Богоборцы из НКВД - Олег Смыслов

Проверкой также установлено, что председатель Совета т. Карпов ежегодно преподносил подарки высшему духовенству Русской православной церкви за счёт государственных средств. Такие подарки были произведены в 1944 г., а затем это из года в год повторялось т. Карповым. В 1947 г. патриарху Алексию было преподнесено в день его рождения и именин: парчи — 15 метров, серебряный кубок и малахитовая коробка на общую сумму 14 552 рубля; митрополиту Николаю — парчи 10 метров и картина на общую сумму 6585 рублей; протопресвитеру Колчицкому — парчи 12 метров стоимостью в 890 рублей. В 1948 г. на подарки указанным лицам израсходовано 11 574 рубля. В 1949 г. т. Карпов для подарка патриарху Алексию в день его именин 25 февраля приобрёл телевизор стоимостью в 4 тысячи рублей. В свою очередь, т. Карпов в течение 1944–1947 гг. получил в подарок от патриарха Алексия картины, шкатулку и ковёр».

И это уже была кампания, организованная отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) с целью пересмотра политики государства по отношению к церкви. Первый удар наносился по самому Совету. В дальнейшем он был прикреплён к Бюро по культуре при Совете министров СССР, что означало понижение статуса Совета по делам РПЦ. Так начался его постепенный перевод под контроль идеологических структур ЦК ВКП(б).

Уже 8 сентября 1950 г. Г. Г. Карпов докладывал Сталину о переменах в церковной жизни: «Совет докладывает о некоторых новых и, по мнению Совета, вполне закономерных явлениях, отмечаемых за последние 2–3 года в жизни Русской православной церкви.

По данным большинства уполномоченных Совета как в городе, так и в деревне, наблюдается ослабление интереса к церкви и снижение её влияния на верующих.

Эти явления прежде всего объясняются тем, что тот религиозный подъём, который по ряду причин, в том числе и по психологическим причинам, был в годы Отечественной войны, стал с 1947 года спадать, и год от году заметнее. Кроме того, это явилось прямым следствием улучшения материального благополучия трудящихся, укрепления положения и трудовой дисциплины в колхозах, коллективизации в западных областях УССР и БССР, известного подъёма идеологической и культурно-просветительской работы, а также тех мероприятий, которые проводил Совет в 1948–1950 гг. — через церковный центр по ликвидации нежелательных форм воздействия церкви на население и через своих уполномоченных — по известному ограничению деятельности церкви.

Прежде всего, в ряде областей РСФСР, УССР и БССР отмечается определённое уменьшение посещаемости церковных служб. Даже в такие церковные праздники, как Рождество, Крещение, Успение, Преображение и другие двунадесятые переходящие и непереходящие праздники, посещаемость церквей уменьшается, и в 1949–1950 гг. была значительно ниже прошлых лет».

В заключении докладной записки Карпов сообщал вождю: «В результате известного спада религиозной активности происходит сокращение количества церквей. За последние 2 1/2 года по СССР в целом (за исключением пяти западных областей УССР, где был рост количества православных церквей за счёт воссоединения униатских церквей) прекратили функционировать и сняты с регистрации 749 православных церквей и молитвенных домов. Из них за 1948 г. — 118, за 1949 г. — 443 и за 6 месяцев 1950 г. — 188 церквей и молитвенных домов. Эти церкви и молитвенные дома или самоликвидировались, вследствие отсутствия достаточных средств на содержание причта и зданий, или же были сняты уполномоченным Совета с регистрации, вследствие отсутствия длительное время священника на приходе и по другим причинам.

Интенсивнее шло уменьшение церквей и священников в 16-ти восточных областях УССР, где за последние три года более 500 церквей прекратили функционировать, не менее чем на 300 человек убавилось число священников и, кроме того, в 13 этих областях около 800 церквей (что составляет почти 20 %) не имеют постоянного причта, и службы в них проводятся нерегулярно. (…)

В 1950 году процесс распада религиозных общин замечается не только в областях, подвергавшихся оккупации, но частично и в областях Иркутской, Костромской, Молотовской, Тамбовской, Ульяновской, Челябинской и других…» Но это, так сказать, о низах. А о верхах Карпов почему-то забыл или не захотел сообщить вождю…

В. Цыпин в своём труде о Русской православной церкви при Алексии I (Симанском) восполняет этот пробел: «К 1949 г. епископат Русской Церкви насчитывал уже 74 архиерея, занимавших кафедры в пределах нашей страны. Среди них были: Патриарх Алексий I, пять митрополитов — Крутицкий Николай, Киевский Иоанн, Ленинградский Григорий, Рижский Вениамин и Новосибирский Варфоломей (Городцев), 21 архиепископ, в том числе один викарный, 40 епархиальных и 7 викарных епископов. Давая характеристику епископату Русской Церкви, известный ренегат А. Осипов в своём очередном доносе писал: «Московская Патриархия обладает небольшим кругом архиереев с долголетним стажем службы. Это по большей части люди, побывавшие в заключении за фанатическую пропаганду религии, люди внешне подчёркнуто лояльные, но внутренне старых монархических тенденций, вздыхающие по «добром, старом времени», но сознающие его невозвратность (митрополит Григорий, сам Патриарх и ряд др.). К этим основным кадрам присоединяются три других категории архиереев: бывшие обновленцы, возвращенцы и новоставленные. Бывшие обновленцы Патриархией держатся на подозрении. В них видят часто агентов МТБ, людей неустойчивых и в Церкви ищущих своих собственных целей и выгод (епископ Сергей (Ларин) и др.). Возвращенцев из бывших эмигрантов очень ценят, но боятся их выдвигать на видные места (митрополит Вениамин, б. Американский; епископ Иоанн, б. Карлсбадский, Ювеналий Хайларский и др.). Эти архиереи в основном старики-идеалисты с оттенком фанатизма. Остатки старой гвардии синодской Церкви старой России. Новоставленные архиереи в настоящее время составляют основную массу епископов. Их выбирают из вдовых протоиереев, монахов и архимандритов. Здесь производится строгий выбор, и в подавляющем большинстве они изрядные фанатики. Правда, с точки зрения образованности это всё люди невысокого полёта. Но для укрепления костяка Церкви, подбора нового, фанатически преданного Церкви духовенства эти архиереи делают очень много. По сравнению с 1941 г. в этой области позиции Церкви стали много сильнее. В общем, среда архиереев неоднородна. Здесь есть и фанатически преданные своим идеям мечтатели, и идеалисты высокого полёта: архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) — неокантианец, мечтающий о соединении религии и науки. Архиепископ Гурий Ташкентский — аскет, насадитель старчества и иночества, борец за нравственное перерождение духовенства и за расширение влияния Церкви. Варфоломей Новосибирский — борец за укрепление кадров духовенства. Архиепископ Ювеналий Челябинский — того же сорта и ряд др. Есть, наоборот, и архиереи — тщеславные гордецы: епископ Сергий (Ларин) — владелец целых вагонов имущества, напыщенный до тошноты, и ему подобные. Но больше всего архиереев-середнячков, которые живут в общем тихо и незаметно, но именно они, пожалуй, оказывают наибольшее влияние на укрепление церковничества (Сергий Смоленский, Михаил Великолукский, Иоанн Молотовский и т. п). Огромная организующая, укрепляющая роль архиереев в Церкви чрезвычайно ясно осознаётся Патриархией, которая идёт на любые жертвы, только бы увеличить ряды епископов, только бы сохранить их и укрепить».