Стокгольм delete - Йенс Лапидус

– Я и не боюсь. С чего мне бояться, если Беньямин попросил вас о помощи.

– Если бы даже не попросил, меня бояться не надо, – Тедди понизил голос. Вокруг была куча народу – девчушки, девушки, женщины, тренеры. – Не хочешь пройтись немного?

– А вы в седле сидеть умеете?

Голос ее прозвучал как-то старообразно. Не по-девчачьи.

Она сидела высоко в седле, а он шел рядом. Топтал размокшую после ночного дождя глину. Лошадь просто огромная, когда идешь рядом. Гнедая, с черной гривой. На Лиллан черный жокейский шлем и толстый наспинник поверх майки.

Он постарался объяснить как можно подробнее. Беньямин попросил Эмили, чтобы Тедди «понял».

– И… Беньямин подтвердил, что ваш отец не покончил жизнь самоубийством.

Лошадь шла неторопливо, словно пританцовывая, и элегантно покачивала головой. Тедди заметил, как Лиллан вздрогнула.

– Почему? Почему Матс решил скрыться?

Лиллан придержала поводья и спрыгнула с лошади. Посмотрела на солнце и прищурилась.

– Я точно не знаю, – она говорила очень тихо, словно боялась, что ее услышат. – Думаю, из-за нас. Решил, что другого выхода нет. Если бы он просто скрылся, они начали бы давить на нас.

– Кто – они?

– Я не знаю. Может быть, полиция, а может, эти… ваши. Может, еще кто-то.

– И ты тоже встречалась с отцом после его… прыжка?

– Раз в три месяца. В его домике в Вермдё. Я очень люблю отца.

Тедди задумался на секунду. Она очень любит отца. А Беньямин? Как относится к отцу Беньямин?

И последний вопрос.

– Ты встречала отца после того, как арестовали Беньямина?

– Нет… и я очень боюсь. Я пыталась ему позвонить, пробовала по мейлу. Но он часто меняет телефон и адрес, боится, что засекут. Либо он не решается пойти на контакт, либо боится за меня… либо он погиб.

Она отвернулась.

Взяла лошадь под уздцы, и они пошли назад.

– И еще одно… – Лиллан помедлила секунду. – Вам надо знать еще вот что… компьютер, за которым вы охотились, когда его похитили…

– Что с ним?

– Мама сняла копии со всех файлов. Мы с Беньямином обнаружили их пару лет назад.

Тедди попытался сосредоточиться. Мысли разбегались. Каким идиотом он был! Даже подумать не мог, что вся история с похищением связана не с деньгами, а с компьютером. Почему он не нажал на Сесилию раньше?

– Значит, вы их обнаружили… – он постарался говорить спокойно. – И что там нашли?

И она рассказала.

Жуткие видео. Она не могла смотреть, отошла через пять минут. А Беньямин просмотрел все – хотел убедиться, что среди этих ублюдков нет отца.

Кто-то был очень заинтересован, чтобы картинки не выплыли наружу. Заговор подонков. Целая организация, тайная сеть садистов и подонков.

Тедди проклинал себя – как он мог упустить самое важное во всей этой истории – компьютер!

– Это еще не все. Сюда приходил еще какой-то человек, разыскивал меня. Мне девочки сказали. Поэтому я живу у подруг. То у одной, то у другой.

– А не знаешь кто?

– Нет. Девочки сказали, что у него большой шрам на правой щеке. Сказали, противный тип.

Он мгновенно вспомнил слова Сары.

Что-то у него с правой половиной лица, сказала она про стрелявшего.

Линда позвонила Тедди из Херцег-Нови – сообщила, что ей звонил Исак, хочет, чтобы Тедди дал о себе знать.

Что ж… затея с телефонами и сменой симок пока работает.

Он позвонил.

– Медведь! Неужели правда, что ты подался в адвокаты? – первое, что спросил Исак, когда Тедди набрал его номер.

Они не виделись больше девяти лет. Никто, кроме Исака, не называл его Медведем. Даже симпатично: Медведь Тедди. Teddy-bear[85].

– Можем встретиться?

– Хочешь поговорить про моего племянника?

– Да… и это тоже.

Так. Тренировочный зал ММА[86]. Школа рукопашных бойцов. Храм насилия.

Мягкий, пружинящий пол, белые бетонные стены. Боксерские груши, перчатки, свисающие с потолка канаты у входа.

Мальчишки лет двенадцати возятся на татами. Тренер прыгает вокруг и выкрикивает инструкции:

– Захват здесь. Поверни предплечье. Не так, резче.

– Мой племянник, – Исак показал на шевелящийся комок на ковре. – Крутой пацан.

Тедди так и не понял, какое из двух сцепившихся мальчишеских тел принадлежит племяннику.

Они вышли на улицу.

На водосточной трубе прилеплена реклама «Спотифай» и пропагандистский листок «Шведских демократов»[87].

Исак закурил сигарету. Золотой браслет сполз чуть не к локтю, как наручники. Тяжелый, не меньше полкило.

– Не вчера это было… рад тебя видеть, хабиби.

– Не ты один рад.

Они поболтали немного. Детские воспоминания, юношеские годы. Вспомнили, как назначили разборку с «Скрюбэкс» и поперлись туда вдвоем, без прикрытия. Оказались с глазу на глаз с вице-президентом «Скрюбэкс». С ним были двое громил, и кто-то еще сновал по периметру. Тедди выхватил свой «калле» у них под носом и заявил:

– Или вы оставите нас в покое, или я эту штуку засуну тебе в прямую кишку. Будет не такая прямая.

Исак хохотал так, что Тедди забеспокоился – а дышать он не забывает?

Отсмеявшись, он повернулся к Тедди и выпустил струю дыма ему в лицо.

Тедди насторожился.

– Слушай, Тедди… я должен знать, на каком мы свете с твоим племянником.

– О чем ты?

– Свиньи оживились. Инфильтраторы, шарят везде, ищут информацию, давят на братьев, раскалывают… кое-кто начинает щебетать. А сейчас жмут на Николу. Я точно знаю, – он поднял руку, словно предупреждая возможные возражения.

– А меня-то это с какого боку? Я в эти игры давно не играю. Спрашивай Хамона.

– Уже. Но тут вот что… надо, чтобы ты с ним поговорил. Тебя он слушает. А у меня, сам знаешь, запал короткий. Я не шучу. Ты меня понял?

Исак провел рукой по щекам – должно быть, хотел обратить внимание на модную интеллектуальную небритость.

– Я бы, может, и хотел тебе помочь. Но ты ведь знаешь: Никола сидит с полными ограничениями. Встретиться с ним я не могу. Даже позвонить не могу.