Бремя прошлого - Элизабет Адлер

Звон дверного колокольчика заставил ее вскочить со своего места.

– Кто бы это мог быть? – вслух спросила она себя, потому что никто никогда не заходил в ее дом, кроме разве доктора. Лилли услышала мужской голос и в ответ на него приглашение горничной войти. Послышались шаги горничной по направлению к библиотеке.

«Это идет Финн, – с горечью подумала Лилли. – Я убью его».

Горничная подала ей на серебряном подносе визитную карточку конгрессмена Дэниела О'Киффи.

Лилли поправила волосы и нервным движением расправила юбку. Она говорила себе, что если Дэн пришел просить прощения за Финна, то она даст ему ясно понять, что думает о его бессовестном брате. Скажет ему, что ее отец был прав, когда говорил, что все О'Киффи не больше чем кучка сладкоречивых подлецов. С нарастающим раздражением ожидала она появления в библиотеке горничной с Дэном.

Ей показалось, что он заполнил всю комнату, подходя к ней с распростертыми руками и с выражением симпатии и восхищения на красивом рыжебородом лице. Лилли забыла, что Дэн был очень высокого роста. Рыжеволосый, с властной осанкой, он был не менее красив, чем его брат, но по-иному.

– Мисс Лилли, госпожа Адамс… простите мне визит в такой поздний час без предварительного звонка по телефону, – заговорил он так, словно они виделись не далее как накануне. – Но я прочел в «Геральд» о вашей прискорбной утрате и почувствовал себя обязанным снова вас повидать и засвидетельствовать свою симпатию.

– Вы говорите, как настоящий политик, Дэн, – отвечала Лилли, нехотя подавая ему руку. Он склонился к ней с таким светским апломбом, что она невольно рассмеялась. – Когда я видела вас в последний раз, вы были покрыты слоем угольной пыли.

Дэн улыбнулся, в свою очередь, вспоминая тот далекий день.

– Я этого не забыл. А вы выглядели, как беспризорный ребенок. Брошенная, одинокая девочка. Ведь вы были тогда еще ребенком, мисс Лилли.

– Мне было семнадцать лет, достаточно, чтобы понимать, что хорошо, а что плохо, – с горечью в голосе заметила она.

– Вам мешало ваше воспитание. Вы были отгорожены от мира и реальной жизни положением и богатством вашей семьи, и большинство из нас это понимали. Девушки, подобные вам, горя не знали.

Она устало посмотрела на своего собеседника.

– Уж не ваше ли красноречие сделало из вас конгрессмена?

– Оно самое. И еще то, что я обещал бороться за лучшие условия труда, сокращение рабочего дня и за увеличение заработной платы, а также помощь, которую я оказывал рабочим и их детям в улучшении их жизни. Вы, наверное, не слышали о Летнем лагере Дэниела О'Киффи? Туда приезжают дети, живущие в трущобах; пару недель дышат свежим деревенским воздухом и едят здоровую пищу. Они содержатся главным образом за мой счет, и мне удается получать для этих целей кое-что от ирландцев, которые сумели сколотить в Америке свои состояния. И я признателен за это также и вам, – заключил он, поднимая на Лилли взгляд, не оставлявший у нее сомнения в том, что он считает себя в равном с нею положении.

Она вспомнила, что Финн говорил то же самое, и взволнованно заметила:

– Это звучит как что-то очень достойное.

– Разумеется, теперь, когда у вас есть сын, вы понимаете, что значит быть матерью, иметь возможность правильно его воспитать, обеспечить ему достойную жизнь.

Лилли вскинула подбородок и взглянула на Дэна, ожидая, что он скажет, что пришел потому, что Финн просит прощения и хочет быть со своим сыном.

Дэн поколебался, тщательно подбирая слова.

– А тот, другой ребенок, мисс Лилли, – стараясь быть тактичным, спросил он, – он?..

– Умер, – быстро солгала она, отворачиваясь и краснея.

– Простите меня. Разумеется, он не был сыном моего брата…

– Нет, – с горечью отвечала Лилли, – не был.

Дэн все еще не дошел до цели своего визита, и она резко спросила:

– Почему вы здесь, Дэн? Что вам от меня нужно?

– Сказать правду, я хотел увидеться с вами снова. Я никогда вас не забывал, и давно простил вам тот вред, который вы мне причинили. Хотел, чтобы вы просто посмотрели на меня теперь.

Дэн рассмеялся веселым, раскатистым смехом, заполнившим комнату, и она с облегчением рассмеялась в ответ.

– Но я не хочу обременять вас дольше своим присутствием, мисс Лилли, – я вижу, что нарушил ваш мирный вечер. И так скоро после… после всего. Скажите лишь мне, что я могу прийти к вам снова, и я уйду счастливым человеком.

Он снова взял ее руки в свои огромные лапы и улыбнулся ей светлой, улыбкой. Сама того не желая, Лилли почувствовала, что улыбается ему в ответ. Она не была уверена в том, хотелось ли ей этого, но она сказала, что да, конечно, будет рада видеть его снова. Лилли подумала о Финне и быстро добавила:

– Но поскольку я в трауре и, по правде говоря, не была расположена принимать посетителей, то это должно быть нашим секретом. Обещайте мне не говорить об этом ни одной живой душе.

– Никому, – согласился он, поднося ее пальцы к губам, и улыбнулся.

Когда Дэн ушел, Лилли снова уселась перед камином, раздумывая над тем, не сошла ли она окончательно с ума.

Она согласилась видеться с Дэном О'Киффи. Она, бывшая любовница его брата, чей сын сейчас спал в детской на втором этаже. Лилли смотрела на огонь, и десятки всяких мыслей о Финне и Дэне проносились в ее мозгу, но ни одна из них не обретала законченной формы. Она устало направилась покормить ребенка, чтобы после этого улечься в свою одинокую постель.

Дэн вернулся домой, в свои две комнаты над магазином, счастливым человеком. Он огляделся, увидел дешевые безвкусные ковры и уродливую подержанную мебель и с удивлением подумал о том, как это раньше не замечал, насколько тесным и убогим было его жилище. И каким бедным в сравнении с величием домов Лилли и его брата. Он сказал себе, что это не место для человека с его положением, и уж во всяком случае не место, где такой человек, как он, мог бы принять какую-нибудь леди.

Утром следующего дня Дэн отправился покупать себе дом. Он хотел иметь его немедленно, готовым, с мебелью и штатом прислуги, которой он, разумеется, платил бы повышенное жалование и которая работала бы лишь в течение рабочего дня, предписанного новыми законами, в издании которых он сам принимал участие.

Это оказалось делом более трудным, чем он мог предположить. К ирландцам, и в особенности к ирландским нуворишам, представители верхушки общества, жившие в богатых кварталах Бостона, относились плохо, и еще хуже к тем из них, кто был политиком, в особенности демократом. Лилли попала в Бэкон-Хилл в результате замужества, а Финн унаследовал дом, но Дэну трудно было проникнуть сюда даже за большие деньги.

Ему сказали, что это возможно в Бэк-Бэй, и к концу того же дня Дэн купил там новый дом из красного кирпича на приятной, обсаженной Деревьями улице. В доме было шесть спален, и он подумал, Что здесь будет достаточно места для его будущих детей. Он уплатил большую требуемую сумму наличными и нанял человека, чтобы приобрести антикварную мебель и обустроить дом.