Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров

Мы направились к дому кузнеца и стали разбирать развалины, чтобы найти останки Гриши. Работали долго, пока не нашли то, что осталось от огня. Когда мы занимались раскопками, к нам подошли мужчины и сказали, что в деревне погибли 9 человек, включая мэра, которого немцы расстреляли. Они предложили устроить на следующий день общие похороны, а пока смастерят десять гробов. Мы завернули в брезент останки Гриши, отнесли их на то место, где лежали тела погибших жителей деревни.

Часов в 5 вечера приехала Алиса, расспросила нас обо всем, осмотрела останки Гриши и предложила пойти в лагерь. Там Пента начал готовить еду – все были голодны как волки. Алиса рассказывала нам о своей поездке в Гре, о встрече с мэром и командованием французских войск, вступивших в наш департамент, о приглашении нас на торжественный митинг, который должен состояться завтра, о высокой оценке наших действий под Анжери командованием французских войск. Оно заявило, что длительный бой русских в Анжери дезорганизовал арьергарды отступающих фашистских войск. Полагая, что они уже в окружении, немецкие воинские части в беспорядке отступали, даже не закрепившись на левом берегу Соны, обходя громыхающее Анжери справа и слева. Немцы отошли прямо к Безансону и Везулю, неожиданно освободив для французского командования большую территорию. Алиса сказала, что власти департамента отдают в наше распоряжение за́мок одного коллаборациониста, удравшего с немцами. Там мы будем жить до приказа своего командования. Начались расспросы, которые прервал Пента, доложивший, что мясо готово. Я подошёл к бутыли и как «царь водки» раздал спирта кто сколько хотел.

Первый тост был за нашу победу, второй – в память Гриши (мы не знали тогда, что именно ему мы обязаны своей победой). Все изрядно выпили и быстро заснули. У меня под боком мурлыкал довольный, что мы вернулись, нажравшийся мяса кот Васька.

Скоро мы навсегда покинули лагерь и лес, переселившись в очень большой брошенный замок. Спать стали на чистом накрахмаленном белье, есть из дорогого сервиза, пить из серебряных кубков.

Пожили так с неделю. В это время по просьбе местных властей мы ловили в лесу убегавших из своих подразделений немцев.

Вот данные из нашего рапорта:

«11. IX в 11.00 в лесу убиты 3 немца, захвачено два автомата и пистолет. В операции участвовал весь отряд».

Эта операция была проведена по пути в Анжери после расставания с танкистами.

«13. IX в 15.00 во время чистки леса от немцев в районе дер. Ини взяты в плен 2 немца, захвачено две винтовки, в операции участвовал весь отряд».

Эта операция была проведена или в день переселения в шато́, или накануне, потому что свой день рождения, 15 октября, я отмечал уже в замке.

Интересна судьба немецких пленных, которых мы сдавали французам. Когда двое французов с автоматами повели лесом пленных в другое известное партизанам место, по дороге удрал только тот противный рыжий немец, который жаловался Алисе на плохое питание, а остальные дошли до места назначения, хотя в лесу сбежать было легко. Вероятно, мысль о неминуемом поражении вермахта обезволила их, и они не смогли или не захотели бежать. Да и куда? Пробираться в Германию по враждебной территории рискованно и почти безнадёжно, а в случае удачи – опять фронт. Чем драться за фюрера, лучше отсидеться до конца войны в плену. Больше я этих пленных не видел; Алиса сказала, что их передали кадровым французским частям в Гре.

Перед отъездом в замок возник вопрос, что делать с Вальдемаром. Думали-гадали и решили передать французам. Перед этим, по его просьбе, с ним рассчитались. Заплатили не только за время его службы у нас в отряде, но и за месяц вперед. Но расставание с ним было прохладным.

12 сентября состоялись похороны. Когда мы пришли в Анжери, у церкви увидели толпу – ждали нас. Пригласили в храм. Как быть? Ведь с оружием в церковь не войдешь. Решили проститься с Гришей по очереди.

После панихиды хоронили убитых на местном кладбище. Прощальный залп, горстки земли и десять человек – навеки в земле. Потом мы зачищали лес, и в это время мысль о Грише не оставляла меня ни на день. Я вспоминал наш совместный путь. Этот высокий плечистый блондин родом из Сибири, скромный и храбрый, прекрасный товарищ, был мне гораздо ближе Валерия. Мне как-то посчастливилось захватить американский револьвер калибра 12 мм. Патронов к нему было немного – штук пятьдесят, да и тратить их было не на что, однако расстаться с такой «пушкой» я не мог. Но, когда Гриша прибыл из госпиталя в Анжери, я с радостью отозвался на его просьбу и подарил ему этот револьвер. Из него Гриша и убил немецкого полковника.

Честный, храбрый, добрый – он разделил моё мнение о вреде реквизиций у коллаборационистов – мы же не знали масштаба их сотрудничества с немцами, а те, кто нам об этом говорил, могли быть предвзятыми.

После похорон приехали в предоставленный нам местными властями замок с большим парком. Впервые после нескольких лет войны, плена, партизанщины, когда нам приходилось жить в суровейших, а подчас и вовсе скотских условиях, мы вдруг попали в сказочную обстановку.

Множество комнат с высокими потолками, огромный стол в зале, где висели многочисленные картины в золоченых рамах, а на всяких подставках и полочках – статуэтки из мрамора и бронзы… Вышколенная прислуга.

Правда, роскошные условия жизни не соответствовали казарменному положению, в которое определила нас Алиса. Мы почистили оружие, организовали занятия по изучению всех имеющихся у нас его видов и транспорта, слушали информацию Алисы о политической и военной обстановке.

Питались из многочисленных запасов бывшего хозяина, а хлеб и табак получали по карточкам. Готовила местная прислуга под руководством Пенты. В помещениях убирались сами, а «шлифовкой» нашей уборочной деятельности занимались служанки. Отлучка разрешалась Валерием и мной, но только не по одному, а группами. Инцидентов не было. Кот Васька сразу вошёл в кошачью семью дворца и напрочь забыл о нас.

Из жизни того времени мне запомнились два эпизода.

Поездка в город Гре – Алиса, Валерий и я. Там посетили тюрьму, в которой содержались предатели и уголовники. В отдельной камере сидел наш Костя, сбежавший из отряда незадолго до освобождения и вместе с информатором Валерия и Алисы ограбивший и сжёгший какую-то ферму. Вместе с полицейским в штатском мы вошли в камеру Кости.

– Здравствуй. Вот до чего ты докатился! – сразу же налетела на него Алиса.

Костя упал на колени и стал просить Алису вызволить его из тюрьмы. Обливаясь слезами и размазывая их по грязному небритому лицу, Костя поведал, как тяжела его жизнь, как его бьют на допросах и как он голодает.

– Ты сам виноват, Костя, ты заслужил это, – сухо сказала Алиса.

– Но ведь меня подбил… – и он назвал имя человека, который водил нас на реквизиции у коллаборационистов.

Алиса не ответила, но эта фраза ей явно не понравилась. Никаких мер для освобождения Кости она не предприняла. Когда мы уходили, он с душераздирающим криком бросился за нами, но встретил серию сильных ударов по лицу от полицейского. Потекла кровь. Нам с Валерием хотелось врезать полицейскому, мы схватились за автоматы, но Алиса спокойно сказала: