Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров

Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Перейти на страницу:

Это не имело ничего общего с побегом из плена. Мы не перелезали через двойное проволочное заграждение «Брестского фильтрационного пункта», не переплывали через Неман. А просто пристроились к партии репатриантов, покидавшей лагерь раньше той, в которую определил нас Нехлюдов. Так и прибыли на станционный пункт, где репатриантов сажали на поезда. Пункт этот тоже охранялся.

С небольшой партией репатриантов, которые должны были ехать в места назначения через Москву, нас с Сашей разместили на ночь в комнате на 2-м этаже. И вот тут-то и случилось со мной несчастье. В те времена я спал как убитый, и вот во время сна у меня украли часы, которые я не отдал следователю. Сняли, конечно, охранники. Я понял это сразу, когда увидел, с каким жадным любопытством они рылись в мешках и чемоданах репатриантов после моей заявки о пропаже.

Так что ехал я в Москву без вещей и без денег, в плаще и соломенной шляпе.

Да, забыл рассказать об одной интересной встрече в лагере. Вместе с репатриантами в Союз добирался эмигрант-шахтёр: чернявый, коренастый, с большими сильными руками и очень добродушный. Сразу же объявил следователю, что он – эмигрант Гражданской войны, шахтёр и очень хочет жить и работать по специальности на родине. Не знаю, как уж там сложилась его судьба, но из лагеря после проволочек его направили в Караганду.

А мы с Александром доехали до Минска, сошли с поезда и пошли к Станиславе Павлюц – той самой молодой женщине, которая вместе с нами «делала деньги» в Париже.

Минск был разрушен, как и Варшава, но бойкий трамвай доставил нас на окраину, где в маленьком деревянном домике жила семья нашей знакомой. Стася гостеприимно нас приняла, рассказала об особенностях послевоенной жизни, о своём путешествии. У неё обошлось без проблем – она добралась домой без приключений.

Поблагодарив добрую хозяйку, на другой день мы сели на поезд и «зайцами», иногда в вагонах, а то и на тендере, доехали до Москвы. Сашка продал свои часы, и на эти деньги мы питались два дня.

На Белорусском вокзале появляться нам было не с руки – могли прицепиться патрули, и мы, спрыгнув на ходу поезда в районе ипподрома, вышли на Ленинградское шоссе. Сразу бросились в глаза посадки картошки и овощей на газонах перед домами, грязные облупленные здания, редкие автомобили, трамвай, автобусы, неподстриженные липы. Прохожие в старой, потрёпанной одежде; худые, измождённые лица… Я грустно улыбнулся, вспомнив, как под сенью парижских каштанов думал, что Ленинградское шоссе не уступит по красоте Елисейским Полям.

Шагая домой, думал о Жене и надеялся на встречу с ней. Я считал, что лагерь и поездка отняли у меня полтора месяца, и этого вполне достаточно, чтобы она могла оказаться в Москве. Из Бреста я написал о ней Санькиной матери, моей жене, и просил принять иностранную гостью как следует.

Дверь мне открыл сын. На его лице я не заметил радости от встречи с отцом. Поражённый его худобой и бледностью, я схватил его в объятия и стал целовать. Сын был каким-то безучастным, с отрешённым взглядом. Рыдания стиснули мне горло. Я видел, что мальчишке необходимо хорошее питание, и для этого я должен быть постоянно с ним, в Москве.

Я тут же сел за стол и принялся за письмо Сталину.

Писал о том, что пошёл воевать добровольцем, в плен попал не по своей вине, а по вине командования Тимошенко и Хрущёва. Рассказал, как вёл себя в плену, как партизанил во Франции, как спешил на Родину и как меня и других репатриантов здесь встретили. Закончил послание вопросом: почему мне не разрешают жить в Москве?

Я прибыл в субботу и на следующий день с утра поехал на стадион «Динамо».

Как же я был рад видеть знакомых! Некоторые подходили ко мне и расспрашивали о военной судьбе, а ребята с моего завода обратились с просьбой – пробежать в большой шведской эстафете первый этап – 800 метров.

Я отнекивался, ссылаясь на неподготовленность, но они убеждали, что сейчас все не подготовлены, и чем больше я отказывался (мне не хотелось проигрывать), тем настойчивее они были. Наконец я сдался и попросил шиповки. Их нашли, но тридцать девятого размера, а я всегда бегал в шиповках сорок первого. Еле натянув туфли, вышел на старт. По радио тут же объявили, что в очередном забеге стартует на первом этапе известный до войны средневик, вернувшийся с фронта Алексей Фёдоров. Я чертыхнулся про себя, уверенный, что проиграю своим молодым соперникам.

– На старт! Внимание! Марш! (Старт давался по отмашке флажком.) И мы рванули.

Я оказался первым, остальные, услышав объявление по радио, очевидно, сдрейфили и не рискнули брать на себя инициативу. Так я и повёл бег, вновь переживая на каждой сотне метров свои особые ощущения, с которыми расстался четыре года назад. Закончил свой этап первым, никто меня и не пытался обойти. Итак, я снова в спорте!

Но спорт спортом, а ведь я ещё не демобилизован. Предстоит армия. Ребята посоветовали зайти на завод, дескать, его руководство ускорит мою демобилизацию. Я не очень-то верил и хотел дождаться ответа Сталина. И тут кто-то из динамовцев сказал: а не стоит ли мне сходить в районный НКВД? Ведь я в Москве живу на нелегальном положении. Может, мне разрешат остаться в столице. Но идти в НКВД я боялся: вдруг меня там схватят, посадят в вагон и отвезут в Заокский район Тульской области? Тогда мне Москвы не видать. Может, Сталин все-таки разрешит жить в Москве?

После долгих раздумий я все же решил пойти в райисполком к уполномоченному КГБ.

Он выслушал меня, не перебивая. Не помню, задавал ли вопросы, но в заключение сказал:

– Против вашего пребывания в Москве мы ничего не имеем, но вы ещё не демобилизовались. Идите в райвоенкомат и демобилизуйтесь!

Но прежде я зашёл на завод. Заместитель директора по кадрам Пашко принял меня хорошо, сказал, что завод нуждается в инженерных кадрах и что он через министерство будет хлопотать о моей демобилизации.

Не знаю, хлопотал он или нет, но пробыл я в Зарайском офицерском полку два месяца и демобилизовался в конце сентября. К работе на заводе приступил в октябре инженером-исследователем в УЗЛ. Оклад – 1000 рублей (тогда буханка хлеба на базаре стоила пятьсот). Спекулировать, купить-продать-перепродать я не умел, но мне немного помогал спорт. Я как тренер получал восемьсот рублей – надо было думать, как и чем кормить сына.

Начинался послевоенный период моей жизни, и об этом тоже можно было бы написать книгу.

Впрочем, как и о каждом из нас…

1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?