Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

— Видите, я не только убивать умею! — улыбнулась богиня.

Лютица тем временем снова занялась ранами Вышаты, совсем ослабевшего после схватки с гиеной.

А на заснеженном поле у южного подножия горы шло побоище. Звериные полчища смели бы горстку русальцев, не приди их дружине на помощь полсотни волков — зверей и оборотней. Над полем стоял непрестанный рёв, визг, вой. Животные, подгоняемые чарами стоявших наверху ведунов и дубинами леших, дорого отдавали жизнь. Словно дух смерти по полю носился Седой Волк. Быстрый и опытный, он безошибочно решал, какого зверя зарезать самому, а на какого броситься с десятком или двумя серых бойцов.

Шишок, пробравшись к опушке леса, встал там в полный рост, выворотил дубок и заорал во всё лешачье горло:

— Рыжая Борода! Козлорог! Кому служите, сукины дети? Свою хоть скотину переводите или в кости выигранную, мошенники?

Рыжебородый леший взревел и двинулся на Шишка, потрясая сосновым стволом. Два ствола скрестились в воздухе, и пошёл треск и грохот на весь лес и всё поле.

Спокойствие среди побоища сохраняла только Милана. Сигвульф и трое волков не давали к ней приблизиться ни одному зверю, и природная ведьма пыталась рассеять чары ведунов, но ей удавалось лишь ослабить их. Всё же звери, понемногу освобождаясь от чар, начали разбегаться с поля боя.

Роксаг стоял наверху и наблюдал за боем, словно за травлей зверей в амфитеатре. В душе он был бы рад сразиться сейчас на стороне русальцев: где ещё встретишь такую охоту и таких храбрецов? Эх, переманить бы их к себе! Но в том-то и дело, что этих воинов Солнца ничем не соблазнишь и не переманишь. Значит, нужно уничтожить их вместе с их царём. Иначе ему, Роксагу, хозяином леса и степи не быть. Поэтому он и связался с Чернобором и караулил теперь ворота его колдовского логова, которое с большим удовольствием разграбил бы и сжёг.

Внезапно из-за горы донёсся тяжёлый топот. Обойдя гору с востока, на поле боя появились четверо животных: двое громадных чёрных зубров с прямыми, как у туров, рогами и двое чудовищ, каких и спьяну не увидишь — чёрных, мохнатых, с двумя рогами на носу. Одному лишь Вишвамитре эти чудища напомнили индийских носорогов, но ведь те были с одним рогом и вовсе без шерсти...

Грозно ревя, четыре зверя мчались, чёрные, как подземная тьма, из которой они вышли, и сбивали с ног, топтали, расшвыривали рогами всех, кто оказывался на их пути, не разбирая своих и чужих. Даже великаны лешие испугались и бросились в чащу.

Испугались, впрочем, лишь двое — рыжебородый и козлорогий. Шишок, недавно ещё более робкий, в походе уже навидался такого, что не стал бежать, а просто остался возле деревьев, ожидая, когда одно из чудищ окажется вблизи. В поле он не лез только потому, что там утратил бы свой исполинский рост.

Неожиданно вслед за чудовищами из-за горы выбежал ещё один зверь, такой же огромный, но дивной красоты: олень с золотыми сияющими рогами. Между концами этих рогов было не меньше шести локтей. На олене восседала девушка в белом полушубке, с луком и колчаном за плечами. Светлые волосы развевались на скаку, переливаясь в лунном свете. За оленем бежали три могучих белых пса.

— Воины царя Ардагаста! Вы самые храбрые в лесу — вот дичь, достойная вас! А я поохочусь на других зверей! — звонко крикнула она.

— Девана! Девана! — восторженно вскричали русальцы.

Услышав такую похвалу из уст богини охоты, каждый из них почувствовал себя великим охотником тех времён, когда по земле ещё бродили звери, вышедшие ныне из подземного мира.

Особенный восторг охватил Хилиарха. Он почитал Артемиду ещё в отрочестве, когда бродил с луком и ловчими сетями по лесам Аркадии. Потом, в больших городах, он уже не молился ей: там мог помочь только Гермес, бог корысти и обмана. Лишь в венедских лесах, где жизнь зависела не от серебра, а от меткой стрелы, он снова обрёл её, простую и чистую богиню лесовиков.

Увидев рядом чёрного зубра с туриными рогами, грек прыгнул ему на спину и ухватился руками за шерсть на горбу. Зверь заскакал, завертелся, пытаясь сбросить непрошеного седока. Брыкаясь и мотая огромной головой, зубр побежал как раз туда, где стояла погружённая в колдовской поединок Милана. Сигвульф бросился наперерез чёрному быку, схватил его могучими руками за рога и стал гнуть голову к земле. Сердце германца билось часто и тяжело, нагоняя кровь в стальные мускулы. Звериная мощь — против человеческой, животная ярость — против железной воли воителя. Что победит? Победила третья сила — отважный и хитрый человеческий ум, не любящий лишних усилий. Неожиданно для себя гот, не сразу заметивший юркого грека на спине зубра, увидел, как эллин мясницким ударом всаживает клинок в загривок зверю. Лицо Хилиарха сияло радостной улыбкой, словно он воплотился в самого Митру, закалывающего Чёрного Быка. Сигвульф рывком повалил умирающего зверя на бок, бесцеремонно стряхнув при этом грека в истоптанный и окровавленный снег.

— Ты что перехватываешь чужую добычу, гречишка? Думаешь, я держал это исчадие преисподней нарочно, чтобы тебе было удобнее его зарезать?

— Это ты перехватил мою добычу, варвар! Я оседлал этого сородича Минотавра и критского быка и ждал, пока он утомится. А тебе захотелось похвастать перед Миланой своими варварскими мышцами!

— Не ссорьтесь, — вмешалась Милана. — Зубрятину оба любите? Я её вам и приготовлю на праздник.

Шкура пригодится нам с Сигвульфом. А рога, Хилиарх, возьми себе. Хорошо?

Оба воителя покорно склонили головы. Милана только что угостила ведунов заклятием, после которого они долго приходили в себя, и рада была передохнуть.

На второго зубра-великана разом набросились два десятка волков во главе с Волхом. Зубр, однако, сумел стряхнуть с себя Седого Волка так, что тот отлетел к ледяному склону горы и ударился головой о лёд. Рога чёрного зверя пронзили бы его, не появись тут дрегович Всеслав с кушаном Хоршедом. Они сейчас не изображали вдвоём коня, но сражались в конских масках. Всеслав отвлёк внимание зубра, а кушан в это время всадил меч под лопатку зверя. Князь-оборотень встал, потёр лапой голову и сказал человеческим голосом:

— Шкура ваша, отроки! Только меньше хвалитесь, что вам волколаки охотничьими псами служили.

Вишвамитра, вспомнив повадки индийских носорогов, встал на пути их волосатого сородича и принялся дразнить его, бросая снежки. Носорог со злобным рёвом помчался на него. Когда между ними оставался десяток шагов, индиец быстро отскочил. Подслеповатое чудовище пронеслось мимо него, и в этот миг двуручный меч кшатрия врубился в шею носорога, рассёк толстую шкуру и достиг сонной артерии. Чтобы не сломать клинка, индиец выпустил его из рук. Чудовище понеслось дальше с торчащим в шее мечом, но вскоре рухнуло в снег и умерло, так и не поняв, куда же это делся в последний миг дерзкий человечек с серой полосой в руке, не похожей ни на топор, ни на дубину, ни на копьё с острым кремнёвым наконечником.

Второй носорог оказался близко от опушки леса. Сагсар, подозвав своего сына Неждана и двух русальцев-сарматов, в нескольких словах пояснил им свой замысел. Сарматы растянули аркан на земле перед носорогом и, как только тот переступил его, быстро поменялись местами, захлестнув задние ноги зверя. Тут же Сагсар и Неждан одновременно набросили свои арканы ему на рог. Косматое чудовище забилось, оглушительно ревя, но крепкие полосы сыромятной кожи надёжно держали его. Неждан с отцом принялись вязать арканы к деревьям. Заметив приближавшегося лешака с дубком, Сагсар крикнул: