Людовик XIII - Екатерина Глаголева

Через три дня после этой свадьбы парламент обвинил королеву в том, что она готовит высадку в Англии французского десанта, чтобы подавить восстание. 7 мая депутаты добились от короля смертного приговора его ближайшему помощнику лорду Стаффорду, а 11-го потребовали выдворения из страны Марии Медичи. У стен ее дома беснующаяся толпа вопила: «Смерть! Смерть!» — и рвалась внутрь, чтобы устроить обыск: наверняка там прячутся изменники. Бледная от страха королева пряталась в дальних комнатах…

Еще в начале этого несчастливого года она отправила в Париж своего духовника отца Бонфона, который должен был увидеться с госпожой де Комбале, ставшей теперь герцогиней д’Эгильон (король отдал ей владение, конфискованное у Пюилорана, и сделал его герцогством), чтобы просить устроить ему встречу с ее грозным дядюшкой. Теперь Мария Медичи была на всё согласна: она поедет во Флоренцию, только у нее нет денег. Ришельё не принял ее посланца, но выделил ей 100 тысяч ливров, пообещав столько же на оплату дорожных расходов, как только она отправится в путь. По прибытии она будет получать такую же сумму ежегодно. Маршрут такой: морем из Лондона в Роттердам, потом по Рейну в Кёльн, Брейзах и Базель; оттуда в носилках от Констанца до долины По, затем снова водой до Венеции, из Венеции в Болонью, в носилках через Апеннины — и вот она, Флоренция.

Сотню тысяч ливров Мария потратила на то, чтобы отдать долги, выкупить заложенные драгоценности и щедро вознаградить своего фаворита Фаброни. Потом она законно потребовала выплатить ей доходы с наследства, оставленного ей покойным Генрихом IV. Но Ришельё ответил, что эти деньги ушли на жалованье войскам, охраняющим границу с Италией. Таким образом, к маю 1641 года королева-мать опять осталась без гроша.

Английский парламент согласился оплатить ей дорогу: три тысячи ливров она получит сразу и еще шесть, когда окажется на континенте. Были закуплены мулы и носилки. В конце августа Генриетта проводила мать до Дувра и вернулась к мужу и детям…

Мария Медичи со всей свитой высадилась на сушу во Флессингене, где скончался сопровождавший ее отец Сюффрен. Ему было 76 лет, ей — 68. Следуя установленному маршруту, 12 октября она прибыла в Кёльн, вольный город, управляемый архиепископом. Питер Пауль Рубенс, некогда создавший серию картин для Люксембургского дворца, прославляющих королеву-регентшу, теперь бесплатно приютил ее в своем доме. Мария не торопилась ехать дальше. Кёльн не так уж далеко от Седана…

Девятого ноября в Брюсселе скончался кардинал-инфант Фердинанд. Ему было всего 32 года, и незадолго до его смерти у него родилась побочная дочь. Врачи объявили, что причиной смерти стала язва желудка, однако ходили устойчивые слухи об отравлении. Фердинанд серьезно заболел во время военной кампании этого года, к тому же он был совершенно измучен физически и морально. При испанском дворе у него было множество врагов, о нем распускали самые нелепые сплетни, говорили даже, что он намерен сделаться независимым правителем Испанских Нидерландов с помощью… французского короля, женившись на дочери Гастона Орлеанского. Теперь же Филипп IV и император Фердинанд III повздорили из-за того, кто станет новым наместником в Нидерландах: первый прочил на это место своего незаконнорожденного сына дона Хуана, прижитого с актрисой Марией Кальдерон, а второй — своего брата Леопольда Вильгельма. Пока же временно исполнять обязанности наместника назначили бездарного маркиза Франсиско де Мело.

«Ваш брат умер», — объявил Людовик жене, когда наконец-то появился в Сен-Жермене в ноябре: он практически не заглядывал туда с мая, мотаясь по местам военных действий на севере и на востоке. Лет двадцать тому назад, когда он в такой же лаконичной и неделикатной манере сообщил Анне о смерти отца, она упала в обморок. Но тогда она еще по сути оставалась испанской принцессой, а теперь была матерью будущего французского короля. С одной стороны, двор должен был облачиться в траур, ведь умер близкий родственник королевы; с другой — это был полководец враждебной державы… Ограничились малым, непродолжительным трауром. Дай бог, чтобы эта утрата приблизила наступление мира — но не на условиях Испании. Диктовать условия будем мы, Франция. Ее сын должен получить в наследство сильное, могучее государство.

Королева теперь боялась только одного: что муж отнимет у нее детей. Если раньше она ждала его приездов в Сен-Жермен, то теперь их страшилась. Дофину было три года, отца он видел очень редко, урывками, а потому даже не узнавал его. Занятый военными и государственными делами, Людовик не мог навещать сына так часто, как в свое время его собственный отец, а Анна Австрийская, в отличие от Марии Медичи, находилась рядом с ним постоянно и обволакивала любовью. Появление в спальне матери «чужого дяди», издававшего резкий запах немытого тела, конского пота и кожи, пугало ребенка, который ударялся в слезы, вместо того чтобы ласкаться к папеньке. Людовика, далекого от детской психологии, это злило: он подозревал, что жена-испанка настраивает дофина против него, преследуя свои цели.

Приезжая в Сен-Жермен, Людовик останавливался в новом замке, тогда как Анна с детьми жила в старом. Однажды в мае, когда он удостоил жену ночным посещением, дофина привели пожелать доброй ночи папеньке и маменьке. Увидев отца в длинной ночной сорочке и колпаке, малыш сразу же разревелся. Людовик страшно разгневался и, в чем был, ушел к себе, накинув сверху только плащ. С Анной случилась истерика; некогда гордая королева со слезами умоляла приставленную к ней «для присмотра» статс-даму госпожу де Брассак поговорить с кардиналом, чтобы тот заступился за нее. Через пару дней состоялось примирение между отцом и сыном, посредником в котором выступил епископ Лизьё: он пришел к королю «вести переговоры о мире от лица одного из величайших принцев на свете». Принц встал перед отцом на колени и произнес заученную фразу, прося прошения. Людовик, который уже привык к подобным сценам, поднял его, поцеловал и подарил собственноручно выкованную маленькую шпагу и лошадку, запряженную в повозку.

Примирилось, наконец, и савойское семейство: 14 января 1642 года был заключен договор, по которому оба принца признали регентшей Мадам Кристину, принц Мориц стал наместником в графстве Ницца, а принц Томас — в Канавезе, области под Турином. Кроме того, кардинал Мориц Савойский, имевший права на престол в случае кончины племянника, должен был сложить с себя пурпурную мантию, чтобы жениться на своей племяннице принцессе Луизе Кристине, дочери Виктора Амедея I и Кристины (свадьба состоялась 28 августа, невесте было 13 лет, жениху — 49), а Томас Савойский должен был теперь сражаться с Испанией на стороне Франции.

Через десять дней перигорский «Робин Гуд» Пьер Грельти принял условия кардинала — согласился служить королю с оружием в руках. «Лесные братья» торжественно продефилировали через Бержерак, а их капитан получил королевскую грамоту об амнистии и патент: он назначался губернатором Верчелли в Италии. Там его след затерялся; по всей видимости, Грельти прожил недолго и скончался от какой-то болезни. Но на тот момент главным было то, что порядок на юго-западе Франции наконец-то восстановлен и король с кардиналом могли приступить к осуществлению планов военной кампании в Руссильоне.

Оставив Конде замещать себя в Париже, Людовик намеревался выехать на фронт, чтобы своим присутствием подбодрить войска и стимулировать усердие военачальников. На севере серьезных событий не ожидалось, поэтому присматривать за Фландрией поручили графу д’Аркуру, войска в Шампани передали под начало Антуана III де Грамона графа де Гиша, велев им держать оборону и быть готовыми, в случае чего, прийти на помощь. На юге же должны были действовать маршал Брезе и граф де Ламон-Уданкур (в Каталонии), маршалы Шомберг и Ламейре (в Руссильоне); кроме того, Ришельё из политических соображений доверил герцогу Бульонскому командование армией в Италии. Наконец, маркиз де Брезе должен был оборонять берега Португалии с моря и сражаться с испанским флотом (его предшественник кардинал де Сурди вышел из доверия после поражения, нанесенного ему испанцами 20 августа 1641 года).