Заклятые пирамиды - Антон Орлов

– Ну, как тебе это? – Дирвен смотрел победителем.

– Ничего себе картинка, – своим обычным чуть насмешливым тоном отозвался Эдмар, уже совладавший с шоком.

– Это Лилейный омут. Слышали о нем когда-нибудь?

– Какая-то сказка насчет исполнения желаний, – припомнила Зинта.

– Ага, есть поверье, что, если загадать желание и туда окунуться, оно исполнится, только это неправда, на самом деле все желающие тонут. Там вода холоднющая, как лед, и не водится ни рыб, ни улиток, ни лягушек – вообще ничего, зато оно никогда не замерзает, так и глядит всю зиму черным глазом. Его наши амулетчики охраняют.

– Хорошо охраняют, раз мы здесь, – фыркнула лекарка. – Идемте отсюда.

Ее опять охватило беспокойство, предчувствие чего-то непоправимого.

– А здесь не устережешь, потому что Лилейный омут волшебный и подыгрывает тем, кто сюда идет. Может, он питается людьми. Хотя утопленники, которых потом достают тралом, нисколько не объеденные. Тут повсюду прямо от берега страшная глубина, только в воду шагнешь – и провалишься с головой. И везде спущены тралы, их раз в месяц поднимают с помощью амулетов, там обязательно кто-нибудь есть, хотя дозоры следят, чтобы никто не топился. Я тоже здесь дежурил. Ну как, Ормье, этот водоемчик похож на то, что тебе снилось? А то бледный ты стал, как барышня, которая мышь увидела!

– Мышь я вижу, – согласился Эдмар. – Точнее, мышонка – зеленоглазого, хвастливого и нахального, уверенного в том, будто он круче всех. А что касается барышни… В Разлучных горах юбку носил я, но барышней был ты, чуть что – сразу спасите-помогите, пусть это сделает вместо меня кто-нибудь другой!

– Не ври! – Голос Дирвена, все еще по-мальчишески ломкий, обиженно зазвенел. – Когда было нужно, я сам выстрелил!

– Один-единственный раз. И целоваться ты так и не научился, сколько я ни старался…

– Ах ты, сволочь!

Он двинул оскорбителю кулаком в челюсть, и все бы ничего, но стояли-то они на краю. Уклонившись от удара, маг не удержал равновесия, пошатнулся – и исчез. Раздался тяжелый всплеск.

Зинта рванулась вперед, распласталась на кромке берега и, ухватившись одной рукой за плакучие лапы ветлы, другую опустила вниз. Давай же, Эдмар, хватайся… Рядом с ней тот же маневр проделал Дирвен, глаза распахнуты ошеломленно и жалобно – топить недруга в его планы не входило.

Эдмар медленно погружался, даже не пытаясь выплыть. Длинные высветленные волосы тянулись вверх, словно белесые водоросли. Рискуя свалиться, Зинта свесилась еще ниже, пытаясь поймать тихо колышущиеся пряди. Едва коснувшись студеной, как лед, воды, пальцы заныли и начали неметь. Видимо, Эдмара сразу сковало непреодолимым холодом: судорога, паралич дыхания, остановка сердца. Он уже мертв. Несколько мгновений спустя его неподвижный труп канул в темную глубь. Лилейный омут проглотил очередную жертву.

Кто-то тянул ее прочь от края.

– Нальва, я не хотел! Честное слово, не хотел! Сами не упадите, его теперь не достать, тралом потом поднимут…

Она отползла в сторону и выпрямилась. Кончики пальцев до сих пор ныли. Вот и сбылся сон Эдмара.

– Я же не думал, что он свалится… – потерянно произнес Дирвен.

– Ладно, от судьбы не уйдешь, – лекарка вздохнула. – И ничего теперь не поделаешь. Добрых посмертных путей тебе, Эдмар, Эдвин Мангериани.

– Так его звали на самом деле?

Она кивнула. Не сказать, чтобы она его любила, однако привыкла к нему и привязалась, и столько вместе пережили за эти два года… Но если разобраться, участь ему выпала не настолько страшная, как могло быть, если б его забрали в Накопитель.

Еще раз вздохнув, Зинта поглядела на мальчишку, победившего противника и совершенно этой победой раздавленного.

– Я никому не скажу, что ты его толкнул. Это был несчастный случай. Тем более ему снилось, что это должно произойти. Но ты все-таки подумай над тем, что сделал, чтобы не повторить то же самое в будущем с кем-нибудь еще.

Дирвен покаянно опустил голову.

– Пошли, – позвала лекарка.

Они вернулись к стоянке – вдвоем, хотя уходили отсюда втроем. Зинта уселась на плед, на нее только сейчас навалилась усталость после сегодняшней беготни, а ее спутник открыл бутылку, налил доверху вина в походную жестяную кружку и взахлеб выпил.

– Нальва… – Язык у него начал заплетаться. – Вы мне верите или нет – я не хотел!

– Верю.

Удовлетворившись ответом, он снова налил и припал к посудине.

– Послушай, не стоит тебе столько пить.

– Н-нет, подождите… – с надрывом возразил Дирвен. – Почему он меня обманул? Я полюбил девушку, а она оказалась не девственницей, потом я снова полюбил девушку, и она оказалась переодетым парнем! Вы можете сказать, почему вокруг столько предательства?

– Может, потому, что ты, когда влюбляешься, не видишь самого главного – человека, с которым имеешь дело? Смотришь вместо этого на морок, который сам же и создал, а после расстраиваешься из-за несовпадений своего морока с действительностью.

Уж кому, как не Зинте, об этом знать, если у нее с Улгером так получилось. Собеседник бурно запротестовал:

– Какой еще человек, я же говорю о девственности! П-почему они… Ну, не это самое… Не девстве…

После первой бутылки он забыл о том, что утопил Эдмара, и принялся слезно обвинять покойного во всех своих неприятностях, даже в тех, которые произошли задолго до их знакомства, а после второй растянулся на пледе и погрузился в пьяный сон, время от времени издавая стоны, напоминающие поскуливания побитого животного.

Укрыв мальчишку, Зинта устроилась от него подальше, тоже завернулась в плед. Сгущались сумерки, а они и круг не очертили, и сухих веток для костра не приготовили. Но костер тут, наверное, жечь не стоит, чтобы охрана Лилейного омута не заметила нарушителей.

Ей больше незачем скрываться. Пожалуй, она останется в Аленде и для начала будет помогать тем, кто пострадал во время беспорядков, а потом как-нибудь да устроится, в Ларвезе не слишком много лекарей под дланью Тавше. Если начнут расспрашивать, скажет, что из Паяны сорвались, потому что так решил Эдмар – будто бы у него случились неприятности, а какие, он с ней не делился. Не пропадет она без него. Хотя все равно грустно, и рыжая Мар останется без лекарства, которое могло бы ее спасти. Эдмар успел найти половину ингредиентов для противоядия. Пусть он мечтал вылечить Мар, чтобы посрамить ее отца и продемонстрировать свое превосходство над окружающими, для больной девочки это по-всякому было бы хорошо, несмотря на ничуть не доброжительские побуждения Эдмара.

Вдобавок, желая ему добрых посмертных путей, Зинта ощущала тягостное беспокойство: если его душа останется в Сонхи и в будущем, когда он в другой раз родится, в нем опять признают древнего мага, его по-всякому ждет Накопитель. А потом то же самое повторится снова, и еще раз, и еще… Нет, не будут его пути добрыми. Подумав об этом, лекарка съежилась от ужаса, протеста и сострадания, кутаясь в плед.