Казанова - Герман Кестен

Успех пришел к нему по праву! Он готовился, какгенерал-квартирмейстер к зимнему походу. Он взял кредитное письмо, написалмаркизе д'Урфе просьбу о рекомендательных письмах, особенно к французскомупосланнику господину де Шовиньи, это очень важно для розенкрейцера. Онбыстренько посетил еще раз маленьких работниц, но они говорили только нашвейцарском диалекте. «Без наслаждений языка наслаждения любви не заслуживаютэтого имени. Я не могу себе представить более мрачного удовольствия, как снемой, даже если она прекрасна, как богиня.»

С рекомендательными письмами от Луи и Бернарда де Мюральтовон поехал в Рош, к Альбрехту фон Халлеру.

Бернард де Мюральт писал Альбрехту фон Халлеру 21 июня 1760года: «Дорогой друг, несколько месяцев здесь у нас есть иностранец… которыйзовет себя шевалье де Сенгальт и которого мне очень тепло представила маркизаде Жантиль на основании рекомендательного письма одной благородной парижскойдамы… Он приехал в Лозанну, так как хочет посетить: 1.Вас, 2.Салину… Онзаслуживает того, чтобы Вы его увидели. Он будет для Вас редкостью, потому чтоон загадка, которую мы не можем расшифровать… Он не так много знает как Вы, нознает очень много. Он с огоньком говорит о всем и кажется поразительно многовидевшим и читавшим. Он, должно быть, владеет всеми восточными языками… Похоже,он не ищет известности. Каждый день он получает множество писем, каждое утроработает над таинственным планом, что-то о соединениях селитры. Он говоритпо-французски как итальянец… Он рассказал мне свою историю, которая слишкомдлинна чтобы повторять ее здесь. Если Вы пожелаете, он Вам ее расскажет. Онсвободный человек, гражданин мира, говорит он, который строго следует законамвсех правителей, под которыми живет. В самом деле, он ведет здесь весьмазаконопослушную жизнь. Как он дает понять, его интересует главным образоместественная история и химия. Мой двоюродный брат Луи де Мюральт, виртуоз,очень привязался к нему и думает что это — граф Сен-Жермен. Он предоставил мнедоказательство столь поразительных знаний каббалы, что он, должно быть, колдун,если каббала действительно верна… Короче, это весьма интересная личность… Одети украшен он всегда по высшему разряду. После визита к Вам он хочет такжепоехать к Вольтеру, чтобы вежливо указать ему на многочисленные ошибки в егокнигах. Я не знаю придется ли столь любезный господин по вкусу Вольтеру. Выдоставите мне удовольствие, рассказав, как он Вам показался.»

Альбрехту фон Халлеру, знаменитому анатому, физиологу,ботанику, врачу и поэту, автору назидательной поэмы «Альпы», было тогда 52года, он был увенчан почетом и постами, и звался «великим Халлером». Как врач,он выступал антиподом Вольтеру и Руссо, так как заступался за религию иавторитеты, и был решительным противником этих философов. В бернской библиотекехранится его переписка, около четырнадцати тысяч писем.

Казанова, мастер литературного портрета, набросалвыразительный образ великого человека позавчерашнего века: «Господин фон Халлербыл… телесно и умственно разновидностью великана.»

У Казановы был талант современного репортера задаватьвопросы и дарование салонной дамы участвовать в разговорах. «В то время какХаллер задавал мне тяжелейшие вопросы, у него был вид ученика, жаждущего бытьнаученным.» Халлер спрашивал столь искусно, что Казанова мог давать точныеответы. Халлер показал переписку, его протестующие письма к Фридриху IIПрусскому, который хотел отменить изучение латинского языка. Халлер, бюргер иотец дома, называл добрый пример основой воспитания и хороших законов. Напрасноподнимал Казанова хитрые религиозные вопросы. Казанова оставался у него тридня, однако, судя по письмам Казановы Луи де Мюральту от 25 июня 1760 года освоем визите к Халлеру за день до этого кажется, что он был приглашен Халлеромна обед и был там лишь один день. С Вольтером, говорит Халлер, он егопознакомит, хотя многие, в противоречии с физическими законами, вдали кажутсяему большими, чем вблизи. Казанова должен написать ему свое мнение о Вольтере,это письмо стало началом переписки между Казановой и Халлером. Казанова владелдвадцатью двумя письмами Халлера и последнее письмо было получено за шестьмесяцев до смерти Халлера. Не найдены ни эти письма в Дуксе, ни письма Казановыв Берне, однако Херман фон Ленер считает, что набожные наследники моглиуничтожить письма компрометирующих корреспондентов.

В этом месте Казанова говорит: «Чем старше я становлюсь, тембольше сожалею о своих бумагах. Это настоящее богатство, которое связывает меняс жизнью и делает смерть еще ненавистнее.» Этот жизнепоклонник ненавиделсмерть, как ненавидят ее лишь молодые люди.

В Лозанне Казанова увидел одиннадцати-двенадцатилетнююдевочку, столь красивую, что через тридцать пять лет он при воспоминаниях обдевочке пишет эссе о красоте, особенно об одухотворенной красоте женщины,смотрящей на себя в зеркало. При этом он не знает, что есть собственно красота,ommepulchrum difficile.

В Женеве он остановился в «Весах». Было 20 августа 1760года. внезапно его взгляд упал на оконное стекло, на котором он прочелвырезанные алмазом слова: «Tu oublierae Henriette» (ты забудешь Анриетту). Сужасной силой он вспомнил то мгновение тридцать лет назад, когда Анриеттанаписала эти прощальные слова и волосы поднялись у него дыбом. Здесь он жил сней, пока она не уехала в Прованс, а он в Италию. Разбитый упал он в кресло ипредался «тысячам мыслей». Где она, нежная Анриетта, которую он так сильнолюбил? И что стало с ним, с его жизнью, с его лучшей частью себя?

Это один из тяжелейших мигов самопознания в жизни Казановы.Начиная отсюда эти мгновения самокритики и раскаянья возвращаются все чаще,разумеется только мгновения!

Он сравнил себя с тогдашним Казановой. Ему кажется, что онпотерян. Разве не стал он менее ценен? Он еще способен любить. Но его тогдашняянежность исчезла. Сильное чувство, которое могло бы оправдать заблуждениеразума, исчезло тоже. Его прежняя кротость характера, его тогдашняя несомненнаячестность, перевешивавшая многие слабости — все исчезло. Главным образом егоужаснула потеря старой огромной жизненной силы. Лучшая часть его жизни былапозади.

Когда необходимо, он способен даже к благороднейшимчувствам, он лишь меняет их в сказочной спешке, с которой меняет подруг. Ничтоне остается при нем надолго, ни доброе, ни дурное. Он был калейдоскопическойнатурой, козлом отпущения всех возможных ощущений и чувственных впечатлений.

Господин Виллар-Шандье привел шевалье де Сенгальта кВольтеру, где «его ждали несколько дней».

Разговор между Вольтером и Казановой есть блестящее место вмемуарах и один из знаменитых «диалогов» мировой литературы, остроумная комедиядвух протагонистов и хора. Он дает замечательные портреты Вольтера и Казановы,живой обзор главнейших тем литературы и политики того времени, насыщеностроумием обоих, массой острот и блестящих описаний, это школа тщеславия иметкая картина поведения двух литераторов на публике и без нее. Это встречавсемирной славы со славой скандальной, француза и итальянца, поэта иавантюриста, встреча двух людей, представлявших два разных мира, но имевшихпоразительно много общего, встреча миллионера и ловца удачи, двух спекулянтов,каждый из которых назвался не своим именем: не месье Вольтер и не шевалье деСенгальт. Оба были мнимыми аристократами. Один был предтечей революции, другой— предвестником реакции, и оба революционизировали, каждый по своей мере, насвой манер и на своем поле, застоявшееся мышление Европы.