Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

– Видите ли, досточтимые зеньоры, ньюмбанийские аборигены верят в магию не так, как мы. Для нас с вами это наука, а для них – религия, общение с потусторонним миром. Посему шаманы пользуются большим уважением, а вот колдунов боятся настолько, что им даже не разрешено жить внутри племен. Хотя это не мешает аборигенам прибегать к их услугам ради каких-нибудь, хм, мутных дел. А вот если ребенка заподозрят в способностях к колдовству, то выгонят вон его собственные родители, и несчастный будет обречен на медленную и мучительную смерть от голода либо в пасти хищника.

– Какое варварство! – воскликнула Бель, прикрывая рот веером. Ей действительно было жаль несчастных, но с реакцией моя благоверная намеренно переигрывала.

– Энходу посчитали именно таким, ибо он единственный смог выжить в резне, устроенной Утхути. Пришлось мне порядочно помотаться по саванне, прежде чем я нашел истощенного беднягу в хлипком шалаше.

Формсворт отвез спасенного на север континента, ближе к цивилизации, оплатил его лечение и устроил в труппу, но через полгода подросток исчез без следа, а еще через три года внезапно появился вновь. Энходе тогда исполнилось шестнадцать, и от костлявого обгоревшего дохляка не осталось и следа, он превратился в огромного крепкого мужчину. Вернувшись к своему спасителю, Энхода пожелал отплатить тому за добро и попросил принять его в труппу, но не как рабочего или атлета, а как настоящего мага.

– Признаться, я недолго сомневался, сиятельные зеньоры, мой цирк никак не мог «взлететь», а Энхода… он был странным.

– Вот здесь поподробнее, – попросил я.

– Ну, помнится, он сказал, что раз старые боги не захотели защищать его племя, он решил найти себе нового бога. Оказалось, Энхода приобщился к культу худдуви и стал хунганом Барона Шелебы. Он сказал мне, что отныне Барон позаботится о том, чтобы мое дело процветало, и что стоит отблагодарить Барона, переименовав цирк. В то время мне мало что было терять, и я согласился.

– А потом дела пошли на лад, – уверенно сказала Бель.

– Совершенно верно, зеньора. Вот уже больше половины жизни я гастролирую со своим цирком по всему свету, и всегда нас сопровождает полный аншлаг, – улыбнулся, как мне показалось, очень устало Хэмси Формсворт.

– И в конце каждого выступления ваш маг приносит жертву Барону Шелебе?

– Ох, монзеньор, вы так говорите, будто это правда! Номер Энходы на протяжении всего этого времени является нашим главным достоянием, он идет сразу после моего, а это, знаете ли, ох как знаково! Последний номер программы должен быть самым ярким, и обычно во всех цирках мира это номер с укрощением хищников, ибо он также и самый опасный. Если что-то пойдет не так в середине выступления, настроение зрителей будет испорчено, а это недопустимо! Поэтому хищники всегда идут последними, но в нашем цирке выступление Энходы все равно замыкает, ибо вот настолько оно важно.

Мы с женой переглянулись.

– Что ж, лорд Хэмси, благодарим вас за потраченное время. Мы все же наведаемся в гости к вашему хунгану, если не возражаете. Долг есть долг, и все такое…

– Как знаете, я не против.

Но прежде чем я направился к выходу, жена меня остановила.

– Зеньор эл’Харэн, вы уверены, что больше ни о чем не хотите спросить нашего гостеприимного хозяина?

Я непонимающе нахмурился, а Бельмере, удивляясь моей несообразительности, едва заметно кивнула на ближайшую стену с афишей. Похоже было, что директор цирка хранил на память лишь те из афиш, на которых изображали его самого или его питомцев – тигров и львов.

– Ах! – пораженно воскликнул я. – Ты думаешь…

– Попытка – не пытка, – ответила моя гениальная и, несомненно, лучшая половинка.

– Лорд Хэмси, не сочтите за оскорбление к вашей героической профессии, но не опишете ли вкратце приемы дрессуры?

– Простите?

– Как вы укрощаете этих огромных хищных кошек?

Немного удивленный, он облизнул пересохшие губы, прежде чем ответить.

– Ну я сторонник ненасильственного метода…

– А если, скажем, тигр уже взрослый, можно ли с ним работать?

Кажется, мои вопросы относительно его ремесла озадачивали укротителя больше, чем весь предыдущий разговор.

– Это возможно, но нежелательно. Работа с животным должна идти с младых когтей, оно должно считать дрессировщика своим сородичем, причем вожаком, не прощающим ослушания. Входя в клетку с тигром, дрессировщик сам должен быть тигром, яростным, вспыльчивым, свирепым, полностью уверенным в своей силе и способным чувствовать настрой зверя. Последнее приходит с годами – начинаешь понимать, что зверь намерен делать, хочет ли он напасть. Необходима отвага, стальной характер и постоянное внимание, но нельзя забывать и о страхе перед хищником, способным перекусить тебе шею или располосовать плоть до костей. Тигры и львы постоянно следят за дрессировщиком, проверяют его, почуют слабость – нападут. Они уважают лишь силу воли, а слабый для них всегда добыча.

Оковы смущения перед тэнкрисами будто спали, Хэмси Формсворт стал самим собой, а потому взял стакан и глотнул виски.

– У меня в труппе был огромный малдизский тигр по имени Нешвар, которого я своими руками вырастил из крохотного мяукающего котенка. Он был мне как второй сын, любящий, послушный, верный, другие тигры на него равнялись, ибо Нешвар мог любого из них загрызть как хорька…

– А потом он на вас напал?

– Что? Нет, монзеньор! Конечно нет! Это был один из тех редчайших случаев, когда связь между дрессировщиком и зверем оказывалась неразрушима! Нешвар умер от старости, ему было двадцать семь, и, что бы я ни делал, продлить его жизнь не удалось. А через месяц после этого один из оставшихся тигров напал. Вот вам мой совет, если захотите пополнить когорту дрессировщиков: прежде всего опасайтесь не тех, кто щерит зубы и рычит, – они сами вас боятся, но ждите беды от тех, кто всегда спокоен. Спокойный хищник себе на уме, он уверен, что сильнее, и может напасть, как только посчитает момент подходящим, особенно если покажете ему спину. Я был в лапах Ирмиса не дольше пяти секунд, но он успел подарить мне больше сотни рваных ран и едва не откусил руку.

– Сочувствую вам, – сказала Бель.

– Мне? Не стоит, сиятельная зеньора, я-то выжил, а вот мой сын, пытавшийся меня спасти, – нет.

Формсворт замер рядом с гримировочным столиком, и глаза его были пусты, а слепой взгляд устремился в никуда. Скорбь чернильным облаком растекалась от этого человека по всему фургону.

– Мы, пожалуй, пойдем. Доброй ночи…

– Доброй, сиятельные зеньоры. Уверен, что вскоре ваши сомнения развеются как дым.

Снаружи нас ждал все тот же заклинатель змей.

– Теперь веди к главному, – приказал я.

Личный шатер Барона Шелебы прятался в глубине циркового поселения, и найти его, несмотря на огромные размеры, оказалось бы задачей не из простых. Черная ткань изобиловала начертанными на ней веве разных лоа, а на острой вершине сидел череп водяного буйвола.