если бы я упомянула, например, о том, как трудно сейчас живется семье Мэнганов. И я не осмеливаюсь упоминать Фредди. Я знаю, она любит о нем говорить, но если позволить ей предаваться фантазии о том, что он все еще жив, это только усугубит проблему. Надеюсь, со временем она приспособится к жизни без него. И разумеется, я не могу написать ей о том, что меня тревожит. Интересно, сколько раз отец хотел излить душу женщине, которую любил, но не мог этого сделать, потому что она и не подозревала, что он волшебник? Наверное, мне никогда еще не было так одиноко. Но к кому из членов клана я могу обратиться за поддержкой? А если бы здесь был Брэм? Смогла бы я ему все рассказать? Разве смог бы меня понять неволшебник?

Я пытаюсь сосредоточиться на написании письма, но внезапно меня охватывает такой ужас, что я роняю перьевую ручку и хватаюсь за сердце. Я чувствую такое стеснение в груди, что едва могу дышать, и мне становится ясно – Брэму грозит страшная опасность. На белой бумаге расплывается пятно чернил из ручки, выпавшей из моих пальцев, так по плоти может разливаться кровь.

– Брэм. – Объятая отчаянием, я не могу не прошептать его имя. – О, Брэм!

Я должна узнать, что с ним. Я так встревожена, так испугана, что мне нелегко успокоить свой разум, чтобы вызвать дух. Я знаю, многие из них сейчас близко. Я вызываю старого друга, духа, который не раз помогал мне отыскивать Брэма прежде.

Я здесь, Дочь Ночи.

«Скажи мне… он ранен? Что ты видишь? Что ты слышишь?»

Я вижу его, он лежит не двигаясь. Его глаза закрыты.

«Он дышит? Он жив?»

Да, он дышит. Он жив.

Я ловлю себя на том, что все это время ждала, затаив дыхание, и сейчас жадно глотаю воздух. Он жив! По-видимому, ранен, но жив. Возможно, благодаря этой ране он вернется домой. Эта мысль вызывает у меня такой прилив чувств! Как же я выдержала все это время без него, как вынесла всю эту темноту и пустоту? Я знаю, он любит меня или, по крайней мере, любил. Чувствует ли он то же самое и теперь, после того как я так его обидела? После того, как я его покинула? Захочет ли он меня видеть? Есть ли еще надежда, что мы когда-нибудь будем вместе? Если союз волшебницы и неволшебника – это безрассудство, то мы с ним станем всего лишь еще одной каплей безумия в том хаосе, который принесла с собой война. Ведь любовь – это наверняка самое важное.

Прекрасные чувства, сестренка.

Я сразу понимаю, кто это сказал.

Яго шипит от ужаса и выгибает спину, прижав уши к голове и оскалив зубы, потом, уставившись на что-то в углу, начинает рычать. Я вскакиваю на ноги. Меня так испугало то, что случилось с Брэмом, что уходит несколько секунд на то, чтобы достаточно овладеть собой и во всеоружии встретить дух Уиллоуби. И тут я вижу, как он обретает форму, прямо здесь, передо мной.

– Как ты смеешь? – Я произношу эти слова вслух, чувствуя, как это создает некоторую дистанцию между мной и им. Если он хочет показаться, я буду говорить с ним так, как если бы он все еще ходил по земле. – Я тебя не приглашала и не желаю тебя видеть, – говорю я. – Попытки твоих хозяев забрать у меня то, что им не принадлежит и никогда не будет принадлежать, потерпели крах. Так что твое упорство не имеет смысла.

Неужели ты воображаешь, что они так легко сдадутся после того, как несколько веков ждали своего часа? Если они сейчас и отступили, то только затем, чтобы перегруппироваться. Чтобы дождаться благоприятного момента и удвоить усилия. Ты не сможешь отбивать их нападения бесконечно, Утренняя Звезда.

Тень в углу комнаты становится все гуще, очертания человеческой фигуры делаются все явственнее. Яго продолжает шипеть. Я бестрепетно смотрю на этот дух, высокий, сильный, с лицом, которое можно было бы назвать красивым, если бы не жестокий взгляд и окутывающий его ореол зла.

– Фредди больше нет, а Брэма тебе не достать. Клан Лазаря никогда еще не был так хорошо подготовлен и защищен. Ты должен понимать, что Стражам никогда не получить Эликсир. Так что возвращайся к себе во Тьму.

А кого я смогу там встретить – может быть, твоего братца? Или твою служанку? Твоему отцу и тебе не следовало делать ее ведьмой. Для этого она была недостаточно сильна. И ты оказалась недостаточно сильна, чтобы спасти ее. Сколько еще близких ты принесешь в жертву своим принципам, Дочь Ночи? Сколько?

И он исчезает. Мгновенно растворяется во тьме, словно его и не было. Но он был здесь. И от его слов у меня разрывается сердце. Я кладу на грудь руку, жду, когда оно успокоится, потом быстро надеваю зеленый плащ. Я должна спуститься в Большой зал. Должна войти в священный круг и из этого безопасного убежища призвать к себе духов и попросить их совета. Ясно, что я должна действовать, но я не могу делать это в одиночку. Мне нужно, чтобы меня наставили души, которые куда старше меня.