Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - Виктор Анатольевич Шендерович

ЗЮГАНОВ. Мы, коммунисты, требуем гласности в освещении состояния здоровья первого должностного лица России! Это принципиальный вопрос! Необходимо создать независимую медицинскую комиссию — и если надо, отрешить президента от должности!

ЕЛЬЦИН. Ишь ты, «отрешить»… А где ты, такой принципиальный, был при советской власти? Я бы, значит, посмотрел на тебя с твоим отрешением!..

Титр:

Фантазия первая: 1923 год.

2.

Ленин сидит в кресле. Мычит. Рядом Сталин.

СТАЛИН. Не волнуйтесь, Владимир Ильич, все хорошо. Малый Совнарком заседает, червонец растет, левоэсеровский уклон преодолен… Вы рады? (Ленин мычит.) Ваше «Письмо к съезду» я прочитал. (Ленин мычит.) Я знаю, что письмо секретное. Но какие могут быть секреты между товарищами? (Ленин мычит.) Нет, я не на съезде прочел, я про себя. Зачем вы эту гадость диктовали, Владимир Ильич? Вот у вас теперь и язык отнялся… Вы рады? (Ленин мычит.) Если рады, моргните чем-нибудь. А теперь по-смотрите вот сюда. (Ленин мычит.) Не пугайтесь, это фотограф. Сейчас вылетит птичка, а потом… когда вы умрете… народы СССР увидят, что я был вашим любимым учеником. (Ленин в ужасе мычит.) Вы рады?

Ленин протестующе мычит. Магниевая вспышка, запечатлевающая обоих в известной мизансцене «встречи в Горках».

3.

Магниевая вспышка. Зюганов стоит среди рабкоров и иностранных корреспондентов.

ЗЮГАНОВ. Революционный рабочий класс и бедняцкое крестьянство хотят знать правду о состоянии здоровья вождя! Правящая партийная верхушка спрятала его в Горках. Мы, фракция социал-невменяемых, требуем публичного освидетельствования больного и, если надо, досрочных перевыборов на пост предсовнаркома!

Магниевая вспышка. Лицо Зюганова застывает и оказывается фотографией на полосе «Известий». Газета эта лежит на столе перед Черномырдиным. Это…

4.

…заседание Совнаркома образца 23-го года. Присутствуют — Черномырдин, Чубайс, Лужков, Лебедь, Лившиц (в кожанках, френчах и «тройках»).

ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к третьему пункту повестки, товарищи! «Об антипартийной линии группы Зюганова — Селезнева». Какие будут мнения?

ЛУЖКОВ. Какие тут могут быть мнения? Оппортунисты!

ЛИВШИЦ. Снять их с довольствия!

ЧУБАЙС. В то время когда все мы сплотились в единое целое… и даже не в одно, а в несколько единых целых… когда страна озабочена состоянием здоровья Ильича, лить воду… давать провокационный материал для врагов революции…

ЛИВШИЦ. Снять с довольствия!

ЛУЖКОВ. Поставить вопрос о пребывании в рядах и передать вопрос в первичку!

ЛЕБЕДЬ. Шлепнуть контру!

ЛИВШИЦ…и снять с довольствия!

ЧЕРНОМЫРДИН. Кто за снятие группы Зюганова — Селезнева с довольствия и со всех постов, прошу голосовать. Единогласно. И я думаю, товарищи, надо передать дело в Чрезвычайную комиссию…

5.

Соловки. Козел в шинели перед строем зэков, со списком.

КОЗЕЛ. Анпилов!

ГОЛОС. Я!

КОЗЕЛ. Зюганов!

ГОЛОС. Я!

КОЗЕЛ. Лукьянов!

ГОЛОС. Я!

КОЗЕЛ. Селезнев!

ГОЛОС. Я!

КОЗЕЛ. Оппортунисты! Поздравляю с прибытием на Соловки. Шаг вправо, шаг влево — считается побег, интервью — провокация! Вопросы?

ЗЮГАНОВ. Как здоровье Ленина?

КОЗЕЛ. О своем подумай.

Титр:

Фантазия вторая: 1953 год.

6.

Т. н. «ближняя дача Сталина». Чубайс, Лужков и Лебедь сидят на веранде. Из-за дверей слышно тяжелое, хриплое дыхание. Долгая пауза. Бой часов.

ЛУЖКОВ(разглядывая какие-то бумажки). Вы случайно не знаете, что такое дыхание Чейн-Стокса?

ЧУБАЙС. Не знаю. И вам не советую.

Из двери выходит Черномырдин в пенсне и шляпе. Общее оживление.

ЧУБАЙС. Ну, как товарищ Сталин?

Черномырдин, не отвечая, уходит.

ЛУЖКОВ. Так-так… (Начинает одеваться.)

ЛЕБЕДЬ. Вы куда?

ЛУЖКОВ. На хозяйство! (Уходит.)

ЛЕБЕДЬ. Знаю я ваше хозяйство. (Чубайсу.) Что делать будем?

ЧУБАЙС. А что случилось? (Уходит.)

ЛЕБЕДЬ. Ага! Ну, кажется, скоро… (Прислушивается к хрипам из-за двери, смотрит на лежащую на столе трубку и пачку «Герцеговины».) Курить надо было меньше!

7.

Кремль. Заседание Политбюро. На стене — портрет Сталина.

ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к последнему пункту повестки: всякое разное. Геннадий Андреевич, говори, ты хотел разное…

ЗЮГАНОВ. Я вот что хотел сказать: мы должны создать независимую медицинскую комиссию для обследования Иосифа Виссарионовича Сталина.

Сталин на портрете поворачивается и смотрит на Зюганова. Из рук Лужкова выпадает стакан с чаем.

ЗЮГАНОВ. В таком состоянии, как сейчас, он не может управлять страной!

Глухой стук. Это упал в обморок Чубайс.

ЗЮГАНОВ. Какие все нервные.

ЛЕБЕДЬ. Ну, ты орел!

ЗЮГАНОВ. А что я такого сказал?

Все внимательно смотрят на него — и на портрет.

8.

Под песню «Эх, грянем сильнее!» чьи-то руки снимают со стены портрет Зюганова, висящий между портретами Черномырдина и Лужкова. Руки опечатывают кабинет с табличкой «ЗЮГАНОВ ГЕННАДИЙ АНДРЕЕВИЧ».

Под ту же веселую мелодию руки перечеркивают красным карандашом крест-накрест портрет Зюганова в книге и вырывают всю страницу. Затем жестом фокусника скатывают ее в маленький комок, открывают оба кулака — страницы нет, как и не было никогда. Открывается дверь камеры.

Входит Козел в шинели с винтовкой. На нарах — Зюганов.

КОЗЕЛ. Осужденный Зюганов, на выход!

ЗЮГАНОВ. С вещами?

КОЗЕЛ. Зачем?

Титр:

Фантазия третья: 1981 год.

9.

ГОЛОС БРЕЖНЕВА. Кхм-кхм… Дорогие товарищи!

Георгиевский зал. Брежнев и вся наша камарилья при полном параде.

БРЕЖНЕВ. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, в связи со сто пятидесятой годовщиной со дня вступления в ВЛКСМ, позвольте мне наградить себя еще чем-нибудь. Спасибо. (Пытается повесить себе на грудь какой-то значок, роняет его.) Упал.

Начинает ползать по залу, вслед за ним тут же начинают ползать остальные. Все, кроме Зюганова. Наконец Брежнев появляется из-под стола с орденом в руке.

БРЕЖНЕВ. Вот! От меня не спрячешься. (Зеркалу.) Поздравляю вас, дорогой Леонид Ильич. Позвольте вас поцеловать! (Общие аплодисменты.)

ЗЮГАНОВ. Позор!

Аплодисменты прерываются, нервный шепот в зале.

БРЕЖНЕВ. Что-что?

ЗЮГАНОВ. Я говорю: позор! Сколько это может продолжаться?

БРЕЖНЕВ. Еще пару лет — может.

ЗЮГАНОВ. Товарищи! Такое положение недопустимо! В цивилизованных странах главы государств проходят регулярное и открытое медицинское освидетельствование! Чем мы хуже?

БРЕЖНЕВ. Мы не хуже. Мы — лучше. (Окружению.) А в чем, собственно, дело? Кто это?

ГОРБАЧЕВ. Не волнуйтесь, Леонид Ильич, это так, знаете, один сумасшедший из Орла.

БРЕЖНЕВ. Сумасшедший? А почему он здесь?

ЧЕРНОМЫРДИН. Он член ЦК.

БРЕЖНЕВ. А вы?

ЧЕРНОМЫРДИН. И мы тоже.

ГОРБАЧЕВ. У целом.

БРЕЖНЕВ. Что?

ГОРБАЧЕВ. Члены ЦК.

БРЕЖНЕВ. А-а…

ЗЮГАНОВ. Товарищи! Я требую открытого медицинского освидетельствования нашего дорогого Леонида…

Но его уже выводят под руки Козел и Свинья — оба в штатском. Крики Зюганова стихают на лестнице.

БРЕЖНЕВ. Что это было?

ЛУЖКОВ. Художественная самодеятельность, Леонид Ильич!

БРЕЖНЕВ. Смешно.

10.

Зюганов открывает глаза. Он лежит в палате, у окна, примотанный к постели. Над ним стоит Ельцин.

ЕЛЬЦИН. Я первый секретарь обкома Ельцин Борис Николаевич. На что жалуетесь?

Зюганов что-то мычит в ответ: во рту у него кляп. Это