Нашествие - Денис Новожилов

– Да не в колдуне дело, он в какую-то спячку впал. Лежит и не шевелится. Но живой. Я тебе говорю – враг сюда идет.

– И хорошо, – кивнул Илья, – раз медленно идут, значит, будем пощипывать супостата.

– Вот про это я и хотел с тобой поговорить, – берендей тяжело вздохнул, – дело тут такое… они прямо на Устюг-то и идут.

– Откуда они про него знают? Устюг только этой зимой заложен.

– Может, и не знают, только идут все равно на него. На дороге он у них. Понимаешь ведь, что это значит?

О, Илья понимал. И поэтому в груди у него защемило, потому как племя берендеев было обречено. И что делают со встреченными жителями поселений псоглавцы, он тоже уже знал. А Устюг укреплений не имел: частокол, который его окружал, разве что от волков да медведей мог защитить.

– А чего еще эта твоя девчонка рассказывает? – вступил в разговор Ярополк.

– Степняки вначале на Кощея сунулись, но взять замок не смогли. Кучу народа положили, а наутро те все поднялись в виде мертвяков.

– Кощей так умеет?

– Там Вий какой-то был… не знаю, кто это.

– Это брат, главная причина, почему я не люблю колдунов, – угрюмо заметил Илья, – довелось пересекаться…

– Как бы там ни было, а снова лезть на Черный замок кочевники не решились, и теперь идут сюда.

– А сколько их?

– До Черного замка было больше ста тысяч, но сейчас вряд ли больше чем девяносто.

– А у нас, если моих сложить с вашими, тысяч семьдесят наберется.

– Не наберется, – неуверенно заметил Илья, – ты больных и раненых считаешь.

– А то у них все здоровые, после неудачного-то штурма, – не согласился Ярополк, – сможем же разбить супостата!

– Илья, решать тебе, я это понимаю, – взмолился Дмитрий, – но заклинаю тебя: спаси мой народ. Еще одного изгнания нам не пережить, люди и так истощены.

– Да я бы рад, но дорога на Киев открыта…

– Враг совсем рядом, уже днем будут здесь. А до Киева больше недели идти. День туда, день сюда… Киев – мощная крепость, его за день не возьмешь.

– Там гарнизона, почитай, и нет. – Илья все еще был не уверен. Ему очень хотелось помочь берендеям, но подвергать опасности столицу, да что там, все царство…

У берендейского царя нашелся неожиданный сторонник.

– Это же был изначальный план Святогора: разбить более слабую северную группировку, а потом обрушиться на южную. Вспомни! Ему просто не дали так поступить.

Это была правда, но план Святогора предполагал, что южную группировку в это время будут сдерживать и изматывать. Проклятье… Муромцу не хотелось бросать берендеев. Не мог он бросить на верную смерть столько людей. Как мужчина не мог, как русский воин. И Ярополк, человек, который всегда старался поступать по совести, чувствовал то же самое. А вот как воевода Илья должен был отступать к Киеву, сохраняя войско.

Разум богатыря, не желая уподобиться мышлению холодного и расчетливого мерзавца, принялся искать новые аргументы за то, чтобы дать бой. Для начала – уйдя к Киеву, он бросит не только берендеев, но и все новгородские земли. Это же на Великий Новгород идут степняки, огромный торговый город, не меньше столицы. Маленький Устюг – лишь мелкое придорожное поселение, неудачно оказавшееся на пути вторжения. А Новгород теперь тоже часть царства. Аргумент? Еще какой. И не единственный. Был и еще аргумент против: сейчас уже стало ясно, что наиболее яростные и жестокие воины в шапках из собачьих голов идут северным путем, так что пропустить этих зверей в человечьем обличье на населенные земли – возможно, даже хуже, чем тех, кто наступает южнее. Князю Глебу не остановить такую орду, тем более что Новгород – город торговый, там не стены, а одно название.

Да и так ли просто сейчас повернуть? Вся дорога забита подводами с обозом, которые нагоняют войско, что привел Ярополк. Повернешь назад – устроишь подлинное столпотворение, а враг уже совсем рядом.

Дмитрий и Ярополк выжидательно смотрели на воеводу. Прикажешь бежать – Ярополк подчинится, но презирать Муромца будет всю жизнь. А Дмитрий и его войско останутся защищать Устюг, и все полягут. Двум полкам не одолеть почти стотысячную орду. На ровном месте Илья потеряет два далеко не самых худших полка. И верного союзника русского государства. А еще друга.

– Хорошо, – наконец решился богатырь, – их даже не в полтора раза больше, попробуем разбить псоглавцев. А после этого ускоренным маршем – на Киев.

– Спасибо, друг, – Дмитрий крепко обнял Илью, – я никогда тебе этого не забуду.

Илья Муромец знал, что поступает правильно, по совести, но почему-то он испытывал смутное беспокойство. Даже нет, ничего смутного: он точно знал, что его беспокоит. Открытая дорога на Киев. А это значит, что нужно покончить с врагом как можно быстрее. Около семидесяти тысяч русских воинов, вместе с союзниками, супротив девяноста тысяч псоглавцев. Не сможет он проиграть с таким соотношением, и не проиграет.

Бывший полковник галицкого войска по прозвищу Еж спокойно ожидал приближающегося врага. Вид несущихся на русское воинство степняков мог напугать многих, но только не тех, кто недавно разгромил кешик самого Тугарина Змея. Теперь ни сам Еж, ни его парни не боялись ничего и никого. Рядом с бывшим полковником на шесте красовался огромный волчий череп, который после смерти воеводы выварили и покрыли золотом. Ратники других полков косились с непониманием на такой символ, но и сам Еж и его ребята хорошо знали, что прошлому вожаку эта идея пришлась бы по душе.

Галицкого полка больше не было, теперь они именовали себя волчьей стаей, полковник стал вожаком, а ратники – волками. Стяги с галицким львом побросали по дороге: кому они теперь нужны… Нет у них больше родины, куда можно вернуться. Жена бывшего хозяина продалась Белому королевству. Старого хозяина в войске уважали: Даниил Галицкий был справедлив, а вот его жену и сына не слишком жаловали, так что когда стал выбор, чью сторону принять, сынка с мамашей или Лютополка, большинство выбрали яростного воеводу. На самом деле на последнем собрании большинство галичан решили оставить русское воинство, улизнуть тихо, на марше, и податься в наемники. Но улизнуть незаметно не успели, так что теперь вся волчья стая выстроилась на самом передке главного удара псоглавцев и ожидала, когда конная лавина врага налетит на позиции русского воинства.

«Да нам-то что, у нас щиты железные и заранее заготовленные упоры, мы и не такое выдержим, а вот на остальных посмотрим». Вообще, Еж думал не столько о предстоящей битве, сколько о том, куда ему податься после того как они покинут войско. Тяжелая пехота очень востребована в заварушках, что постоянно вскипают в Еуропах, но туда еще нужно добраться… Можно драпануть через новгородские земли, там нанять флот ладей, чтобы отвезли туда, где кипят войны. Можно еще в Царьград махнуть, базилевсу всегда нужны ратники. Вот только платят там не очень, да и то постоянно норовят обмануть. Ладно, это все потом, а сейчас…