Третий шимпанзе - Джаред М. Даймонд

Рис. 7. Эта карта показывает распространение языков около 1492 года, непосредственно перед открытием Нового Света европейцами. Скорее всего, существовали и другие ветви индоевропейской языковой семьи, вымершие к тому моменту. Тем не менее объемные памятники письменности обнаруживаются только в языках анатолийской (включая хеттский) и тохарской ветвей, территории распространения которой были захвачены носителями тюркских и монгольских языков задолго до 1492 года.

Карта показывает распространение групп индоевропейских языков, существовавших к 1492 году, как раз к моменту, когда испанский язык, вместе с кораблями Колумба, пересек океан. Три группы языков особенно хорошо знакомы большинству европейцев и американцев; это германские языки (в том числе английский и немецкий), романские (включающие в себя французский и испанский) и славянские (среди которых русский). В каждой группе имеется от двенадцати до шестнадцати живых языков, и говорят на них от 300 до 500 миллионов человек. Тем не менее наиболее многочисленной группой является индо-иранская, насчитывающая девяносто языков и почти 700 миллионов носителей на территориях от Ирана до Индии (в том числе цыганский язык). К сравнительно немногочисленным ныне сохранившимся ветвям индоевропейской семьи относятся греческий, албанский, армянский, балтийская (состоящая из литовского и латышского) и кельтская ветви (включающая валлийский и гэльский), в каждой из которых имеется лишь от двух до десяти миллионов носителей языка. Кроме того, две ветви индоевропейских языков, анатолийская и тохарская, давно исчезли, но известны благодаря большому объему сохранившихся памятников письменности, тогда как другие языки исчезли почти бесследно.

Каким образом можно доказать, что все эти языки связаны друг с другом и отличны от других групп языков? Первым, очевидным ключом к доказательству будет общность лексического состава, которая иллюстрируется таблицей лексики и может подкрепляться еще тысячами других примеров. Вторым ключом служат сходные окончания слов (так называемые формообразующие аффиксы), используемые для спряжения глаголов и склонения существительных. В качестве примера таких окончаний ниже приводится часть спряжения глагола «быть». Сходство становится более заметным, если учесть, что корни и окончания, общие в родственных языках, обычно соответствуют друг другу, не совпадая полностью. Определенный звук одного языка в другом языке часто заменяется другим (одним и тем же) звуком. В качестве примера таких чередований можно назвать привычное, часто встречающееся соответствие английского «th» и немецкого «d» (английское «thing» — немецкое «ding», «thank» и «danke») или английского «s» и испанского «es» (английское «school» — испанское «escuela», «stupid» и «estupido»).

Индоевропейские языки роднят друг с другом и обособляют от остальных не только лексический запас, но и окончания глаголов и существительных.

В индоевропейских языках много таких фонетических соответствий, а более обобщенные характеристики фонетики и словообразования этих языков позволяют противопоставить их другим семьям языков. К примеру, становится неловко за отвратительное произношение во французском, стоит лишь открыть рот и спросить: «Ou est le metro?» Но если с французским я испытываю затруднения, то воспроизвести щелкающие звуки некоторых южноафриканских языков я совершенно не в состоянии; не способен я передать и восемь тонов гласных в языках Лейкс-плейн, низменности Новой Гвинеи. И, конечно же, мои товарищи родом с Лейкс-плейн с удовольствием учили меня названиям птиц, которые только тоном отличались от слова «экскременты», а затем наблюдали, как я задаю вопрос встретившемуся жителю тех мест о «птице».

Столь же характерной чертой индоевропейских языков, как произношение, является присущее им словообразование. У существительных и глаголов в индоевропейских языках имеются различные окончания, которые мы старательно заучиваем, когда осваиваем новый язык. (А сколько из вас, в прошлом изучавших латынь, до сих пор смогут вспомнить «amo, amas, amat, amamus, amatis, amant»?) Каждое из этих окончаний передает информацию нескольких типов. Так, «о» в слове «amo» указывает, что это первое лицо единственного числа действительного залога: люблю я, а не мой соперник; я один, а не вдвоем; я отдаю, а не получаю любовь; дарю ее сейчас, а не вчера. Боже упаси влюбленного, поющего серенады, ошибиться хотя бы в одной из этих деталей! Но в других языках, например, в турецком, для передачи информации каждого из этих типов используется отдельный слог или фонема, а еще некоторые языки, например, вьетнамский, обходятся без подобных изменений формы слова.

Да, между индоевропейскими языками имеется большое сходство, но как возникли отличия между ними? Ответ в том, что языки со временем изменяются, как можно увидеть на примере любого языка, в котором существуют памятники письменности. Так, тем, кто говорит на сегодняшнем английском языке, английский XVIII века покажется причудливым, но совершенно понятным; Шекспира (1564–1616) мы читать можем, хотя потребуется периодически смотреть объяснения ко многим словам в сносках; а вот тексты на древнеанглийском, например, поэма «Беовульф» (ок. 700–750 н. э.), окажутся для нас практически иностранным языком. Хорошо видно, как изменился английский за последние 1000 лет, на примере двадцать второго псалма: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим».

Современный английский перевод (1989):

«The Lord is my shepherd, I lack nothing. He lets me lie down in green pastures. He leads me to still waters».

Библия короля Иакова (1611):

«The Lord is my shepherd, I shall not want. He maketh me to lie down in green pastures. He leadeth me beside the still waters».

Среднеанглийский перевод (1100–1500):

«Our Lord gouerneth me, and nothyng shal defailen to me. In the sted of pasture he sett me ther. He norissed me upon water of fyllyng».

Древнеанглийский перевод (800–1066):

«Drihten me raet, ne byth me nanes godes wan. And he me geset on swythe good feohland. And fedde me be waetera stathum».

Когда носители изначально единого языка распространяются на разные территории, и контакт между ними постепенно утрачивается, в лексике и фонетике каждого отдельного региона изменения происходят независимым образом, что неизбежно приводит к формированию различных диалектов, наподобие тех, которые возникли в разных частях США за несколько веков с начала постоянного расселения англоговорящих в 1607 году. Проходит еще несколько веков, и диалекты отдаляются настолько, что люди, говорящие на них, уже не могут понять друг друга, и теперь можно говорить о разных языках. Наиболее полными документальными свидетельствами этого процесса мы располагаем в отношении романских языков после распада латинского языка — с момента около 500 года нашей эры. Сохранившиеся памятники письменности, самые ранние из которых датируются VIII веком, показывают, как языки Франции, Италии, Испании, Португалии и Румынии постепенно все дальше уходили от латыни — и друг от друга.