Юрий Долгорукий - Алексей Карпов

При этом старое поселение на Александровой горе какое-то время продолжало существовать. Город Клещин — очевидно, предшественник нового Переяславля — упомянут в так называемом «Списке городов русских, дальних и ближних» (составлен в XIV веке) в числе «залесских» градов. Однако постепенно он угас, не в силах конкурировать с соседним Переяславлем. Вероятно, уже вскоре после монголо-татарского нашествия здесь остался лишь укрепленный загородный княжеский двор.

Повторимся еще раз, что столь масштабные действия Юрия по переносу города на новое место не были вызваны явной необходимостью. Основывая город на «болоте», в не слишком подходящей для этого местности, князь поступал так, как считал нужным, не желая сообразовываться с обстоятельствами. (Очень похоже будет действовать спустя пять с половиной столетий отдаленный потомок Юрия Долгорукого царь Петр I, основавший на болотистых берегах Невы новую столицу Российской империи.)

Так что же все-таки двигало Юрием? Дать ответ на этот вопрос не представляется возможным. Однако какие-то соображения высказать, наверное, можно.

Исследователи уже обращали внимание на социально-политический аспект перенесения Переяславля. Клещин был старым городом с устоявшимся населением — как славянским, так и финно-угорским, мерянским. Новый же город был населен людьми, переведенными сюда самим Юрием, в том числе вывезенными им или добровольно переселившимися из Южной Руси. Традиционные формы городского самоуправления, вечевого строя должны были получить здесь значительно меньшее развитие, нежели в старых центрах Залесской земли — Ростове или Суздале. Это был в полном смысле слова княжеский город, сознательно создаваемый как оплот княжеского влияния в крае и центр княжеской администрации.

Но в действиях князя нельзя не увидеть и другой аспект — сугубо идеологический. Юрий дал новому городу название старого, южного Переяславля — своей «отчины», которую он совсем недавно и при столь драматических обстоятельствах вынужден был покинуть. Очевидно, что он стремился повторить в новом городе контуры старого. А потому и переносил новый Переяславль на подходящее место—в устье речки, чем-то напоминавшей ту, на которой стоял прежний город. Название этой речки также было повторено — Трубеж. Северный Трубеж впадал в Клещино озеро, подобно тому, как южный — в Днепр.

Очень скоро Переяславль-Залесский станет одним из главных городов Суздальской земли, сравняется со «старыми» городами — Ростовом и Суздалем. Обратившись к бурным событиям последующей истории, связанной с войной за наследство князя Андрея Юрьевича Боголюбского, мы увидим, что «переяславцы» будут участвовать в решении важнейших дел Залесской земли наравне с «ростовцами» и «суждальцами». Очевидно на статус Переяславля повлияло именно то обстоятельство, что он воспринимался не столько как «новый» город, сколько как «старый», но перенесенный на новое место.

* * *

Однако, повторяя «отчий» Переяславль в новопостроенном городе, Юрий посвятил его главный храм не святому Архангелу Михаилу — небесному покровителю Переяславля Русского и всех переяславских князей, потомков Всеволода Ярославича, а Самому Спасу. Выстроенный им собор Спаса Преображения дошел до нашего времени в почти не искаженном виде. Это единственная постройка Юрия Долгорукого, дающая представление о том, как именно выглядели его белокаменные храмы.

И здесь, как и в церкви на Кидекше, мы прежде всего ощущаем мощь, простоту и величавое спокойствие. Почти кубический четверик основного объема здания (его длина 18, 8 метра; ширина — 15, 75) увенчан массивным барабаном со столь же массивной шлемовидной главой. За прошедшие века храм ушел в землю, так что первоначально он выглядел несколько более стройным, чем ныне. И все же его пропорции чрезвычайно тяжелы, и это вообще отличает храмы Юрия Долгорукого от белокаменных церквей более позднего времени, словно бы устремленных к небу. Юрьевы храмы крепко стоят на земле, они будто вросли в нее. «Весь ритм здания крайне замедлен, — писал о них Н. Н. Воронин, — более того, можно сказать, что здесь все противоположно какому-либо движению и все архитектурные средства направлены на выражение незыблемой неподвижности и физической тяжести масс здания… Впечатление уверенной и спокойной подавляющей физической силы проникает весь организм храма».

Спасский собор стоял не в центре города, а почти у самых крепостных стен. Особыми переходами он был соединен с расположенным по соседству деревянным княжеским дворцом. Рядом располагались дворы приближенных и знати. Это был в полном смысле этого слова городской собор, но вместе с тем Юрий строил его как княжескую церковь, как храм для себя лично и для своей семьи.

Согласно процитированному выше известию Типографской летописи, церковь была полностью завершена при Юрии Долгоруком, который и «исполнил» ее необходимой церковной утварью, книгами и мощами святых, частицы которых доставлялись в Суздальскую землю из других православных стран. До наших дней дошел серебряный потир — священный сосуд для совершения литургии, считающийся вкладом Юрия Долгорукого в переяславский собор. Среди гравированных медальонов, образующих деисус, выделяется изображение святого Георгия — небесного покровителя суздальского князя.

Однако в нашем распоряжении есть и другие свидетельства источников. Авторы ряда летописей XV века — Радзи-виловской, Московско-Академической, Летописца Переяславля-Суздальского — сообщают под 1157 годом, что князь Андрей Юрьевич Боголюбский «по смерти отца своего… церковь кончал, юже бе заложил преже отець его Святаго Спаса камену в Переяславли Новем».[97] Если это известие верно, то получается, что Спасо-Преображенский собор строился в течение нескольких лет и был закончен уже после смерти Юрия, в 1157 году[98]. Вероятно, к этому времени относится и роспись храма, которую позднейший московский книжник называл «дивной» и «чудной». Фрагменты фресковой росписи были обнаружены в XIX веке. Однако, снятые со стен при реставрации собора, они погибли от сырости и были выброшены в Плещеево озеро. Единственный уцелевший фрагмент — с изображением апостола Симона Зилота, часть композиции Страшного Суда, — хранится ныне в Государственном Историческом музее. Как отмечает современный исследователь, роспись отличалась сдержанностью, неярким колоритом, но в то же время высоким исполнительским мастерством. Важно отметить, что храм расписывали русские иконописцы (об этом свидетельствуют русские надписи над фигурами апостолов).

Посвящая собор Святому Спасу, Юрий следовал традиции, заложенной еще Владимиром Мономахом. Напомним, что Святому Спасу был посвящен первый построенный им храм во Владимире на Клязьме. Полагают, что именно он мог послужить образцом для будущих построек Юрия Долгорукого. В свою очередь, образцом для Спасской церкви Владимира Мономаха скорее всего являлся храм Спаса на Берестовом, под Киевом. Впоследствии, в период своего последнего киевского княжения, Юрий будет особенно благоволить этому загородному храму — в нем он и будет погребен в мае 1157 года.