Оружейница - Александр Шилов

Шагнув за спину Саше, я не удержался, тихонько сказал ей на ухо, — Баба Саса… — за что был мгновенно вознаграждён тычком локтя под дых!

Мама шикнула на нас, и тихонечко спросила у Насти:

— Ну ты как?

Та счастливо и утомлённо улыбнулась:

— Живая. По крайней мере, местами, — и, обращаясь к сестре, добавила, — Раз папочка приехал, чтоб к осени был братик или сестричка!

Саша приобрела пунцовый оттенок, а мы с мамой вцепились себе в челюсти чтобы не заржать в голос. Видимо разбуженная нашими разговорами, малышка открыла глазки, поводила ими по сторонам и, пошевелив губками, заснула снова. Минуты три мы сидели абсолютно тихо, сдерживая даже дыхание, а потом мама полушёпотом сказала:

— Заснула. А имя ты ей уже выбрала?

Настя кивнула, — Я хотела её Сашей назвать, но мамочка против.

— И правильно, — согласился я, — вчера Оли раз пять вдвоём отзывались.

— Ну тогда Алевтиной, Алечкой. У меня по жизни только два родных человека — мамочка и бабушка Аля, — у Насти заблестели глаза.

— Хорошо, — сказала Саша, — значит будет Алечка.

Тут мама перенесла своё внимание на меня.

— Леший, а ты как сумел быстрее нас здесь оказаться?

Настя хихикнула.

— Он молодчина! Всё это время был рядом со мной.

Изумлённые взгляды сестры и мамы скрестились на мне, и я почувствовал что краснею.

— И не просто рядом, — продолжила Настя, — он на свои руки Алечку принял!

Глаза Саши и мамы стали по девять копеек, а почувствовал, что от моей физиономии, не то что прикуривать можно, на ней сейчас и свинец запросто расплавится.

Выражение лица Насти сменилось на виноватое и она продолжила:

— Лёш, тебе и правда, огромное спасибо! Без тебя мне было бы в десять раз страшнее, а так — хоть свой человек рядом.

Её лицо на мгновение стало шкодным, — Правда к кульминации процесса ты стал таким… совсем салатным, — она хихикнула, а мать и Саша дружно зажали себе рты руками.

Успокоившись мама стала негромко расспрашивать Настю о деталях процесса и давать советы по уходу за маленькой.

Примерно через полчаса, когда мои уже собрались уходить, в палату вошла медсестра с папкой в руках.

— Кравцова?

— Ага, — кивнула головой Настя.

— Вам справочка о рождении ребёнка, — она достала из папки листок, а поскольку между ней и кроватью сидели на стульях мы, отдала его Саше, затем раскрыла журнал, оглядела нас и протянула его мне, — Молодой человек, распишитесь в получении. Я пожал плечами и поставил подпись в графе, на которую указала сестра.

Улыбнувшись и пожелав нам всего хорошего сестричка вышла из палаты, а я с удивлением увидел, что Сашу аж прёт от смеха.

— Ты чего?

Она хихикнула, — А ты слушай, — и, опустив взгляд в справку, стала читать, — Справка, дана Кравцовой Настасье, возраст девять лет восемь месяцев, в том что она, первого числа третьего месяца двадцать второго года, в семнадцать часов тридцать шесть минут, родила девочку весом три тысячи двести граммов и ростом пятьдесят сантиметров. Отец ребёнка, — Саша сделала паузу, — Кравцов Алексей Владимирович, в скобках — по заявлению отца.

Моя челюсть со стуком врезалась в грудину, и я перевёл изумлённый взгляд с сестры на Настю. Та охнула, со стоном уселась на кровати и стала нашаривать ногами тапочки.

— Извини, Лёш. Это Светлан Яковлевна по запарке решила что ты… А я ей объяснить не успела. Щас схожу и…

Тут я набрал воздуха и выпалил то, что в этот момент счёл самым правильным:

— Не ходи никуда! Пусть всё остаётся как есть! По крайней мере, у малышки будет человеческий отец!

Мама уставилась на меня круглыми глазами и покрутила головой, а Настя всхлипнула, вытерла слезу и прошептала:

— Спасибо…

Я сижу на веранде и тихонько покачиваю коляску с Алечкой. За спиной раздаются характерные звуки убираемой со стола посуды. Только что завершился «сладкий стол» который Наська выкатила своему классу. Её одноклассники уже разошлись, и теперь она, в компании с Лешим, обоими Олями и Таней, носит посуду на кухню.

Прошедшие десять дней были насыщены событиями.

Началось всё, с давно и с нетерпением ожидавшихся, но всё равно наступивших совершенно внезапно, Настиных родов. Когда наши вернулись домой из Отдела кадров и обнаружили, что там никого нет и дверь заперта, отец позвонил мне (слава богу симки они уже купили). Я позвонила Насте на мобильник, нарвалась на облом и, оставив Серёжу в КБ и предупредив Генрих Карловича, понеслась домой.

Открыв двери мы обнаружили отсутствие «родильного чемоданчика» и наличие Наськиного мобильника, воткнутого на зарядку и с моими вызовами.

Сложив два и два, и получив начавшиеся роды, мы, оставили дома Таню с Максиком и Пал Палыча, а я, папа, мама, Валерка и Анна Матвеевна, погрузились в «пылесосик» с «Бандейранте» и рванули в роддом.

Признаком того, что мы не ошиблись оказался стоявший возле забора «индусик». Дежуривший на КПП пожилой сержант из комендантского полка, охранявшего Демидовск и промзону, проверил наши документы и, поинтересовавшись к кому мы пришли, заглянул в лежащий на столе список, и порадовал нас сообщением, что «процесс завершён»!

Переждав порцию радостных возгласов, он, глядя на мою маму и Анну Матвеевну, поинтересовался — кто же из них счастливая бабушка?

Мама, хихикнув, сообщила что она имеет честь быть прабабушкой, а бабушка… Тут она подтолкнула вперёд меня. Взглянув на меня сержант поперхнулся и закашлялся. Прокашлявшись он покрутил головой, и выдав, — Ну вы, блин, даёте! — махнул рукой в сторону внутренней двери.

Открыв её я столкнулась с парнем, немного постарше меня, летевшим не разбирая дороги. Врезавшись в меня и извинившись, он внезапно поднял меня, расцеловал, и с торжествующим криком, — Ура! У меня сын! — помчался дальше.

По дороге от КПП к зданию роддома, я поинтересовалась у папы, как он реагировал на наше с братьями появление, на что он, с загадочным видом, усмехнулся.

В приёмном покое нам подтвердили что всё в порядке и к Насте можно пройти, но не всем. Решив, что первыми к ней пойдём я и мама остальных мы отправили погулять в парк и, натянув халаты с бахилами, отправились на второй этаж.

Открыв дверь восемнадцатой палаты я, с изумлением уставилась на сидящего возле кровати на стуле Лёшку, но уже через секунду моим вниманием безраздельно завладел лежащий рядом с Наськой свёрточек. Вот оно! Её сокровище!

Мы с мамой тихонечко подошли к ней и, с благоговением уставились на малышку. И тут, у меня над ухом раздался громкий и ехидный шёпот Лёшки, — Баба Саса, — не удержавшись, я двинула его локтем и, судя по шипению, попала удачно, за что удостоилась укоризненной реплики мамы.