Разящий меч - Уильям Форстен

– Все пусто, – сообщил разведчик дрожащим голосом. – Нет ничего – ни машин, ни машин, которые делают машины, – нет ничего, кроме пустых зданий.

– Они ушли, да? – раздался голос.

Джубади оглянулся и увидел подъехавшего Тамуку. Вука был рядом.

При взгляде на Тамуку он преисполнился холодной ярости, которую едва сумел сдержать. Щитоносец оказался прав, ему подсказал дух «ту». Джубади почувствовал внутреннюю дрожь. Если Тамука сейчас опять выдаст что-нибудь своевольное, то умрет мгновенно.

– Мне очень жаль, мой кар-карт, – произнес Тамука лишенным всяких эмоций голосом.

– Трусливые ублюдки! – бушевал Вука. – Покинуть собственные юрты безо всякого сопротивления! Их даже презирать противно!

– Не забывай, это всего лишь скот, – сказал Тамука.

Музта со своим сыном и несколькими приближенными подъехал к Джубади.

– Они сражались за эту позицию до тех пор, пока мы едва не захлопнули мышеловку. Кин хорошо разыграл эту партию.

Ты говоришь так, словно восхищаешься этим скотом! – фыркнул Вука. – В какой-то степени так оно и есть, – отозвался Музта. – Когда-то он разгромил мою армию, а теперь ускользнул у вас из-под носа.

– Это ненадолго! – прорычал зан-карт, с ненавистью глядя на Музту.

– Ты бы хотел убить меня, верно? – тихо спросил Музта.

– Лучше не раздражай меня, тугарин, – холодно ответил Вука.

– А если буду?

Между ними втиснулся Хулагар.

– Наш враг там! – показал он на восток.

– Разумеется, – ответил Музта с улыбкой.

Во время этого разговора Джубади молча смотрел на черный флаг, который лениво развевался по ветру. Он на секунду снял шлем, чтобы вытереть пот со лба.

Откуда они узнали? Он возблагодарил предков, что сейчас с ним нет Сарга – старый шаман, скорее всего, принялся бы кататься по земле, а это не слишком способствует поддержанию боевого духа армии.

Он огляделся. Все молча ждали, что он скажет.

– Они не могут скрываться от нас вечно, – наконец произнес он. – Они не могут рассеиваться перед ордой, как странники. Они привязаны к своему грузу – машинам, и к дорогам из железа. – Он обратился к Музте: – Куда они ушли?

Музта посмотрел на одного из своих певцов-сказителей, кому были ведомы все пути, которыми шла орда в своем вечном движении.

– Они на земле плодородной и богатой, в тридцати днях пути отсюда. Впереди будет узкая полоса земли между лесом и морем. Земля Русь заканчивается возле холмов.

– Тридцать дней, для умена – шесть, – задумчиво промолвил Хулагар.

– Если они все сожгли, – вмешался Тамука, – четыре или пять уменов смогут пройти по этой земле, но что потом? За нами идет вся орда, что они будут есть?

– Замолчи! – воскликнул Джубади с угрозой. Хулагар подъехал к Тамуке.

– Если хочешь жить, уезжай, – шепнул он. Тамука холодно посмотрел на Джубади, поклонился и направил коня вдоль дороги. Хулагар последовал за ним.

– Я пытался предупредить его, – прошипел Тамука, когда они отъехали настолько, что Джубади не мог услышать его.

– Ты – носитель щита, а не карт и не военный советник, – ответил Хулагар, схватив Тамуку за плечо. – Ты должен быть духом «ту» для Вуки. Ты уже перешел все границы, когда заговорил на совете картов. Во имя всех предков, Тамука, он – твой кар-карт, не забывай о своем месте.

– Мир изменился, – сказал Тамука. – А он этого не видит. Он не чувствует угрозы, а я чувствую. Я лучше него понимаю всю опасность создавшегося положения.

– Хочешь стать кар-картом? – саркастически спросил Хулагар.

– Да!

Хулагар в ужасе отшатнулся.

– Я не слышал этих слов, – произнес он. – За них я должен был бы тебя убить.

Тамука внимательно посмотрел на него:

– Он знает, что его наследник убил собственного брата. Он не видит угрозы, которая исходит от скота. Он не правит, Хулагар.

– Лучше забудь об этом, – сказал Хулагар. – Он – мой кар-карт и друг, и он всегда правил хорошо.

– Это твое дело, Хулагар, носитель щита. Ты знал, на что шел, позволяя себе относиться к нему как к другу.

Хулагар промолчал, не было смысла отрицать очевидную справедливость этих слов.

– Но он хорошо правит. Тамука не ответил. Хулагар оглянулся на Джубади, который ждал своего щитоносца.

– Ты не будешь больше щитоносцем зан-карта, – холодно сказал он.

Тамука усмехнулся:

– А кто будет охранять зан-карта от него самого, от тех глупостей, которые он то и дело совершает?

– Найдется кто-нибудь.

Тамука мысленно выругался – Хулагар его не поддержал, поэтому не стоило продолжать разговор. Не говоря ни слова, он развернулся и подъехал к Вуке. Тот, конечно, не слышал, о чем шла речь, но чувствовал, что его щитоносец чем-то недоволен, поэтому он радостно улыбнулся. Тамуку он ненавидел.

– Нужно немедленно бросить вперед десять уменов. Остальные подойдут в течение трех дней, – сказал Джубади. – Вскоре мы отведаем мяса русских. Летающие корабли отправятся на восток разведать, где спрятался скот. Здесь останется карфагенский скот – возделывать землю и искать пищу. Они сбежали, но мы все равно найдем их.

Он оглянулся на флаг, который по-прежнему развевался на ветру. Снова его кольнуло предчувствие, и он посмотрел на Хулагара.

– Новым кар-картом будет тот, кто сожжет флаг скорби, – прошептал Хулагар.

Джубади кинул быстрый взгляд на Вуку, который смотрел на флаг со странной смесью ужаса и надежды, словно это действительно был знак перехода власти от отца к нему.

– Я должен сделать это сам, – объявил Джубади.

Хулагар согласно кивнул.

Джубади глубоко вздохнул и послал лошадь вперед.

Хулагар снова всмотрелся в лес, у него опять возникло это странное чувство. Он поудобнее ухватил бронзовый щит.

Джубади продолжал спускаться к реке, где за утесом стоял броненосец янки.

– Пусть видят, как мы входим в их город, – сказал Джубади.

Воины, охранявшие Джубади, внимательно осматривали дорогу, от их взглядов не ускользало ничего – ни трупы лошадей, ни погибшие всадники, лежавшие в траве.

– Убивать с помощью расставленных на дороге взрывающихся снарядов – это трусость, – проворчал Джубади.

– Как бы то ни было, эти снаряды убивают, – отозвался Музта.

Музта посмотрел на холмы, которые высились за городом.

Джубади откинулся в седле, он был разочарован. Они пересекли реку и находились в сердце Руси. Потери оказались не так уж велики, учитывая, с чем им пришлось столкнуться. Янки дважды потерпели поражение, их моральный дух должен быть сломлен.