Северное сияние - Нора Робертс

— Я с вами не согласен. Мне кажется, и с виду она самая что ни на есть настоящая.

Она выдавила улыбку, кивнула.

— Я думаю продолжить издание. Это я сегодня так решила. Как раз перед вашим приходом. Сначала думала — пусть все пропадает, без него все равно не потяну. А как сюда пришла — решила, надо продолжать. Начну потихоньку, может, Профессор поможет, может, он знает кого из ребят, кто хотел бы сотрудничать, набираться опыта в журналистике.

— Замечательно, Кэрри. Я рад это слышать.

— Я для вас что-нибудь запишу, Нейт. Обещаю. Поднатужусь — и вспомню. Помнится, вы хотели в его бумагах покопаться? Я с тех пор там еще не была. — Она с тоской посмотрела на дверь кабинета.

— Можете посмотреть, если хотите.

«В той комнате побывала полиция штата, — подумал Нейт. — И все равно не мешает ее осмотреть, только не сейчас. Сейчас его всякий может увидеть».

— Я сюда специально приду. Потом. А дома у него был кабинет?

— Маленький. Я еще не разбирала его вещи. Все оттягиваю.

— А сейчас у вас есть кто-нибудь дома?

— Нет. Дети в школе.

— А вы не против, если я сейчас съезжу к вам? Если надо будет что-то изъять на время, я вам расписку оставлю.

— Поезжайте. — Кэрри порылась в сумочке и сняла со связки ключ. — Это от задней двери. Держите его у себя сколько нужно.

Ставить машину перед домом, Нейт не стал — разговоров не оберешься.

Он поставил ее у излучины реки. Здесь никаких трещин не было. Может, он погорячился со своими объявлениями? К дому он прошел лесом. Здесь было холодней. Из-за деревьев, не пропускавших солнце. В лесу было полно следов — снегоходы, лыжи. «Наверное, школьная команда соревновалась», — решил он. Снег оказался глубже, чем он думал. Зря снегоступы не взял. Идти пришлось по чужим следам.

Вот узкая полоска мелких следов, должно быть, лиса. Он вдруг замер. Перед ним стояла стайка мохнатых оленей. Они двигались друг за другом в каких-то пятнадцати футах. Не удостоившись даже взгляда, Нейт решил, что находится с подветренной стороны. Он стоял и смотрел, пока олени не скрылись из виду.

К дому Кэрри он вышел сзади. Миновал сарай, обогнул домик на сваях — по-видимому, склад припасов. Заднее крыльцо было расчищено, у двери лежал запас дров, накрытый куском брезента.

Нейт отпер дверь и вошел. Помещение представляло собой нечто среднее между сенями и комнатой для стирки. Белые от снега башмаки он оставил у входа. Куртку снял.

Кухня сверкала чистотой. Может, так женщины справляются с горем — берутся за швабру, а потом за тряпку и пылесос, — судя по состоянию гостиной. Ни пылиночки. И никаких признаков обжитого дома.

Вот, значит, в чем дело. К ней еще не вернулась способность и желание жить.

Он поднялся, по картинкам на стенах и разбросанным вещам распознал комнаты детей. Прошел мимо хозяйской спальни с тщательно убранной постелью и лоскутным покрывалом, наброшенным на спинку кресла.

Спит ли она теперь здесь, где раньше спала с любимым мужем?

Рядом со спальней находился кабинет Макса. Здесь-то как раз царил беспорядок и пыль нормального человеческого жилья. Разошедшийся шов на обивке кресла был заклеен изолентой — ремонт подручными средствами. Письменный стол обшарпан, в царапинах — наверное, куплен подержанным и уже не раз менял хозяев. Зато компьютер на нем стоял новый.

Календарь с картинками, анекдотами и советами на тему рыбалки.

Раскрыт на девятнадцатом января. Макс так и не вернулся в тот день домой и анекдота за двадцатое число так и не прочел.

На календаре — никаких пометок. Никаких следов назначенной убийцей встречи.

Нейт нагнулся к корзине для бумаг. Нашел несколько оторванных календарных листков, некоторые — с пометками.

«Айдитарод». История».

«Кэрри: кран в ванной течет. Починить!»

Листок за восемнадцатое содержал только одну запись: «ПЭТ».

Нейт взял его в руки, положил на стол.

По конвертам на столе можно было заключить, что в последние дни жизни Макс занимался оплатой счетов. Тут же лежали несколько конфетных оберток.

Он стал смотреть содержимое ящиков. Нашел чековую книжку — после оплаты счетов, за два дня до убийства, на ней оставалось 250 долларов 6 центов. Три сберегательные книжки. На детей и одна общая с женой. У них с Кэрри накопилось шесть тысяч десять долларов.

Еще конверты, этикетки с адресами. Резинки, зажимы для бумаг, коробка скрепок. Ничего необычного.

В нижнем ящике обнаружилась рукопись. Четыре главы книги. На титульном листе значилось:

«Максвелл Хоубейкер

В объятиях холода

Роман»

Нейт положил рукопись на стол, а сам принялся осматривать стеллаж, идущий вдоль всей стены. Добавил к стопке на столе коробку дискет и папку с газетными вырезками.

Потом сел за компьютер.

Пароль оказался не нужен — Максу скрывать было нечего. Среди файлов была таблица, куда Макс аккуратно заносил выплаты по закладной и текущие расходы. «Семьянин, — решил Нейт. — Думал о семье, заботился».

Никаких крупных сумм, ничего необычного. С другой стороны, если бы Макс шантажировал того, кто его убил, вряд ли он стал бы фиксировать поступления вместе с обычными выплатами.

В компьютере Нейт нашел продолжение романа и еще два начатых. На дискетах были предусмотрительно сохранены их копии. Интернет. В список «Избранное» были внесены рыбацкие сайты.

Несколько сохраненных электронных писем. Дружки по рыбалке, ответы от специалистов по ездовым собакам. Наверное, готовился к статье о гонках.

Целый час он провел в его кабинете, но ничто не бросилось в глаза.

Он собрал то, что могло представить интерес, и сложил в обнаруженную в прихожей коробку.

Потом прошел на кухню. Здесь календарь был посвящен птицам. Никто так и не удосужился перевернуть его на февраль. А тем более — на март.

На половине листков были всевозможные пометки. Родительское собрание, тренировка по хоккею, сдать книги в библиотеку, сходить к зубному. Обычная семейная рутина. К зубному был назначен Макс — через два дня после даты его смерти.

Нейт пролистнул календарь, посмотрел, что намечено на февраль и март. Против вторых февральских выходных значилось: «Рыбалка».

Все как у всех.

В прихожей висели четыре пары снегоступов.

Нейт одевался, а сам изучал их. Потом взял свою коробку и вышел.

Он опять шел лесом, по икры в снегу, когда тишину разорвал звук выстрела. Он машинально выпустил из рук коробку и дернул кобуру. В лесу еще долго отдавалось эхо. Упитанный олень, самец с тяжелыми рогами, промелькнул между деревьями.