Наследие - Виталий Храмов

Город решили обойти по сожженным полям. В сам город пошел только поисковый отряд, возглавляемый Слетом и усиленный магами. Они надеялись найти – магией учуять – живых. Замуровавших себя в подземельях. Но для этого придется пробиваться через толпы свежих Бродяг.

Комок, теперь – Каменный Клык, пошел с ними, готовый опять выбивать в земле рвы для захоронения павших, а Марк и Ронг несли семена. Каждый из них скупил семена всюду, куда смогли дотянуться их руки во время их недавних «отпусков» на «Большую Землю». Сколько семян было в их рукавах, можно было судить хотя бы по тому, что Ронг жаловался, что стоимость измененных семян, и так немалая, выросла вдвое, причем по всей Империи.

Выживших нашли. Всех восьмерых. Один из них – малыш лет двух-трех. Его мать умерла, поя ребенка собственной кровью. Но ребенок выжил и смог дождаться спасателей. Жертва ее стала понятна, когда Марк сам принес мальчика, возвестив, что тот одарен к земле и огню.

О близости следующего города возвестили Бродяги, которых дозорные убивали – лихача, на всем скаку разваливая топорами или пиками.

Белый помнил этот город. Большой и богатый, по местным меркам, Пустошным. Город вырос на пересечении Дороги и реки Быстрой. Реки не длинной, узкой, но судоходной. Регулярно заиливающуюся реку углубляли маги земли или воды. На это властитель города Переходного средств не жалел – город жил с реки и Дороги.

Выбора не оставалось – узкую, но глубокую и быстроводную реку можно было перейти только по каменному мосту, вокруг которого и вырос город Переходный. Входили в город всей колонной, ведя бой на истребление с поднявшейся нежитью. И если бы не маги – не прошли бы. Нежить задавила бы массой бесчувственных к боли и ранам тел.

А так – получилось развлечение для магов. Каждый из них изощрялся, пробуя новые построения магических умений, новые заклинания или плетения, совсем не боясь потратить Силу, – Марк же был рядом. А скверна по городу текла – от оскверненного храма. Да и сам Марк развлекался, то взрывая Бродяг, создавая в них частицу Пустоты, то расчленяя их своими Клинками Отрицания.

Марк, наконец, выбрал название для этого магического оружия. Помог ему Хранитель. Он сказал, что эти «клинки» есть лучи какой-то то ли противоматерии, то ли противоэнергии. И способны на подобное только антимаги – разрушители. Объяснил заодно, почему Марк пробивал и рубил броню Паладинов, с которой не мог справиться Вздох Дракона, температура клинка которого была выше, чем в любом горне, выше, чем в жерле извергающегося вулкана. Клинки Марка не пробивали материю, не разрезали ее. Они мгновенно разрывали связи, удерживающие вещество, делающие его единым целым. Разрушали саму связанность материи, само течение энергий. И для этих клинков не существовало преград. Их не мог остановить никакой Магический Щит. Кроме Щита Отрицания. Который, опять же, может создать только разрушитель.

Ронг, Тол и Чума очень сосредоточенно слушали Магический Ветер, с отрешенным видом качаясь в седлах. Разумники ловили мысли разумных, Чума – биение сердец, запах живой крови в жилах. И указывали – где искать.

И живых находили. Переходный имел много больше укрытий ниже уровня земли, чем Предельный. Город жил богаче, люди имели большую потребность в скрытых, тайных подземельях. И многие затворники были живы. Хотя уже прошло много времени после падения города. Бродяги сильно воняли, многие люди, схоронившиеся в укромных местах без воды и еды, умерли от жажды и голода. А сколько из них предпочли умереть в схватке с нежитью, а не медленное угасание, терпя терзания жажды и голода, они уже не узнают никогда.

Трофеи и богатства не искали. Все это уже было выпотрошено и увезено из города Змеями. Но не только из-за этого не искали. Главным своим богатством – на сей момент – Белый считал людей. Именно поэтому позволил поиск выживших, но запретил поиски ценностей, чтобы не рисковать, излишне разделяя отряд. И так, воинов кот наплакал. Только за счет Силы магии выживали. Хоть в какую броню одень женщин, хоть какое оружие им дай, они даже против Сырых Бродяг – не устоят.

Походя, уничтожили и оскверненный алтарь. Марк выпил из него Силу, разлив ее по накопителям, которыми щедро одаривал магов отряда, сам алтарь Ронг забрал в свой Мешок, сказав, что знает, кто его может переосвятить. А сам алтарь – ценность. Большой каменный накопитель природного происхождения. Слабый. Не годный для переносного накопления Силы, но большим, целым куском способный накапливать в себе очень много Силы. Тоже – слабой плотности, но – много. Крайняя редкость. И бросать его на поругание – грех.

Никто и не спорил. Мало кто глубоко понимал таинства веры и Церкви, еще меньше было тех, кто хотел в этом разбираться. И почти не было тех, кто бы стал спорить с Церковью Триединого в вопросах веры.

Опустевший храм перестал излучать скверну тьмы. Стал просто большим каменным строением, сильно пострадавшим в бою – клирики этого города не приняли тьму, очень дорого продав свои жизни. Их исковерканные, растерзанные, усохшие тела так и лежали в храме, на тех местах, где и завершился для них их бой, или были развешаны вокруг безумцами. Клирики не стали Бродягами. И это многое сказало людям Белого. Прах служителей Света с почестями предали земле, похоронив в том месте, откуда вырвали накопитель алтаря.

Прочие останки сваливали в ямы, чуть присыпав землей и камнями, чтобы падальщики не растаскивали, затем засеивали семенами плотояда.

Из Переходного выходили в сумерках. Как бы ни было опасно двигаться по Пустошам ночью, ночевать в мертвом городе не хотел никто. Немногочисленные воины и маги просто не могли защитить уже за пять сотен женщин и детей. Среди выживших мужчин опять не было. Все пустошники встретили конец своего жизненного пути в бою.

И Белый был этим горд. Его люди показали достоинство и честь. А честь вассалов – честь их господина.

На ночь не останавливались. Бродяг крушили дозоры, усиленные магами, буйство Силы и масса людей распугивали Тварей, промышляющих ночью в Пустошах, но притягивали новых Бродяг.

Рассвет и первые лучи утреннего светила встретили щурящиеся от усталости люди – на ногах, спотыкающиеся через шаг. Но утро им принесло и новых людей. А вернее – возвращение старых знакомых: помолодевшую, обратно до юной девушки, Синеглазку, в очень дорогом и ладном костюме и броне, нисколько не умаляющей ее прелести, не превращающей ее в угловатого подростка, а подчеркивающей ее женственность, а костюм соответствовал своим убранством ее высокому положению – по левую руку командира.

И Ниса, гордо стоящего на своих ногах, с Посохом в руках, который он так и не выпустил из рук. Он смотрел на людей, командира, а особенно – на жену, с искренней радостью и обожанием. На его груди гордо лежал знак повелителя стихий. Не воды или воздуха, а – стихий.

Белый спешился, с открытым шлемом подошел к Синеглазке, внимательно разглядывая ее, будто в поиске дефектов, взял ее за плечи, немного покрутил, будто проверяя, не подменили ли мага Жизни, тихо спросил:

– Как ты? – при этом голос его сорвался.