Казанова - Герман Кестен

«Я не раскаиваюсь.»

Казанова в 73 года.

Джакомо Казанова, автор и герой всемирно известныхвоспоминаний, так же загадочен и глубоко комичен, как и его сладострастныелюбовные приключения и вся его чудесная жизнь.

Фигура Казановы сегодня соединяет в себе какКазанову-человека, много пожившего и много любившего, так и некую выдуманнуюфигуру, ставшую одним из типажей человечества. Он юморист — и одновременноперсонаж юмориста. Он самый радостный авантюрист восемнадцатого века,сенсационный бестселлер века девятнадцатого, ставший типическим представителемчеловечества в веке двадцатом.

Почти все сказанное этим курьезным человеком было потомоспорено. Редок человек, так безудержно рассказывающий о своей жизни то, что другиепытаются боязливо спрятать. Однако некоторые критики называли его самымбесстыдным лжецом мировой литературы.

Его существование отрицали. Его воспоминания объявлялинаглой фальшивкой. Парижский библиофил уверял, что распознал в мемуарахКазановы руку Стендаля, писателя с сотней псевдонимов.

Зато немецкий гелертер написал два толстенных тома, чтобыдоказать, что мемуары Казановы являются весьма достоверным историческимисточником восемнадцатого столетия. Дюжины исследователей в дюжине странперепахали громадные библиотеки и архивы, донесения послов Венеции и протоколыполицейских участков в полусотне городов Европы, чтобы подтвердить наконец, чтоКазанова сотни раз говорил правду, лишь случайно путая дату или место, слегкасдвигая во времени исторические события, там немного опуская, здесь немногодобавляя и, в частности, по соображениям важным только для педантов, он не могиметь связи с дочерью амстердамского банкира Хопе, т.к. у своенравного банкиравообще не было дочери, а только сын…

Был ли этот идол женщин по крайней мере красивым мужчиной?По суждению своего остроумного друга Шарля де Линя «он был бы очень хорош, еслиб не был так безобразен». Но был ли Казанова в самом деле величайшимсоблазнителем всех времен? За сорок лет, описанных в воспоминаниях, Казанованазывает имена всего ста шестнадцати возлюбленных. Это дает в среднем по тривозлюбленные в год — для холостяка, непрестанно разъезжающего по Европе,знающего тысячи и знаемого тысячам людей всех классов и национальностей,сознающего себя рожденным для прекрасного пола.

Кроме того, из его рассказов получается, что увлекать многихженщин ему удавалось лишь с очень большими усилиями, что он малоразборчив и несодрогнется ни перед каким возрастом, положением и приносимыми жертвами, чтомногих женщин он подкупил деньгами, подарками или благодеяниями, многихзавоевал счастливым случаем, многих других взял дерзкими уловками илиискусством осады, а некоторых соблазнил изощренно-точными психологическимиуловками.

Что делает его прототипом всех соблазнителей? Техника?Страстность? Жеребчик в штанах (как сказал Барби д'Орвиль)? Был ли онэнциклопедистом чувственной любви? Сексуальным атлетом? Были ли уловки ихитрости его техники соблазнения столь неотразимы? Была ли это напряженность, скоторой он проводил, а потом и описывал свои реальные и мнимые соблазнения? Илиу него были совершенно новые идеи в той области, где неустанныйисследовательский дух человечества так плачевно пасует?

В одном из введений к воспоминаниям, в апологиидвенадцатитомной апологии, он объявляет, что писал мемуары не для славы, а каксатиру на самого себя. Несмотря на пылающую чувственность, его нельзя назватьчувственным человеком, так как из-за чувственных удовольствий (которые, тем неменее, были главным делом его жизни) он не забывал свои обязанности, когда ониу него были. Он был неутомимым любителем, но не профессиональным любовником илисоблазнителем.

Он не так экстравагантен, как Сафо или некоторые друзьяСократа. Его методы не столь ударны, как у маркиза де Сада. Он менее утончен,чем Шодерло де Лакло в романе «Опасные связи». Несмотря на мгновенновозникающие и быстро высыхающие слезы, которые Казанова проливает в своихмемуарах по каждому поводу, состязаясь с литературными потоками слез своихподруг и друзей, он менее чувствителен, чем Жан Жак Руссо.

Вероятно типичным делает его как раз та взволнованнаябанальность, с которой он понимает и проводит любовь. Как упрямый спортсмен, оннастойчиво занимается, если так можно выразится, голым повторением одного итого же акта с постоянно меняющимся объектом.

Это же и делает его столь современным: всегда нервознаяготовность, бурная капитуляция увлеченного атлета перед каждой развевающейсяюбкой, гипербанальная идея-фикс человека во многих областях способного, которыйнемедленно хочет соединиться физически с каждой очаровательной персонойженского пола.

Казанова обобщил и типизировал себя прежде всеголитературными средствами. Он сильнейший самопропагандист всех времен.

Не в пример Дон Жуану, легендарному коллекционеру и охотникуза сексуальными скальпами, которым, похоже, двигал тайный страх передимпотенцией, Казанова не мономан, а скорее шутник. Этот морализующий аморалистбыл циником, который на одном и том же вздохе хвастался как своимхристианством, так и своим пороком. В понимании чести, нравственности и совестион применялся к своему тогдашнему окружению.

Его философия была кокетливым модным предметом. Гедонистобъявил себя стоиком. Будучи в юности анархистом, он позднее стал вольнымкаменщиком, а масоны, как и энциклопедисты, были отцами будущих революций; ввозрасте он стал решительным врагом революции и Возрождения, однако тогда онжил среди аристократов и писал для «хорошего общества».

Наряду с возбуждающими, всепоглощающими любовнымиприключениями, Казанова вел жизнь как полную деятельности, так и полнуюпраздности; но он предавался и другим времяпожирающим страстям, он вообщезанимался многочисленными времяпожирающими делами. Он был более деятельным,более живым, чем дюжина обывателей. Он был любителем с сотней интересов, дилетантв пятидесяти областях.

В столетии, когда путешествия были длительными и чрезвычайнотягостными, он перемещался неустанно, как Вечный Жид. Одаренный блестящейпамятью, он с величайшей легкостью учился всякой всячине и следил за совершенноразличными областями литературы своей эпохи, вел в течении многих летвсевозраставшую переписку со многими знаменитыми и выдающимися современниками иписал на трех языках — итальянском, латинском и французском.

Он перевел «Илиаду» Гомера итальянскими терцинами, перевелВольтера и других французских авторов итальянской прозой и стихами. Оннапечатал за свою жизнь две дюжины книг на французском и итальянском языках,среди которых беллетристика, исторические, математические, астрономические,экономические, философские трактаты, показывающие солидные знания и личныйопыт. Он издавал журнал, основал фабрику, заведовал лотерейным бюро и устраиваллотереи в военной школе. Он был секретарем адвоката, секретарем кардинала,капитаном галеры, послом, библиотекарем. Он ездил по поручениям масонов ирозенкрейцеров. Он был дипломатическим агентом короля Португалии, финансовымагентом короля Франции, он получил от короля Пруссии приглашение на местовоспитателя в кадетской школе. Он был шпионом многих правительств ивенецианской государственной инквизиции, заключенным которой он тоже побывалоднажды. Он был профессиональным игроком и ассистентом профессиональныхшулеров, директором театра и журналистом, скрипачом, офицером, вечнымсоздателем прожектов, в вечном поиске золота и сокровищ, лжецом, колдуном ишарлатаном.