Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

Наконец подземный зверь не выдержал и под дружный свист русальцев обратился в бегство. Окажись он на льду, тот не выдержал бы его громадной туши. Но у самого берега чудовище обернулось и приняло новый, ещё более страшный вид. От медведя теперь у него осталась только голова да мощные передние лапы, задние же стали словно у громадной ящерицы. Тело вытянулось, перерастая в длинный хвост. Чёрная шерсть обратилась в такую же чёрную чешую. Рёв перемежался громким злобным шипением. Зубастая пасть по-прежнему извергала молнии.

С быстротой нападающей змеи медведь-дракон метнулся вперёд. На этот раз змеиное тело избегло удара рогов, и чудовище впилось медвежьей пастью оленю в плечо, одновременно обвив хвостом его ноги. С протяжным, полным боли криком чудо-зверь рухнул на бок. Зубы псов тщетно скользили по чёрной чешуе подземной твари.

— Ах ты, червяк преисподний! Получай!

Девана выхватила из колчана неприметную на вид стрелу с бронзовым наконечником и послала её в чудовище. Стрела на лету загорелась ослепительным золотым пламенем, с грохотом ударила в тело змея-медведя и прожгла его насквозь. Кровь потоком хлынула по чёрной чешуе. Но даже такая рана лишь разъярила чудовище. Оставив оленя, оно помчалось прямо на Девану. Тяжёлый хвост мотался на бегу, готовый смести любого.

Морана одним махом перескочила через частокол и, стоя во весь рост, заскользила вниз по ледяному склону. Её чёрные волосы и красный плащ развевались на лету, меч блестел в поднятой руке.

— Люди, я вернулась! — разнёсся её голос над полем, залитым кровью и заваленным трупами, над притихшей священной горой, над скованной льдом рекой, над тёмными чащами, через которые пробирались, ломая сучья и кусты, бежавшие с побоища звери. Услышали этот голос и сидевшие в Велесовом сарае. И сразу поняли, кто вернулся в земной мир.

Славята запел громким, сильным голосом:

Благослови, мати,

Весну закликати!

Сидевшие в «раю» подхватили, сначала несмело, потом всё дружнее и громче:

Ой, мати, Ладо, мати,

Весну закликати,

Весну закликати,

Зиму провожати!

Тёмные волхвы снова выставили вперёд жезлы с черепами. Их противники крепче сжали священные посохи, положили руки на мечи и акинаки, продолжая петь веснянку. Но напасть первым никто не решался. А в «пекле» лишь затравленно молчали или шёпотом кляли затянувшего их туда верховного жреца. Спади вдруг чары с ворот, «пекельные» бросились бы бежать из гостеприимного длинного дома... если бы им не было ещё страшнее оказаться снаружи, где не пировали и не пели, а сражались не на жизнь, а на смерть люди, звери, боги и чудовища.

Когда Морана оказалась у подножия горы, вмешиваться в схватку ей уже не пришлось. Русальцы разом бросились на чудовище, прежде чем оно успело схватить богиню-охотницу, и принялись рубить и колоть его мечами. Крики «Мара!» и «Слава!» заглушали рёв зверя. Силы воинов удваивало то, что они знали: Морана — Смерть и Весна — спешит им на помощь. Даже Шишок, прибавив росту и ухватив дубину по руке, ловко вскочил на хвост чудовищу и молотил по нему дубиной, пока не перебил хвост у основания. Страшные лапы лишь изорвали на многих кольчуги и панцири. Не остановили русальцев и молнии. Свои жезлы с травами в навершиях, мало помогавшие против грубой звериной силы, дружинники засунули за пояса или за ворот, но не бросили. И теперь вдруг мягкий зелёный свет разлился из наверший, окутал бойцов, и в этом свете гасли молнии преисподней. Сила жизни одолевала силу злобы и смерти. Весна загоняла холод и мрак обратно под землю.

Наконец страшная медвежья голова уткнулась в снег, заливая его кровью из раскрытой пасти. Русальцы, подняв мечи и жезлы, приветствовали Морану криками: «Весна воскресла!» Почти все были раненые, в изодранных и окровавленных доспехах, но ни один из двенадцати не погиб. Даже подземные исчадия забытых времён не смогли одолеть этих отборных бойцов, перенимавших друг у друга воинское искусство многих стран и народов. А главное — знавших, что сражаются не только за добычу, но и за святое дело. И не было ни у кесаря, ни у Сына Неба столько золота и серебра, чтобы купить хоть одного из них. С ясного звёздного неба приветственно потрясал копьём Белый Всадник, и нуры-оборотни вместе с волками выли, славя его и двух богинь.

Морана взглянула на поверженное чудовище:

— Совсем одурел от злости, если решил на холоде в змеином облике сражаться. Появись он после Велика дня, когда все медведи и змеи в мир возвращаются, — вот тогда туго бы вам, русальцы, пришлось.

— Пусть приходит хоть среди лета. Знаем теперь, как таких встречать и куда провожать, — бодро рассмеялся дрегович Всеслав.

Девана, не обращая внимания на мёртвого медведя-дракона, подбежала к оленю, обняла за шею, приподняла голову с помощью Вишвамитры — слишком тяжелы были громадные рога. Чудо-зверь ещё дышал, но сияние золотых рогов уже меркло.

— Тётя! Скорее помоги олешке! — В глазах бесстрашной охотницы стояли слёзы.

Морана наклонилась к оленю, стала медленно водить руками над его ранами, и вот уже кости стали срастаться, а страшные раны — затягиваться без следа. Ещё немного — и олень, снова озаряя все„поле солнечными рогами, встал на ноги и благодарно потёрся головой о щёку богини смерти и жизни.

— Ещё немного — и твоему олешке только дядя Ярила помог бы или дедушка Род, — обратилась Морана к племяннице. — А громовую стрелу ты у отца из колчана стащила?

— Нет. У деда Сварога из кузницы, — самым невинным тоном ответила дочь Перуна.

Морана окинула взглядом русальцев, преданно смотревших на неё сквозь прорези масок:

— Ну вот, а говорят, я злая. Доля у меня такая, вот и всё. Сами вот всю жизнь людей убиваете. Так нужно же кому-то и вас с этого света забирать, чтобы на нём не слишком тесно было. Или Чернобог с Ягой с этим лучше справятся?

— Они справятся... Оставят в этом мире только своих трусливых рабов и надсмотрщиков над рабами. Вроде тех, что в Велесовом сарае. А вместо воинов — подлых разбойников, — сказал Сигвульф.

— Ты, богиня, кажешься ужасной лишь тем, кто не нашёл в земном мире ничего ценнее самого себя. Увы, и я почти всю жизнь был таким, и самые мудрые книги не могли изменить меня. Пока я не оказался среди героев, достойных служить богам, — проговорил Хилиарх.

— У нас тебя, богиня, зовут Кали — «чёрной», и Светлой, и Ужасающей. Кто отвращается от твоего ужасающего лика, тот не может постигнуть и светлого, — произнёс Вишвамитра, почтительно сложив руки перед лицом.

— Хвалите меня, а приду за вами — никто спасибо не скажет, — усмехнулась Морана.

— А ты не спеши, — рассмеялся Сагсар. — Дай нам время победить много сильных врагов, вволю поездить по степи на добрых конях, попить крепкого вина и кумыса, погулять с красивыми женщинами. Чего ещё нужно воину, чтобы не жалеть о смерти?

— Это могут сказать о себе и те медвежьи ублюдки, — возразил кшатрий. — Знать, что ты исполнил свою дхарму, долг праведного мужа, и был верен Рите, Огненной Правде, — вот что нужно воину, чтобы встретить смерть без страха и печали.