Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

В такие моменты Лют хотел сам броситься в погребальный костёр. Но это бы лишь отняло жизнь ещё одного человека. Возможно, одного из тех, кто сейчас стоял рядом с ним.

Тхаймона… Она предупреждала. Пыталась переубедить… Почему эта женщина всегда оказывается права?

— Свартов Мор! Боги отвернулись от нас? — тихо спросил Роб Варис.

Лют знал ответ, но не мог открыть правду другу. Вчера было наступление на вируанскую крепость. Многие Чёрные Драконы погибли. Многие люди по всей Хотартэйе умерли, чтобы его воины могли воскреснуть и продолжить сражение. Такова магическая сеть, наложенная патакэисами в ритуале Затмения. Но почему-то мэсоранцы умирали чаще других.

Лют положил руку на плечо Роба Вариса. Вожак мэсоранцев потерял брата, жену и мать.

— Мы уничтожим наших врагов и эти бесчестные смерти прекратятся. Клянусь, — сказал Лют.

Рыжеволосая девочка с венком из ромашек в руке подошла к жаркому пламени погребального костра. Протянула руку. Венок упал вместе с отрубленной кистью девочки. Кровь полилась из её рта. Алый цветок расползся на груди. Мёртвое тельце с широко открытыми глазами повалилось на землю. Колдовской Мор настиг ещё одного ребёнка. Кто-то из войска Чёрных Драконов воскрес, его раны затянулись, отрубленная кисть отросла.

Генерал Лют Эрдаис опустил веки, не в силах смотреть на стенания женщины над бездыханным телом девочки. За что Чёрные Драконы сражались в этой войне, если не за своё будущее, не за своих детей? Почему тогда эти дети гибли вместо них?

5 цветун 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)

Земли Хэтаран, крепость Хэтак

Эрдаис чувствовал себя слепцом в обновившемся мире. Те крохи информации, что ему удалось собрать в хэтаранских деревеньках, не могли рассказать о нынешнем раскладе сил.

Ясно только одно. Вируан стал сильнейшей Империей на Хотартэйе.

— Стой, — прохрипел привязанный к столбу мэсоранец, когда Лют проходил мимо него. — Во имя Зэрэтхара, остановись!

Лют остановился. Жертвы для ритуалов патакэисов всегда, даже во времена Асагха, были запретной темой. Необходимостью, с которой приходилось мириться. Только вот во времена Асагха жертвами выбирали вируанцев, а не союзников в войне с ними. Многое изменилось…

— На тебе знаки клятвы. — Мэсоранец говорил с трудом.

Лют прикрыл пурпурным плащом рану на плече, которую нанёс, когда клялся отомстить за смерть Императора Асагха Ориса.

— Ты чтишь законы чести, — хрипел пленник. — Помоги мне сохранить свою.

— Как твоё имя, воин? — спросил Лют. Он не мог помочь, но мог узнать немного больше о нынешнем времени. О том, что стало с гордым мэсоранским народом.

— Гар. Вожак Гар Варис.

Варис. Сердце гулко ударилось о ребра. Лют застыл, вглядываясь в черты лица мэсоранца. Это родовое имя было слишком хорошо знакомо. Роб Варис. Так звали друга. Брата не по крови, но по судьбе. Далёкий потомок которого сейчас был перед Лютом. Связан, изрезан, унижен, почти уничтожен.

— Моё имя — Лют Эрдаис. Что стало с твоей стаей Вожак Гар Варис?

— Они бились до конца. Позволь мне уйти за ними в чертоги предков.

— Я не могу исполнить твою просьбу, — с горечью ответил Лют и направился в главное здание, чтобы найти патакэиса.

— Ты трус, Лют Эрдаис! Предки плюют тебе в след! — послышался сиплый крик мэсоранца.

По просторному залу растекался аромат жареного мяса и свежего хлеба. Илит восседал за большим каменным столом в центре трапезной. Десяток лакеев в серых одеждах с пустым взглядом кружили вокруг него, сменяя блюда.

Илит взял кроличью ногу, впился зубами в сочное мясо, оторвал кусок, проглотил, бросил остатки на стол, где их тут же прибрали лакеи. Пригубил бокал густого напитка, цветом напоминавшего кровь. Скорее всего это и была кровь.

Лют Эрдаис остановился перед столом.

— Чего тебе? — бросил патакэис, глядя на генерала через бокал из горного хрусталя.

— Мне нужно спланировать передвижения войск. Знать силы противников. Куда и зачем отправляются Чёрные Драконы. Мне нужно знать…

— Всё что от тебя требуется — исполнять мои приказы, — зевнул патакэис. — Я помню, ты прекрасно умеешь это делать.

— Я сделаю это намного лучше, если буду владеть хоть какой-то информацией.

Патакэис улыбнулся, на сытый желудок он становился разговорчивей, а его речи приобретали философские оттенки.

— Как думаешь, нужны ли всемогущим патакэисам смертные Чёрные Драконы? — спросил Илит и отхлебнул из бокала.

Лоб Эрдаиса покрылся испариной.

— Вы хотите повторить ритуал Затмения? — догадался он. В первый ритуал Эрдаис не знал, скольким придётся пожертвовать ради бессмертия. Но сейчас… Пойти на такое безумие…

— Ты же не забыл где находятся ключевые точки ритуала?

Лют помнил. На вершинах десятиконечной звезды, центром которой являлось Безмятежное озеро предгорье Дайяринн. Лучи звезды касались самых дальних уголков материка, чтобы жертв ритуала было как можно больше.

— Но саасдарийцы… Они поклялись, что ни один чужак не ступит на их земли. — Лют искал способ убедить патакэиса отменить ритуал. — Моим воинам не преодолеть морскую границу.

Облегчение коснулось сердца. Ритуал повторить невозможно. Саасдар — островное государство, где каждый с малолетства изучал магию. Могущественный и замкнутый народ. Народ, что покорил водных драконов и поставил их на стражу своих границ. Но что если за три сотни лет всё изменилось?

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — подтвердил опасения Илит. — Шэна всё подготовила.

— Шэна? — Лют не помнил ведьму по имени Шэна среди патакэисов.

— Среди одиннадцати много новых, — презрительно бросил Илит. — Ты познакомишься с ними позже.

— Чёрные Драконы могут сражаться без бессмертия. Зачем рассеивать силы? Зачем ждать солнечного затмения? Мы можем выступить на Вируан прямо сейчас! Пока о нас никто не знает!

— Ты смеешь сомневаться в приказах патакэисов, щенок? — Илит встал. Глаза его наливались кровью. Он сделал большой глоток из бокала. — Я научу тебя послушанию, — его губы расползлись в мерзкой ухмылке.

— Ухата. Тхай. Тишаша. Хиат. Ангх лойэри дарэхор трор уфэлламахор. Ангх канэри трангх атухор[29], Лют Эрдаис, — произнёс патакэис на изначальном языке.

Ледяная мгла окутала тело Эрдаиса. На дне сознания колыхнулся огонёк сопротивления, но погас прежде, чем Лют смог превратить его в пламя. Ноги подогнулись, колени коснулись пола. Слова изначального языка мягкой успокаивающей песней зазвучали в голове.

«Ухата, тхай, тишаша, хиат, ухата, тхай…»

Мир вокруг посерел. Запах еды истаивал. Даже понимание что такое вкус, запах, цвет — исчезали. Остались только очертания предметов, тихая песнь и голос. Голос, который отдавал указания и наполнял жизнь смыслом.