Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

– Проходите. Барон присоединится к вам, как только позовете.

– Что это значит? – насторожился я.

– Ровно то, что было сказано, зеньор.

Он откланялся, а мы осторожно вошли.

– Ну и интерьер, – прошептала Бель, озираясь в тусклом свете масляной лампы, – какая-то помесь старой барахолки и языческого капища.

– Это хунфор, сердце мое, святилище худдуви.

В густом мраке шатра было полно как заурядных предметов сомнительной ценности, так и откровенно жутких вещиц. Под потолком висели пучки каких-то трав и деревянные маски – точные копии гигантов, паривших под куполом шапито; на столах и комодах стояли черные свечи, плетеные куклы, шкатулки, мутные бутыли, кувшины; на полках шкафов пылились книги, а также чучела и костяки животных. В центре шатра возвышался длинный столб, поддерживавший его вершину.

– Видишь это?

– Столб?

– Это одна из важнейших вещей в ритуалах худдуви, символическая дорога в мир духов Лекреваль. Знаешь, как он называется?

– Готова поспорить, сейчас ты мне скажешь.

– Он называется «митан».

Жена не поняла, я повторил, мы помолчали, а потом оба рассмеялись.

Время шло, никто не появлялся, и чем дольше это длилось, тем больше я раздражался. Маски, висевшие над головой, словно следили за нами, и это начинало бесить. Мы оставались предоставленными сами себе посреди оккультных вещиц, поделок таксидермиста и старинных книг.

– А как мы вообще можем позвать этого Барона Шелебу? – задумчиво произнесла Бельмере. – Здесь что, есть спрятанное помещение?

– Бель.

– Да?

– Ты умница.

– Знаю. А почему я умница в данном конкретном случае?

Найти необходимые предметы не составило труда, и вскоре на полу вокруг митана было нарисовано несколько веве.

– Что за чертежи?

– Символы лоа, милая.

– Кресты?

– Этот веве принадлежит Папе Хогби, без него не отправляется ни один ритуал, а вот этот, с гробами – Барону. Крест символизирует перекресток дорог, так как оба этих лоа связаны с перекрестками. Помоги-ка изобразить на моем лице череп.

Ритуальную маску рисовали углем. Вскоре черные свечи были зажжены, Бель увлеченно наигрывала на барабане заданный мной ритм, а сам я, напевая заклинание, – просил Папу Хогби отворить врата, чертя вокруг митана круг струйкой воды и посыпая пол мукой.

– Довольно, Бель.

– Все? – Она приблизилась и осмотрела разведенный беспорядок. – Ничего не происходит.

– Вижу.

– Ты все сделал правильно?

– Нет, конечно. В идеале нужны пять барабанщиков, жрица, помощник и пляски вокруг столба, а потом еще и всякая непотребщина, но ни один божок не заставит меня вытворять такие дикости.

– Мне совершенно не нужно, чтобы вокруг моего митана, фаллического символа, кстати говоря, плясал какой-то мужчина. Впрочем, если женщина возжелает, я не буду против.

Он сидел в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, держа в одной руке дымившуюся сигару, а в другой – бутылку рома.

– Постой-ка, это же…

– Барон Шелеба к вашим услугам, прекрасная тани, – ослепительно улыбнулся шпрехшталмейстер, сменивший белоснежный фрак на старый черный. Золотые украшения, помятый цилиндр с петушиным пером, ожерелье из змеиных жал и глубоко прячущийся в темных глазах фиолетовый огонек довершали хрестоматийный образ.

– Ты уже третий бог, с которым я встречаюсь лично.

– О твоей перенасыщенной событиями жизни, Бриан эл’Мориа, мне хорошо известно. Садитесь, дорогие друзья, поговорим.

Появился круглый стол с тремя стаканами на нем и два новых кресла подле.

– Я все ждал, когда ты заглянешь ко мне, Бриан, ждал с того дня, как Энхода рассказал о вашей едва не состоявшейся встрече в морге.

Бель вопросительно глянула на меня.

– Зачем хунган напал на меня?

– Погоди, – Барон сунул сигару в рот и откупорил бутыль, – сначала церемониал, а потом вопросы.

Разлив ром по стаканам, бог пододвинул пару к нам, залпом осушил свой и с явным удовольствием улыбнулся.

– Уважьте меня, гости, выпейте.

– Бель, постой, сначала я.

Когда жидкость хлынула в пищевод, ощущение было таким, словно я глотнул керосину и решил закусить горящей спичкой. Огонь раздирал внутренности добрых пять минут, в течение которых я обильно потел, хрипел и не мог говорить. Пришлось ухватить взъярившуюся жену и заставить сесть обратно, чтобы она не набросилась на Барона.

– Ром, настоянный на сотне острых перцев? Неплохо, – выдавил я, подставляя стакан, – налей еще.

Шелеба громогласно расхохотался и смел все стаканы со стола, предварительно осушив тот, что предназначался Бели.

– Пожалуй, хватит с тебя, Бриан эл’Мориа! Ты меня уважил, теперь и поговорить можно!

Однако нормально говорить я смог не сразу, огонь еще полыхал.

– Так… зачем ты натравил на меня своего хунгана?

– Начинаешь с обвинений? – Божество глубоко затянулось сигарой. – Он сам принял решение, по ошибке, спутал тебя кое с кем, но вовремя одумался. Поверь, если бы Энхода хотел закончить дело, так просто ты его камлания не разрушил бы.

– Понимаю. Он распахнул ворота в Лекреваль, но не подпер их как следует, так что я смог закрыть. И все же это было грубо. Зачем твой хунган вообще появился в морге?

Барон хмыкнул:

– До меня доходили слухи, что ты можешь узнать, где был и что делал человек, лишь окинув его взглядом. Догадайся сам.

– Это преувеличение. Я наблюдаю и интерпретирую… покойный де Барбасско служил в Арбализейском колониальном легионе, много лет прожил в Ньюмбани, скорее всего, интересовался корнями. Полагаю, он завел связи среди мутных личностей, в том числе – поклонников культа худдуви.

Бог вальяжно поаплодировал.

– Почти правильно. С худдуви Антонио познакомился задолго до путешествия на юг, это была религия его матери. В Ньюмбани он сам решил принять новую веру и пронес ее через всю жизнь.

– Теперь все ясно. Он заключил с тобой договор?

– Верно.

– О чем просил?

Шелеба улыбнулся и покачал головой:

– Конфиденциальность превыше всего.

– Он хотел, чтобы ты убил леди Адалинду, но прежде чем ты это сделал, леди Адалинда убила его.

– А от тебя ничего не скроешь, Бриан эл’Мориа.

– Зачем же тебе понадобилось тело де Барбасско? Ты ведь за этим посылал своего хунгана?

– За этим, за этим. Видишь ли, Бриан, сделки, которые я заключаю, не расторгаются через смерть одной из сторон, все лишь немного усложняется. Я послал Энходу за телом де Барбасско, чтобы оно не попало в руки ведьме Адалинде. За ней тоже стоят силы, вызывающие уважение, и, получив тело, она могла бы разрушить наш с де Барбасско договор. Мало кто способен такое проделать, я ведь не какой-то жалкий демон, но Адалинда может.