Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

А по другую сторону Велесова сарая в тот самый миг, когда единорог-Чернобор врывался в святилище, роксоланы разом выпустили стрелы по северянам. Роксаг знал, кого легче всего раздразнить. Двое упали с коней, раненные. Остальные с криком «Слава!» устремились за Славобором к Золотым воротам. Хор-алдар не успел остановить юношей. А их противники, будто испугавшись, расступились и попрыгали в ров.

Первым ударить мечом или топором по воротам крепости — большая честь для воина. Только о ней и думали, забыв о чарах, скакавшие впереди всех Славобор с Ясенем. Они первыми и обратились бы в пепел. Но тут с неба ринулась вниз, крича человеческим голосом: «Стойте! Назад!» — большая орлица. Остановленные на скаку в каких-то трёх локтях от ворот, кони тревожно заржали. Перед воротами стояла, воздев руки, Милана.

— Назад! Куда дружину ведёшь, горе-воевода? А ты, Ясень? Сын волхвини ведь должен о чарах знать...

Одна стрела, вылетев изо рва, пронзила ей насквозь руку, вторая — плечо. Северяне запоздало бросились загораживать колдунью от стрел. Ясень, соскочив с коня, поддержал её, но Милана отстранилась:

— Раньше бы думал... А сейчас не мешай колдовать. И в ров пусть никто не лезет.

С поднятыми руками природная ведьма обернулась лицом к воротам. Из обеих ран текла кровь, но, если вытянуть стрелы, она пойдёт ещё сильнее. Пока перевяжешь — неизвестно, какая ещё колдовская пакость выйдет из Велесова сарая. Милана привычно начала сосредотачивать волховную силу в руках, направлять её на ворота и ледяной вал.

Лучники Хор-алдара взялись за оружие. В ров и изо рва полетели стрелы. Роксоланы и ведуны жались к внешней стенке широкого рва, где их было труднее достать из лука. Оба конца рва выходили на крутые склоны горы, но те, кто попытался выбраться изо рва этим путём, были настигнуты стрелами. А на гору уже взобрались русальцы и волколаки. Увидев пронзённую стрелами Милану, Сигвульф бросился было к ней, но вспомнил, что та очень не любила, когда ей мешали колдовать. Разъярённым взглядом он окинул тех, кто был во рву. Роксаг, узнав его, нагло крикнул:

— Эй, гот, это я подстрелил твою женщину!

— Царь Роксаг! Если ты мужчина, поднимись сюда и сразись со мной!

Сияющий Олень ухмыльнулся ещё нахальнее:

— Нет, это ты, если не боишься, спустись сюда один и сразись со мной.

По крутому заснеженному склону Сигвульф скатился в ров. В рогатом шлеме и медвежьей маске, с мечом и русальным жезлом в руках, он казался похожим на устремившееся с неба на землю грозное божество. Десяток врагов с мечами и жезлами двинулись было к нему, но Роксаг жестом остановил их. Царь роксоланов вовсе не хотел, чтобы на кучку его воинов бросились сверху десятки сарматов. Сунув жезл за пояс, Сигвульф обнажил акинак.

«Мара!», «Один!» — столкнулись в ночном воздухе два клича, и следом зазвенели друг о друга четыре клинка. Перестрелка разом прекратилась. Росы, роксоланы и северяне напряжённо следили за поединком, криками подбадривая бойцов. Роксаг бился весело, легко и умело, словно плясал воинственный танец на празднике. Сигвульф сражался с холодной яростью, которая, однако, не делала его менее искусным бойцом, но лишь усиливала натиск. Даже бившаяся в голове мысль: «Что с Миланой? Выдержит ли?» — не отвлекала гота от схватки. Сердце Миланы сжималось в тревоге. Этих мужиков не удержишь от драки! Боги, а что с Ардагастом и Вышатой? Она могла бы проследить духовным зрением и за ними, и за Сигвульфом, но ей нельзя было отвлекаться. Одна половина ворот — с медведем — уже была охвачена синим свечением, другая — со львом — жёлтым. От оледенелого вала клубами накатывался холод, от ворот — жара. Это Скирмунт пытался расшевелить, словно клубок змей, чародейные силы, охранявшие городок, и обрушить их мощь на росов, даже если никто не коснётся укреплений.

Силы Чёрного Солнца и подземных молний, скрытые в воротах, Милана могла лишь сдерживать. Но на ледяную силу вала колдунья устремила огненную силу. И вот ледяной панцирь начал таять — понемногу, потом всё быстрее. Он лопался с треском, разваливался и, наконец, весенним потоком обрушился в ров. Люди во рву оказались по пояс в холодной воде. Затем поток, сбивая их с ног, унося с собой, устремился к выходам изо рва.

Но схватку Сигвульфа с Роксагом не остановило и это. Промокшие, перепачканные, они падали в воду, в грязь, снова вскакивали, наступали, отходили. Роксолан ударил мечом сверху и, зацепив за рог шлема, стянул его с головы гота. Смеющийся, довольный собой, Роксаг снова занёс меч, чтобы разрубить незащищённую голову противника. Но тот, защитив голову мечом, быстро и с силой нанёс колющий удар акинаком в грудь, прямо в золотого оленя. Стальное жало акинака пробило золото, но не маргианскую кольчугу. Однако сила удара была такова, что Сияющий Олень поскользнулся и не устоял на ногах. Встать ему на этот раз не удалось. Германец вдавил ногой в грязь его правую руку с мечом, а акинак выбил из левой руки своим длинным мечом.

Увидев у своих глаз острие клинка, роксолан невозмутимо произнёс:

— Солнце накажет тебя, гот. Ты посмел разить Золотого Оленя — само Солнце.

— Оно накажет тебя, могильного вора! В каком кургане выкопал ты этого оленя? Я знаю от Вышаты — такие бляхи скифские цари носили на щитах.

— Выкопали его аланы где-то у самого Кавказа, а я отбил у них в бою, — ответил роксолан небрежным тоном. — Слушай, убери-ка это железо от моих глаз и освободи руку. Я твой пленник, но распоряжаться жизнью царя может только другой царь.

— Если эта женщина умрёт от твоих стрел, ты уже не будешь царём. Мёртвые не царствуют в этом мире.

Под безжалостным взглядом голубых глаз Сигвульфа Роксаг сразу сник, выпустил меч и безропотно дал себя связать. Он понял: германец не грозит впустую.

А мимо них уже скатывались в ров с криками и свистом росы и северяне, на ходу рубили или вязали арканами роксоланов и ведунов. А потом карабкались, помогая себе мечами, по раскисшему, лишившемуся ледяной брони склону рва, взбирались на гребень вала, разбирали крышу длинного дома, прыгали во двор. От людей не отставали волки и оборотни.

На насыпи остались лишь Милана, Хор-алдар с несколькими дружинниками и северяне. Юноши с завистью глядели на росов, бравших священный городок, но двинуться без приказа не смели.

— Попробую открыть вам ворота, — тихо произнесла, не оборачиваясь, колдунья. — Только сейчас не стойте против них. Быстро за ров!

Всадники мигом очистили насыпь. Милана, уже с трудом удерживавшая огненные силы, рвавшиеся из ворот, с заклятием бросила в ворота вышитое священными знаками полотенце, а сама спрыгнула с насыпи и, не удержавшись на крутом склоне, покатилась в ров. Неведомо откуда взявшаяся вода взметнулась волной выше вала и крыши длинного дома, обрушилась на ворота и тут же обратилась в пар. Невиданный громадный клубок пара и огня, извергая молнии, пронёсся по насыпи и пропал в лесу, переломав ветви и кусты, но не вызвав пожара. Три враждебные силы погасили друг друга. Обугленные, расколовшиеся створки Золотых ворот больше не преграждали пути в Велесов сарай.