Оружейница - Александр Шилов

Мы направились в комнату Насти, где Светлана Яковлевна осмотрела Алечку, а потом обняла Наську и сообщила всем, что та молодчина и отличная мамочка. А заметив сунувшегося комнату, со стопкой свежевыглаженных пелёнок, Лёшку, похвалила и «папочку».

Леший, приобрёл расцветку перезрелого помидора.

Когда же Боцманша собралась уходить, мы дружно стали на входе стеной и заявили, что без ужина её не выпустим. Светлана Яковлевна рассмеялась и пошла с нами на кухню. Когда она садилась за стол, я обратила внимание на её кобуру с пистолетом.

— Светлана Яковлевна, а что это у вас за пушка?

Боцманша расстегнула кобуру и извлекла на божий свет… Мама! Позолоченная «песчаная курица»! С десятидюймовым стволом! Я пригляделась. И пятидесятого калибра![74]

Я сижу за столом и всё ещё никак не могу прийти в себя от только что свалившейся на меня новости. С одной стороны, и я это чувствую, на моей физиомордии прописалась счастливая, но явно не блещущая интеллектом улыбка. С другой — «дети пошли косяком». Я ещё не до конца отошёл, от известия, что, по местным обычаям, являюсь отцом пятнадцатилетней девочки, как на следующий день стал дедом (тут звук от падения в глубокий обморок) замечательнейшей козявки. И вот, через три недели мы с Сашей узнаём, что наша очаровательная и ужасно романтичная встреча после разлуки дала результат.

Боцманша, пошушукавшись с Сашкой и Настёной (ну куда ж без дочки, она сейчас в нашей семье главный спец по деторождению), вынесла вердикт — наше светлое будущее было зачато в день приезда.

Хорошо ещё что мы в тот день практически не пили. Боцманша нас успокоила, что пара бокалов вишнёвки не в счёт.

Я вынырнул из глубин своих размышлений, отвлечённый голосом Светланы Яковлевны:

— …Настя, ты её должна помнить, Аня Николаенко из девятой палаты. Она родила тоже в пятницу, только в четыре утра, — Боцманша весело хмыкнула, — устроила нам почин! Так вот, её муж служит вместе с моим обормотом, ну и были у неё проблемы, ещё из-за ленточки, но мы справились и в итоге — отличный пацан.

— Помню, хорошая тётка.

— Ну и вот, во вторник, когда муж приехал её забирать, он и подарил мне эту пукалку.

Я поперхнулся. Назвать «Дезерт Игл» пятидесятого калибра, с дульной энергией как у АКМ, «пукалкой»! Хотя… В руках у Боцманши он, отнюдь не кажется чем-то таким… выдающимся.

— А мой, он прикатил со счастливым папашей, помочь забрать жену, ну и заодно лишний раз повидаться с мамочкой. Так вот, он рассказал как эту игрушку добыли. Как раз в пятницу, помните были сообщения о боях с «посвящаемыми», ну так вот, одну из этих групп зажали и троих повязали. Ну и у одного из них и была эта штучка.

— Светлана Яковлевна, я, если честно, не представляю себе вменяемого бойца, пошедшего в рейд с таким пистолетом. «Дезерт» ни разу не боевое оружие и требует чрезвычайно щепетильного ухода.

— Сашенька, а кто тебе сказал что он был вменяемым? Мой Яша участвовал в том бою и определил его хозяина как «золотого мальчика с безразмерными понтами». У него и автомат был какой-то супер-пупер навороченный, и снаряга была ого-го, в отличие от остальных. И, кстати, ребята, когда изымали её у него, решили проверить ту теорию, что бо-о-ольшиё пушки носят ма-а-ленькие мушчинки. Ну и заставили его предъявить к осмотру, — лицо Боцманши, в очередной раз, приобрело шкодное выражение, и она, показав нам свой левый кулак, оттопырила мизинец и пошевелила им.

За столом грохнул оглушительный хохот.

За прошедшие три недели мы успели наворотить кучу дел. Во-первых, в цеху отлили фундаменты для станков. Правда пришлось ждать десять дней, пока бетон наберёт прочность и можно будет их смонтировать. Во-вторых, закончили строительство испытательного тира со здоровенным бетонным паралелепипедом на три огневых позиции, утыканным сверху пятидесятимиллметровыми шпильками для крепления испытательных станков, а так же со всей необходимой для испытаний аппаратурой (я мысленно погладила себя по голове, за то что вписала её в заказ на оборудование).

Как только станки стали на фундаменты, мы, с холодком в селезёнке, начали экспериментировать с изготовлением стволов. Мне, если честно, было натурально страшно. Дело в том, что способ изготовления стволов нарезкой был известен мне сугубо теоретически, в Ижевске, уже с начала семидесятых, стволы ковали на австрийских ротационно-ковочных станках. В общем, мы обошлись малой кровью, два сломанных сверла и один угробленный шпалер — это почти что ничего. И мы правильно поступили начав изготовление стволов со старого доброго «семь шестьдесят два» под патрон сорок третьего года.

Сегодняшнее утро, мы начали с отстрела этого ствола, отладили датчики и, вот только что, из цеха принесли крешер под новый патрон. Евгеньич, слесарь из формируемого оружейного цеха, закреплённый за нами, возится устанавливая в станке новый ствол. Рядом приплясывают от волнения и нетерплячки Верочка Гридина и Петя Самохвалов, родители нового патрона. Серёжка только что подкатил и установил на метках здоровенный ящик-пулеулавливатель, набитый волокном от какой-то местной ботаники.

Наконец Евгеньич шагнул назад и, вытирая руки ветошью, удовлетворённо произнёс:

— Готовченко.

Петя суетливо сунул мне в руки опломбированную шкатулку с новыми патронами, сорвав пломбу я выудила патрон, вставила его в донце отъёмного затвора и, присоединив затвор к стволу, заперла его повернув по часовой стрелке. Взведя ударник, я стала отходить назад, разматывая длинный шнур, привязанный к спусковому рычагу.

— Так, народ, отходим не менее чем на десять метров и становимся левее… давайте, давайте, технику безопасности никто не отменял.

Я выбрала слабину шнура, краем глаза заметив как перекрестился Евгеньич и, громко обматерив ствол и патрон, потянула за шнур.

По ушам ударил резкий звук выстрела.

Забив на сиесту, мы с Серым торчим в тире. Только что Евгеньич закончил сборку первой рабочей коробки со стволом. До этого мы порядком повозились с макетом из мягкой стали, но, спасибо ему, по крайней мере твёрдо знаем что автоматика сработает.