Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке - Макс Ронге

Был учтен также приобретенный опыт работы с военнопленными, который показал, что при их опросе обычными способами они дают не так уж и много полезных сведений о противнике, в том числе и о моральном состоянии его войск, чего не скажешь об информации, полученной при подслушивании разговоров пленных, когда те беседуют между собой, как им кажется, без посторонних слушателей. Исходя из этого в 10-й армии был проведен эксперимент, когда в карантинных пунктах, куда исходя из санитарных соображений на пять дней помещались новые пленные, установили приборы для подслушивания. Это дало настолько хорошие результаты, что такая практика была внедрена повсюду.

В начале апреля 1917 года после двух с половиной лет пребывания в должности руководителя разведывательного ведомства полковник фон Хранилович-Шветассин получил командование бригадой, и в воскресенье на Пасху я был назначен начальником разведывательного управления австровенгерского армейского Верховного командования и «Эвиденцбюро». Первое к тому времени разрослось до тридцати, а второе — до семидесяти офицеров[296].

При всей своей скромности я поставил перед собой задачу показать в правильном свете до той поры незаметную, но очень кропотливую и весьма важную работу офицеров разведки. И в этом мне существенно помогла похвала Верховного главнокомандующего вооруженными силами Австро-Венгрии его величества императора, которая наполнила меня и всех офицеров разведывательной службы чувством гордости и безмерного счастья. В соответствующем приказе кайзера было сказано следующее:

«На протяжении почти трехлетней работы офицеры разведывательной службы делали все от них зависящее и внесли выдающийся вклад в достижение успехов в войне.

Ваша деятельность была направлена преимущественно на всестороннее изучение наших врагов и выяснение их замыслов, оказание помощи военному командованию в проведении соответствующих мероприятий, а также на противодействие вражескому шпионажу для сокрытия принимаемых нами мер, то есть на решение задач, которые в оперативном отношении имели огромное значение.

В ходе решения этих и без того сложных задач вам приходилось преодолевать трудности, которые по мере ведения войны и увеличения числа наших противников только возрастали. Поэтому для достижения поставленных целей вашей службе приходилось находить пути преодоления вражеского противодействия и изыскивать новые средства.

Достигнутый успех, выразившийся в постоянном и своевременном, а также исчерпывающем ориентировании армейского Верховного командования во всех военных, экономических и политических вопросах на протяжении всей войны, и прежде всего перед принятием решений на проведение крупных военных операций, свидетельствует, что вы полностью справились с поставленной перед вами задачей. Этот успех сам по себе говорит о великолепной работе как каждого отдельно взятого офицера разведки, так и всей разведывательной службы в целом.

Убежден, что эти офицеры и в дальнейшем так же успешно продолжат данную столь важную работу.

Баден, 30 мая 1917 года».

Я придерживался старого проверенного метода — укреплять совместную работу с внешними органами разведывательной службы путем устного обсуждения стоявших перед ними задач, и поэтому проводил совещания то с офицерами разведки конкретного фронта, то с представителями штабов, то с руководителями органов военной цензуры. Кроме того, 12 и 13 сентября 1917 года мною было организовано совещание военных атташе, поскольку во время неоднократных встреч с каждым из них в отдельности мне стало ясно, что они понимали круг своих задач и способы их решения совершенно по-разному.

Поскольку имеющихся детективов уже давно не хватало, то Венское полицейское управление еще в 1915 году организовало курсы по подготовке агентов военной полиции. Но и они не покрывали имевшиеся потребности, из-за чего контрразведывательным пунктам приходилось привлекать к такого рода работе подходящих граждан. Поэтому для выработки общего подхода к требованиям, предъявляемым к агентам военной полиции, мне пришлось издать распоряжение об обязательном согласовании таких вопросов с разведывательным управление армейского Верховного командования.

Был и еще один вопрос, требовавший своего разрешения. Дело заключалось в том, что некоторые влиятельные инстанции настаивали на полном отделении на фронте разведки от контрразведки, что было следствием полного непонимания специфики работы этих органов. По моему опыту, единственная опасность здесь крылась лишь в том, что контрразведка оттесняла порой разведку на задний план, и, чтобы противодействовать такому, я строго следил за тем, чтобы обе эти функции в рамках единой разведывательной организации выполнялись отдельными специальными органами.

Ко всему прочему, мы испытывали чрезвычайно большую потребность в переводчиках. Выросшее число станций телефонного подслушивания, количество которых достигло 190, потребности пропаганды среди русских солдат, прослушивание разговоров военнопленных и сама служба по содержанию пленных в лагерях — все это требовало привлечения невиданного ранее числа людей со знанием иностранных языков. На одном только итальянском фронте в апреле 1918 года в качестве переводчиков работало 220 офицеров и 1000 солдат.

Для удовлетворения таких возросших потребностей нами были организованы специальные курсы военных переводчиков и сформированы группы переводчиков из подходящих для такой работы людей. Разумеется, что все они должны были быть вполне благонадежными в политическом отношении, ибо при выполнении обычно весьма деликатных поручений могли принести много вреда. Конечно, и в этом вопросе случались промахи, но они носили единичный характер. Так, осенью 1917 года к русским со станции подслушивания телефонных переговоров Южной армии перебежали два унтер-офицера-переводчика, чехи по национальности, которые передали противнику сведения об организации нашей службы подслушивания. Однако в то время мысли русских были заняты происходившими в их стране важными политическими изменениями, и расчеты обоих перебежчиков на высокую награду за свое предательство не оправдались. Тем не менее этот случай подтолкнул меня к выводу, что общее обучение и специальную подготовку переводчиков лучше осуществлять в одном месте. Поэтому в мае 1918 года я распорядился о создании в Вене постоянно действующей школы военных переводчиков под руководством гауптмана Амоса Попа.

В середине 1917 года органы тактической разведки получили значительное усиление — в каждом батальоне первого эшелона появился офицер, отвечавший за организацию постоянного наблюдения за противником. А к концу года в дополнение к этому были созданы пехотные наблюдательные группы, оснащенные стереотрубами и телефонами и по возможности усиленные средствами подачи визуальных сигналов, проводными линиями связи, переносными радиостанциями, почтовыми голубями, собаками связи, а также пешими связными. Их задачей являлось ведение независимого от средств артиллерийской разведки наблюдения и своевременный доклад командованию обо всех замеченных ими переменах у противника.

Таким образом, к последнему военному году разведывательная служба получила такое развитие, о котором в начале войны нельзя было и мечтать. Общее представление о ней может дать схематичное изображение источников получения разведывательной информации и ее обработки.