Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг

Сердце Неверфелл подскочило в смятении, как олень в накренившейся лодке. По совету Эрствиля она припрятала маринованные яйца, чтобы использовать их в качестве платы за информацию, а сама перебивалась жидкой кашей из ячменя и личинок мотыльков, как и все в Нижнем городе. Правда, от такой диеты Неверфелл все время чувствовала себя усталой и заторможенной. И несмотря на ее бережливость, яиц осталось совсем мало.

– Сейчас у меня столько нет, – призналась она, стараясь казаться не слишком заинтересованной, – но через неделю, может, и будет.

Мальчишка-посыльный покачал головой:

– Нужно сегодня. Завтра он отправляется с бригадой копателей в дикие туннели.

Неверфелл взвесила риски, но интуиция кричала ей, что шанс упускать нельзя.

– Сегодня я могу предложить только унцию Ноктурникса. Она стоит куда больше двадцати пяти яиц.

Маленький кисет со специей она нашла в свертке, который дали ей дворцовые слуги. Судя по всему, они догадывались, что Неверфелл пригодится что-нибудь ценное для обмена.

Мальчик сквозь зубы втянул воздух.

– Ноктурникс? Если его украли, то могут отследить. Не уверен, что ему это понравится. – Он задумался. – Давай ты с ним сама поговоришь. Я не могу целый день носиться туда-сюда.

Неверфелл не стала тратить много времени на раздумья.

– Хорошо.

Вскоре они уже шли по улицам Нижнего города, проталкиваясь сквозь толпы возвращающихся со смены рабочих. Неверфелл отрешенно размышляла, что подумал бы ее спутник, загляни он под маску. С момента возвращения в Рудники она была на грани срыва. Когда Неверфелл в первый раз посетила Нижний город, он потряс ее до глубины души и буквально раздавил, разум еще несколько дней приходил в себя от тяжелых впечатлений. А пожив в Рудниках некоторое время, Неверфелл поняла, почему преследователи почти не ищут ее здесь: никому в здравом уме не придет в голову, что она по доброй воле сюда вернется.

Несмотря на тысячи светильников-ловушек, воздух в Рудниках был затхлым, и его будто бы не хватало на всех. Запах немытых тел, казалось, пропитал даже камни. От мусорных ущелий, где отходы со всей Каверны собирались, сортировались и сбрасывались в реку, поднималась немыслимая вонь. Не лучше пахли скотные пещеры, где, дрожа в зеленом свете, уныло жевали сено коровы и козы, а по стенам сбегала вода.

Удушливая теснота Нижнего города сводила Неверфелл с ума. Она чувствовала себя личинкой в бочке, полной других личинок, оттого что буквально на каждом шагу ей приходилось протискиваться сквозь скопища людей.

– Сюда.

Проводник показал большим пальцем вверх, и Неверфелл послушно полезла по канату, который уходил в трещину в потолке. За ней обнаружилась складчатая ниша, похожая на пространство внутри кулака. По обеим сторонам трещины размещались грубо вытесанные полки. На одной сидел, подтянув колени к подбородку, мужчина лет сорока, с серым лицом и широким носом. Руки его были покрыты шрамами так густо, что казалось, будто он обмотал их паутиной.

Неверфелл осторожно втиснулась на другую полку. «Если это западня, – подумала та часть ее сознания, которая хоть чему-то научилась при дворе, – то я здесь как крыса в крысоловке». И тот факт, что мужчина нервничал не меньше ее, Неверфелл ничуть не успокаивал.

К счастью, торговаться долго не пришлось – чернорабочий согласился взять Ноктурникс в обмен на информацию.

– Я завтра отправляюсь с копателями в дикие туннели, – невнятно пояснил он. – Хочу оставить что-ни-будь семье на случай, если не вернусь.

– Скажи им, чтобы хранили его в коробке, пока не решат продать, – шепотом посоветовала Неверфелл. – Говорят, ты что-то знаешь о мадам Аппелин?

Копатель медленно кивнул:

– Несколько лет назад я рыл туннели в Коралловом районе. Знаешь, где это?

– Рядом с Трущобами? – уточнила Неверфелл, от волнения крепче обхватывая колени. Зуэль рассказывала, что Коралловый район рыли как раз во время таинственной эпидемии инфлюэнцы. – Семь лет назад?

– Да, наверное. – Мужчину, кажется, удивила ее осведомленность. – Нас заставляли работать на износ, чтобы поскорее соединить его с другими районами. Тягловые лошади под конец дня падали замертво от усталости. Все повозки с камнем, как водится, отправляли на поверхность, чтобы там разгрузить. Однажды я возвращался с пустой повозкой через Товенок – раньше оттуда шла дорога в Трущобы. Там меня подозвала женщина в старом бархатном плаще и с добрым Лицом. Сказала, что в ее пещерах произошел обвал, но она сама восстановила опоры и не хочет докладывать о случившемся, не то Картографы ей весь дом разнесут. Ей нужно было избавиться от камней, и она предложила заплатить, чтобы я сделал все по-тихому. Я согласился. – Мужчина нервно сжимал и разжимал покрытые вязью шрамов руки. – Наверное, из-за ее Лица. У меня возникло такое чувство, будто я нашел давно потерянную дочь – и она нуждается в моей помощи. Поэтому каждый день после смены я отправлялся с пустой повозкой к Трущобам, где меня уже ждали ведра с камнями. Я загружал их в повозку, потом увозил и выбрасывал. К счастью, никто ничего не заметил.

– Это была мадам Аппелин?

– Да. Она хорошо платила, поэтому я ни о чем не спрашивал, хотя сразу понял, что никакого обвала не было.

– Точно?

– Зуб даю. Я хорошо знаю, какими бывают камни после обвалов – потрескавшимися, раздробленными. Эти же скорее высверлили буром из породы. Ко всему прочему, их было слишком много. Случись в Трущобах обвал такой силы, мы бы, конечно, ничего не заметили – у нас своих забот хватало, но Картографы засуетились бы.

– То есть копали не вы одни, – медленно проговорила Неверфелл. Во рту у нее пересохло, мысли кружились, как сумасшедшие. Рытье туннелей без специального разрешения считалось тяжким преступлением в Каверне. Туннель, прорытый в неправильном месте, мог затопить или оставить без воздуха целые кварталы или стать причиной обвала. – Вот почему ты не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

– Дело не только в том, что я нарушил закон. – Копатель бросил опасливый взгляд в трещину, проверяя, не подслушивает ли кто. – В последний рабочий день я слег с приступом горлодерки и послал вместо себя шурина, чтобы он вывез оставшиеся камни и забрал деньги. Больше я его живым не видел. Его нашли мертвым, с раздавленной грудью, как будто по нему проехалась груженая повозка. Может, это и в самом деле был несчастный случай, но я подумал, что об этом стоит рассказать. Понимаешь, для жителей верхних уровней все чернорабочие на одно лицо. Мне кажется, повозка должна была проехаться по мне – чтобы я никому ничего не разболтал. Поэтому я затаился и перешел в бригаду глубоких копателей в надежде, что те, кто его убил, не заметят своей ошибки.

Неверфелл молча обхватила голову руками, словно надеялась, что это поможет успокоить взбудораженные мысли.

– Когда именно это случилось? – шепотом спросила она. – До вспышки инфлюэнцы?

– Да. Эпидемия сильно затормозила работу в Коралловом районе. Мы тогда потеряли много Картографов. Они любят собираться большими группами, а Трущобы почему-то всегда их притягивали. В первые дни болезнь погубила шестерых.