Never Fade Away - Барышников

А потом вагонетка поползла почти вертикально вверх, на какой-то момент зависла на пике… и сорвалась вниз, да так, что у Ви все внутри перемешалось, сместилось куда-то в один угол организма и примерзло изнутри к оболочке.

И соло орал. Ох, как он орал! Громко, испуганно сначала и восхищенно потом. И вместе с ним, ничуть не стесняясь, что бы он там ни бухтел при отбытии, орал и сам отважный сам-черт-ему-не-брат рокербой, суровый соло и яростный анархист Джонни, мать его, Сильверхенд. Причем, исключительно для истории Ви отметил, что голос Джонни подал первым, еще когда сам наемник и словечка-то вымолвить от шока и трепета не мог, напрочь потеряв дыхание.

Красивое, хриплое, громогласное, свободное и глубокое «Твою ж ма-а-ать!» с чудным эхом уже разносилось над заливом, когда Ви только обрел голос и зашелся в первом восторженно-напуганном «Су-у-ука-а-а-а!»

Повороты и петли сменяли друг друга, верх путался с низом, Пасифика плясала перед глазами, а в груди плескалось чистое ликование, такое, какое бывает только, пожалуй, в детстве. И весь страх испарился на втором повороте. Некогда было бояться — весь ужас заместил экстатический трепет. Упоение моментом: чистая звонкая радость от свободы почти до полета, и тепло бедра рокера, прижавшегося к его, соло, бедру, и эти ебанутые вольные вопли восторга в два эйфорически звучащих голоса, и яркий солнечный свет, отражающийся от зеркальной глади залива. И вся тьма отползла куда-то в самый дальний угол, запряталась без следа, а можно было и представить, — ну можно же, ну хотя бы на время?! — что и нет его вовсе, всего этого кошмара.

Ви был счастлив. Счастлив без каких-либо мутных примесей целых пять минут. И рокер улыбался наемнику так, словно Ви, блять, был ему то ли Малорианом, то ли поршиком, то ли перекочевал для Сильверхенда в разряд природных явлений, сродни грозе в Пустошах. И соло чуть грудь не разрывало от этих эмоций. Хотелось либо заходиться в какой-то дурацкой смеховой истерике — хохотать до колик в животе, как умеют только безумные в своей искренности дети, либо смахивать идиотскую непрошеную восторженную слезу. Никогда Ви не умел для себя раскладывать эмоции на составляющие. Но это было запредельно восхитительно. Почти как то, что он испытывал к рокербою.

Но вагонетка замедляла свой бег и поездка, как и все прекрасное в этой жизни, подходила к концу.

А наемник смотрел в родное любимое лицо и улыбался радостно. И был счастлив до предела.

И улыбался.

И был счастлив.

Улыбался.

Был счастлив до предела.

Дрожал, блять, от восторга.

Пока ему не захотелось резко, одним движением достать Малориан и вышибить себе мозги.

И тогда в первый раз он запустил у себя в сознании зацикленный по кругу припев Chippin' In.

Комментарий к C-can you feel it? Офигенная иллюстрация к главе авторства BananaLover: https://ibb.co/CKdz0bh

Can you touch it?

Помещение, которое когда-то планировалось как спортивный зал, занимало нехилую часть торца здания так и не распахнувшей свои двери посетителям торговой галереи. К ожидаемому открытию успели завезти и тренажеры, и прочий инвентарь, и всякую химию. И все это покрывалось слоем пыли, пока сюда не набежала банда Животных, которые славно успели отполировать железо, а потом Ви вынес их на свет божий вперед ногами по заказу вудуистов.

Сейчас же в просторный зал народу набилось — что сельдей в бочке. Людская толпа колыхалась, дышала, перемещалась, гомонила, кучковалась особенно плотно в углу, где у стоек с рекламными плакатами был уважительно установлен стул, окруженный ограждениями. Понятное дело для кого. Самого Бритву за фанатами было не видать.

— Поздороваемся со звездуном? — хищно и ядовито оскалился Сильверхенд, сдвигая средним пальцем авиаторы на кончик носа, глядя на Ви исподлобья, зло и весело.

Посмотреть на действующего чемпиона вживую было интересно. В записи-то наемник на него нагляделся до тошноты. Умел бы рисовать — мог бы изобразить все эти зверские черты по памяти, ей-богу.

Протолкавшись через толпу, Ви протиснулся в первый ряд и там замер, с любопытством рассматривая Бритву, чувствуя себя сопливым пацаном на первой в жизни ярмарке в Джапан-Тауне. В отличие от рокербоя, соло был расположен вполне себе благодушно: прогулка по побережью и головокружительная поездка на американских горках настроили его в итоге на достаточно мирный лад. И так было, пока чемпион не раскрыл рот и не уронил высокомерную фразу.

— Автографы даю после боя, малыш, — будущий соперник прищурился свысока, пренебрежительно, невыносимо нагло, так, что в груди у Ви полыхнуло как-то нехарактерно, но очень уж знакомо. А от выбранного мужиком снисходительного обращения продрало горячей яростной волной по всему хребту — от позвонка к позвонку.

Бритва был, без преувеличения, огромен: раза в полтора шире наемника и выше минимум на голову; упакован дорогущими имплантами почти до состояния борга, так, как Ви никогда бы не рискнул себя апгрейдить, боясь потерять человечность или словить приступ киберпсихоза, хотя и он был напихан хромом вполне значительно.

На миг картинка поплыла, и в мощных очертаниях Бритвы соло увидел совсем другое существо — чудовище, которое он давно хотел разорвать голыми руками, уничтожить с особой жестокостью, изломать во всех возможных и невозможных вариациях, разобрать на ебаные запчасти, спалить, блять, в радиоактивный пепел! И даже этого было бы мало!

«А я тебе говорил, малыш? Говорил, что я тебя однажды прикончу».

Смэшер. Мышцы плеч Ви закаменели, пальцы скрещенных на груди рук сжались в кулаки, а мир вокруг качнулся на секунду, пока сердце зашлось в яростном ритме.

— Ну что, Ви, и дальше будешь играть в самурая или отнесешься уже наконец-то к этому мудачине как к противнику, а не как к своей подружке по литературному клубу, с которой вы только вчера заплетали друг другу косички? — проявившись за спиной вольготно раскинувшегося на кажущемся мелковатым стуле-троне, фыркнул Джонни, презрительно вздернув уголок губ. Рядом с этой горой мускулов даже сам рокер с его широкими плечами и ростом повыше Ви казался точеным и изящным, словно катана рядом с мясницким тесаком.

— Да? — отойдя от первой мутной вспышки гнева, наемник иронично изогнул над темными очками одну бровь и усмехнулся криво, остро ощущая, насколько сейчас похож мимикой и интонациями на рокера. Массивное мудло, развалившееся расслабленно перед ним, широко понтово расставившее ноги, кажется, неимоверно перлось от себя самого и тащилось от своей популярности, что Лиззи Уиззи. Это было как-то запредельно жалко и даже немного смешно. — А я после боя