В дебрях Индии - Луи Жаколио

Рам-Шудор, пойманный врасплох в Нухурмуре, еще тогда сознался, что он агент Кишнайи, а потому нетрудно было догадаться, в чью пользу действовал предводитель тхугов. Это мог быть только сэр Уильям Браун, губернатор Цейлона, который еще раньше пользовался услугами Кишнайи, чтобы завладеть Сердаром, когда последний был приговорен к смерти вместе с Нариндрой спасен Рамой-Модели и Ауджали.

Настойчивость, с которой Рам-Шудор просил Сердара взять его с собой, также указывала на его намерения. Накануне отъезда он мог незаметно пройти ночью через внутреннюю долину и явиться к предводителю тхугов, который, выбирая между Нана-Сахибом и Сердаром, поручил своему верному шпиону предать Сердара Уильяму Брауну, а сам намеревался воспользоваться отсутствием защитников и завладеть принцем.

Придя к такому заключению, друзья решили посвятить весь следующий день неустанному наблюдению за Рам-Шудором, не привлекая к себе его внимания. Решено было также предупредить Сердара и употребить все свое влияние на него, чтобы заставить его запереть мнимого факира на все время, пока не закончится экспедиция на Цейлон.

К уверенности в измене Рам-Шудора они пришли на основании своих рассуждений и близкого знакомства с нравами и обычаями настоящих факиров. Тем не менее они не скрывали от себя, что не так просто будет убедить великодушного Сердара, особенно если учесть, что сорок восемь часов тому назад они сами подтвердили правдивость слов Рам-Шудора, а с тех пор не случилось ни одного события, которое опровергло бы это мнение.

Надо было, следовательно, во что бы то ни стало добыть очевидный факт, указывающий на измену; без этого Сердар им не поверит. Между тем Рам-Шудору достаточно было переброситься двумя-тремя словами с одним из тех макуа, которые на своих пирогах окружают вновь приходящие суда, чтобы предупредить сэра Уильяма Брауна. Они были индусами и знали, как ловко, несмотря ни на какой надзор, переговариваются между собой туземцы.

Но как добыть этот факт? Они решили употребить для этого все силы своего ума. В их распоряжении был еще целый день, а за один день многое можно сделать.

Счастливая звезда Сердара снова всходила на горизонте, несмотря на то, что Барбассон мог опоздать и не приехать вовремя. Проницательности и чутья Нариндры и Рамы было достаточно, чтобы и на этот раз спасти его.

На следующий день вечером, когда с «Дианы» можно было различать вершины Курунегала и Адамова пика, Нариндра, прогуливаясь по палубе, обратился к Раме со словами:

— Я нашел средство сорвать маску с Рам-Шудора; но для того, чтобы я мог привести в исполнение свой план, необходимо устроить так, чтобы мы сегодня вечером не попали в порт.

— Я это возьму на себя, — отвечал Рама, — мне достаточно сказать одно слово своему брату. Уменьшив скорость движения винта так, чтобы Сердар этого не заметил, мы опоздаем и не попадем в проходной канал, а потому вынуждены будем провести ночь на море.

— Иди же и скажи ему… И давай лучше говорить о других, совершенно посторонних вещах; мне кажется, что Рам-Шудор о чем-то догадывается… Он не спускает с нас глаз.

Шпион тхугов, действительно, продолжая забавляться со своими пантерами, которые, касающихся Сердара, должны были играть весьма важную роль, был, видимо, чем-то встревожен. Неужели он заметил, что за ним следят? Догадаться об этом было невозможно, а между тем он время от времени бросал злобные взгляды на двух индусов, и лицо его как-то странно передергивалось. Не опасался ли он, что предприятие его рухнет в последнюю минуту? В первый раз, когда негодяй был пойман врасплох, он вывернулся благодаря своему хладнокровию и хорошо разыгранной комедии, которую он раз двадцать разучивал под руководством хитрого Кишнайи, никогда ничего не делавшего наобум; но он чувствовал, что на этот раз, если его поймают, ничто не спасет его от заслуженной им участи.

Одна вещь встревожила его в высшей степени. Со времени отъезда из Гоа Рама-Модели под предлогом, что ему нужно развлечься и припомнить прежнее ремесло заклинателя, пользовался всяким удобным случаем, чтобы испытать свое влияние на пантер и, как это ни странно, в течение двух дней приобрел такую власть над этими животными, что всякий раз, когда он устремлял на них пристальный взгляд и обращался к ним коротко и повелительно, они переставали заниматься своим хозяином и повиновались только человеку, который положительно очаровал их.

Негодяй, однако, принял все предосторожности, чтобы никто до последней минуты ни о чем не догадался и чтобы сам он казался непричастным к тому, что произойдет в назначенный час. Он должен был передать губернатору Цейлона олле, который был написан Кишнайей и на котором самый опытный глаз не мог бы разобрать ни одного знака. Поэтому ему нечего было беспокоиться в том случае, если бы у него нашли этот пальмовый лист. Что касается его передачи, то ничего не было проще.

Когда суда ждут посещения санитарной комиссии, которая должна выдать им свидетельство о пропуске, задолго до официального сигнала появляется целая толпа туземцев, которые подъезжают к ним на пирогах и предлагают пассажирам разные съестные припасы, местные редкости, попугаев, обезьян. Достаточно было передать одному из них олле и произнести при этом магические слова «для губернатора!», чтобы послание минут через десять было доставлено по назначению.

Рам-Шудор и не подозревал, что такой простой способ не ускользнул от проницательности двух индусов, и считал себя с этой стороны огражденным от всякой неожиданности.

Он был очень раздосадован, узнав, что «Диана» вынуждена провести ночь в открытом море. С той минуты как в душу его закрались смутные опасения, они с каждым часом все усиливались и превращались в невыносимую пытку. С трудом пересилил он овладевший им ужас, когда увидел, что должен еще одну ночь провести на борту «Дианы»… Он инстинктивно чувствовал, что во всем этом скрывается нечто для него неведомое и ничего хорошего не предвещающее.

Когда «Диана», обойдя восточную оконечность острова, направилась к Пуант-де-Галлю, то оказалось, что официальная пушка еще минут на двадцать перед этим объявила о закрытии проходного канала. Поэтому бесполезно было идти к порту, и шхуна остановилась примерно в семистах саженях от небольшой, красивой яхты, бросившей там якорь всего за каких-нибудь четверть часа до ее прихода.

Вдали виднелся китайский пакетбот, который приближался, изрыгая наподобие водяного чудовища целые потоки дыма. Он прошел мимо двух стоявших на якоре судов и стал совсем почти поперек прохода, чтобы на следующий день первым пройти в канал. Пакетботы имеют то преимущество, что у них всегда есть собственные лоцманы, которые избавляют их таким образом от необходимости ждать очереди, а это весьма важно для коммерческих судов. На этот раз опоздание приходилось на долю «Дианы», которая, не имея собственного лоцмана, не могла пройти в порт раньше пакетбота и раньше яхты, пришедшей до нее. Это означало три-четыре часа ожидания, включая сюда и все необходимые формальности. Рам-Шудор перечислил про себя все эти неблагоприятные для него обстоятельства и был готов отдать десять лет своей жизни только за то, чтобы очутиться в тени великолепных кокосовых пальм, окаймляющих берега острова.