Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

Тедди сказал:

– Я думал, ты ушла.

Это был максимум, что он смог выдавить из себя в качестве извинения. Франсин не отреагировала. Она открыла шкаф, и Тедди решил, что она ищет свое пальто.

– Не уходи, – сказал он.

Он выдавил из себя эти слова, как пасту – из почти пустого тюбика. Его голос был сухим и хриплым. Она подошла и села у изножья.

– Ты уходишь.

Франсин покачала головой:

– Даже не знаю, что сказать. Я очень испугалась. Ты пытался изнасиловать меня.

Это поразило его.

– Я? Как я могу изнасиловать тебя? Ведь ты принадлежишь мне, мы вместе.

– Изнасилование, – сказала она, – относится не только к девушке, которую ты подвез или встретил ночью на улице.

– Как бы то ни было, – сказал Тедди, – я этого не хотел. Не этого.

– Тедди, зачем ты так поступил? Зачем ты так сделал?

Он пожал плечами, спустил ноги с другой стороны кровати и встал.

– Не уходи, – повторил он, выплевывая слова так, будто они причиняли ему боль.

Франсин была на кухне, когда Тедди спустился вниз, пила кофе, ела тосты. Лил такой сильный дождь, что в помещении потемнело, а окна запотели. Она потрясла его тем, что заговорила на отвлеченные темы, принялась болтать о всяких пустяках. Ее голос звучал нейтрально, вежливо, отстраненно.

– Я все никак не могу дозвониться до Джулии, она не берет трубку.

И не возьмет. Но этого он не сказал.

– Сегодня я обязательно свяжусь с папой. Мне не следует оставаться здесь, никто не знает, где я. Мне станет гораздо лучше, когда я дозвонюсь до Гамбурга и поговорю с папой.

– Снаружи льет как из ведра, – сказал Тедди. – Сегодня тебе придется остаться здесь.

– Тедди, – произнесла она очень серьезным тоном, – я обещаю, что вернусь, если уйду. Я знаю: ты боишься, что я не вернусь, но я вернусь. Я не брошу тебя.

После этого ему пришлось сделать вид, будто ему это безразлично. Естественно, Франсин вернется – куда ей еще идти? Тедди выпил кофе, прошел в гостиную и собрал осколки бело-голубой фарфоровой статуэтки, которую вчера разбила ее отлетевшая туфля. На осколках он увидел корону и слова «Ройял Копенгаген»[47]. Статуэтка, ребенок из фарфора пастельных тонов, была очень красивой, и ему стало больно при мысли, что та разбилась из-за беспечного равнодушия. Интересно, можно ее склеить? И сколько она тогда будет стоить? Бессмысленное разрушение такой красоты вызывало у Тедди тошноту, сопровождавшуюся ненавистью ко всему человечеству.

Он в задумчивости протер небольшой участок в запотевшем окне и выглянул во двор. Все было в воде, плиты площадки потемнели от воды, повсюду образовались лужи. Защитная пленка, которая закрывала сетку и цемент, хлопала на ветру.

В последнее время случилось так много событий, причем огорчительных, что Тедди совсем позабыл о люке, а он открыт, что его защищает лишь эта тонкая пленка. А ведь дождь шел всю ночь, вода наверняка просочилась в люк и дальше, к тому, что лежит внизу…

Он вышел во двор, накрыл люк пленкой и придавил ее камнями. Дождь был такой сильный, что за несколько минут у него сразу намокли волосы, а на джинсах появились темные пятна. Тедди поежился. В баке «Эдсела» почти пусто, и ему нужны деньги. Кроме того, нужно съездить домой, проверить почту, выяснить, нет ли вестей от Хэбгуда, возможно, навестить бабушкину приятельницу Глэдис. Ресторанный счет оказался для него бо́льшим шоком, чем сопротивление Франсин. Он и не представлял, что еда может стоить так дорого. Сейчас у него не наберется и пятидесяти фунтов, и тридцать из них надо потратить на бензин.

Франсин была в гостиной и кому-то звонила. Судя по манере, той самой Холли.

– Я уезжаю, – сказал Тедди. – Заказать для тебя еще один ключ?

Если она ответит «да», все будет хорошо. Франсин ладонью прикрыла микрофон.

– Да, закажи. Если я уйду, то обязательно вернусь.

– Тогда бери ключ от парадной двери, а я возьму от задней.

Тут ее осенило.

– Хочешь знать когда?

Он кивнул.

– Я вернусь ровно в шесть.

Тедди не очень хорошо умел читать по лицам или разбираться в интонациях, но даже он понял, что Франсин изо всех сил пытается быть доброй к нему. «Потакать», вот так они это называют, подумал он. Но она пообещала вернуться в шесть. Тедди стал прикидывать, как ее удержать, причем так, чтоб у нее не было возможности выбраться и не осталось пути для бегства.

* * *

Оставшегося бензина хватило на то, чтобы добраться до ближайшей заправки. Расплатившись, он поехал к своему любимому банкомату, тому, что находился на углу Веллингтон-роуд. Тедди вставил карточку, набрал код, запросил двести фунтов и стал ждать. Еще до того, как на экране появились какие-то цифры или слова, он понял, что что-то не так. Зеленые буквы собрались во фразу: «Ваш запрос не может быть выполнен. Пожалуйста, заберите карту». Озадаченный, Тедди ее забрал. Попробовать еще раз? На Эджвар-роуд?

Он нашел банкомат в банке «НатВест» на углу Абердин-плейс. Этот был из тех, которые спрашивают, нужны ли ему английские деньги. Тедди нажал «да» на этот вопрос и «нет» на вопрос, нужна ли ему квитанция, но в тот момент, когда в нем уже возродилась надежда, ему поступил отказ. Произошла ошибка. Его запрос не мог быть выполнен, и ему пришлось забрать карту.

А потом Тедди понял, вернее, догадался. Деньги Гарриет закончились. Он снял так много, что на ее счету ничего не осталось.

Ричард прочитал факс из Лондона не без некоторого замешательства. Его дочь пыталась связаться с ним, но не оставила контактный номер телефона. Зачем Франсин его оставлять? Ее номер – домашний.

После воскресного разговора с Джулией он больше ей не звонил. Это было нормальным. У него никогда не было привычки звонить каждый день. Но сейчас придется. Франсин ни разу не звонила ему, когда он находился в командировке, следовательно, раз она попыталась связаться с ним, значит, произошло нечто серьезное.

Поэтому в одиннадцать вечера – в Лондоне было десять – Ричард набрал номер. Никто не взял трубку, автоответчик был отключен. Он вспомнил о мужчине, который преследовал ее. Джонатан Николсон. Может, дочь пыталась дозвониться до него из-за того, что этот Николсон совершил по отношению к ней нечто противозаконное? И зачем Джулия отключила автоответчик – ей надоели постоянные звонки Николсона? Но ведь трель телефона все равно будет слышна. Ричард лег спать, но спал плохо.

В девять утра – в восемь по-лондонски – он предпринял еще одну попытку. Джулия наверняка встала, а вот Франсин – вряд ли. Однако не сомневался, что поговорит хотя бы с одной из них. Ричард набрал номер и, когда никто не ответил, попробовал еще раз через гостиничный коммутатор. Ответа не было. А что, подумал он, если они выключили телефон и забыли его включить?