Картер побеждает дьявола - Глен Дэвид Голд

В ста ярдах от дома он увидел знакомую надпись. На перевернутой тачке было написано красной краской: «Она не умерла». Столько отчаяния и столько надежды в этих словах.

Картер перелез через поваленную пальму и пошел к мотоциклу. Надпись не шла у него из головы. «Никого нельзя спасти», – сказал Бура. Он по-прежнему делает добрые дела, но уже не верит в то, что чувствуют несчастные женщины, когда пишут «она не умерла» чернилами, краской или палкой на земле. Садясь на мотоцикл, чтобы отвезти перчатки, Картер наконец понял, что его так расстроило: если вера уходит, ее место занимает корысть.

Фирма «Картер и компания» занимала целый роскошный этаж в доме номер 333 по Пайн-стрит. Здесь, за матовыми стеклянными дверями или в тесных закутках, сотрудники закладывали контракты, телеграммы, предложения и котировки в трубы и посредством пневматического механизма отправляли другим сотрудникам, которые принимали документы к исполнению, или отправляли назад, или складывали в шкафы красного дерева. Команды людей читали вслух цифры другим людям у биржевого телетайпа; те и другие выкрикивали факты мальчишкам в фартуках, которые записывали на больших грифельных досках изменения индекса Доу Джонса.

Однако по-настоящему большими делами ворочали в двух маленьких, по-спартански обставленных кабинетах, всё убранство которых составляли фотографии близких и, в случае Джеймса, старый плакат Великого Картера, изображавший «Мастерское освобождение от позорного столба и колодок».

Как всегда после возвращения из долгой поездки за границу, Джеймс обошел каждого сотрудника, от девушки на входе до главного бухгалтера, и убедился, что работа идет заведенным порядком. Том, как и дома, просматривал почту – болтать с сотрудниками и поддерживать их дух было не его амплуа.

В двенадцать тридцать почти все работники ушли на обед. Джеймс в одиночестве просматривал ленту, ползущую из биржевого телетайпа, когда Том у себя в кабинете завопил: «Черт!»

Том был склонен к темпераментным возгласам, поэтому Джеймс не поднял головы, пока не заметил, что друг стоит напротив и лицо у него землисто-серое – серее обычного. В Руке у Тома было письмо.

– Пришло утром и, естественно, было в самом низу. Только этого нам не хватало.

Джеймс убедился, что письмо адресовано ему и Тому в «Картер и компания» и что фамилии написаны правильно – повод хотя бы заглянуть внутрь.

– «Уважаемые господа Крандалл и Картер! Насколько я понимаю, вы иногда финансируете частные начинания, если сочтете их выгодными. Насчет выгоды ничего сказать не могу, но у меня есть работающий образец устройства… – дойдя до этого места, Джеймс прошептал: «О нет!» и только потом дочитал фразу до конца: – …которое совмещает изображение и радио; оно называется телевидением».

Джеймс подняла глаза на Тома. Краска медленно сошла с его лица.

– Читай дальше, – сказал Том.

«Я буду публично демонстрировать телевидение сегодня в 17.00 в Уиллер-холле Калифорнийского университета. Я пригласил многих местных финансистов, чтобы выяснить, на какую поддержку смогу рассчитывать.

Простите, что сообщаю в последнюю минуту, но за более долгий срок могли бы появиться плагиаторы.

Фило Т. Фарнсуорт»

– Всё хуже некуда, – сказал Том.

– Ты всегда так думаешь, – заметил Джеймс.

Вместо ответа Том протянул ему финансовый раздел «Экзаминера» – на третьей странице красовалось объявление Фарнсуорта о публичной демонстрации телевидения в пять вечера в Калифорнийском университете.

– Едем туда, – мрачно сказал Джеймс. – Позвони в нашу курьерскую службу. Надо известить Чарли.

♣ ♦ ♥ ♠

Летом 1785 года верхового гонца из Франкфурта-на-Майне убила молния, ударившая с совершенно ясного неба. Свидетели – не какие-нибудь крестьяне, а врач и землевладелец – заметили, что труп внутри сгорел, но кожаная сумка осталась целой. Из сумки извлекли трактат о том, как управлять миром, составленный никому прежде неведомой организацией под названием «иллюминаты». Наступала эпоха разума, весть о новом тайном обществе взволновала народ, убежденный, что распространение светских учений – таких, как, например, демократия, – чревато неисчислимыми бедствиями.

Трактат состоял из многословных умствований, однако на теле гонца нашли куда более конкретное и пугающее свидетельство – шелковый кошелек с дюжиной миниатюрных черепов из слоновой кости. На нижней челюсти у каждого была инкрустация золотом – трехзначные числа.

Они шли по порядку, не хватало лишь триста двадцать второго черепа, который отправили в мятежные американские колонии, «дабы и там члены общества могли споспешествовать установлению нового мирового порядка».

Когда в помещении 322 Йельского университета было создано общество «Череп и кости», поневоле возникла мысль о неслучайности совпадения. Вероятно, оно и впрямь было сознательным, ибо члены нового «ордена» стремились к мировому господству – по крайней мере так о них говорили.

Вскоре после полудня, когда Картер еще сидел у Буры, а Том Крандалл только-только обнаружил письмо от Фарнсуорта, у агента Самюэлсона произошел телефонный разговор с очень высоким начальником. Самюэлсон сидел в телефонной кабинке рядом с буфетной стойкой и лихорадочно записывал указания. Наодеколоненный, с аккуратно набриолиненным зачесом, выпускник Йеля, как бы не выставляющий этот факт напоказ, Самюэлсон ждал сегодняшнего разговора всю жизнь. Он поигрывал брелоком на часах – вырезанным из слоновой кости черепом с золотыми цифрами 322.

Первые три минуты разговора прошли, как в тумане. Самюэлсон столько раз повторил: «Спасибо, сэр», что вынужден был сам себя одернуть. Запомнились только несколько фраз полковника: «Как погода?», «Это требует осмотрительности и гибкости», «с неоценимой помощью агента Гриффина мы составили краткий биографический очерк…» и наконец: «Мы могли бы и дальше использовать агента Гриффина, поскольку это один из старейших и опытнейших сотрудников, – затем, после легкого колебания, – однако ситуация меняется очень быстро».

Тут полковник Старлинг напрямую перешел к делу. Чарльза Картера больше не подозревают в утаивании свидетельств, но есть основания полагать, что он попытается сорвать операцию министерства финансов в Калифорнийском университете, намеченную на сегодня в семнадцать ноль-ноль. В качестве личной услуги, не согласится ли Самюэлсон его приструнить? Просто задержать в шестнадцать тридцать?

Самюэлсон, разумеется, согласился. Поручение могло показаться рядовым – не серьезнее, чем убрать бутлегера. Однако Самюэлсон был честолюбив и понимал, что хотел сказать полковник, когда добавил:

– И, не для протокола, сынок, это фокусник, которого не удалось задержать обычными методами. – (Пауза.) – Нам бы хотелось устранить его на два часа минимум; максимум, честно говоря, не ограничен. Вы понимаете?

– Да, сэр. Спасибо за доверие.