Кровь за кровь - Райан Гродин

Нет, Яэль должна двигаться дальше. Пять меняющих кожу без сомнения были мертвы – их черты заморозились, конечности окоченели, – но это лишь треть оставшегося Маскировочного отряда. Осталось ещё десять человек, которые могут в любую минуту натянуть лицо Гитлера и использовать его по своему усмотрению.

Фюрер не может умереть. Не умрёт.

Пока Яэль не докажет миру, что он давно уже умер.

Снять плёнку было несложно. Яэль множество раз видела, как съёмочная группа «Рейхссендера» это делает, когда давала интервью от имени Адель Вольф. Она запихнула катушку подмышку и направилась к двери. Яэль качало, она вся дрожала, но не от ран, а от ощущения нереальности окружающей комнаты. Нереальности её, опустошённой девушки среди трупов.

Белые люди в кроваво-красном. Правда тугой катушкой свивалась у неё в руках.

Будет ли этого достаточно, чтобы всё изменить?

Адольф Гитлер давным-давно был мёртв, а Аарон-Клаус добился своего. Оказалось, его смерть была не напрасной. Но как же всё остальное? Как же Лука? Какая от этого была польза? Почему он должен был умереть?

Почему всегда в живых остаётся только она?

Члены съёмочной команды почти добежали до двери, когда их застрелили. Оператору микрофона пуля попала в шею. Мгновенная смерть. Оператор камеры… ещё не умер. Мужчина смотрел прямо на неё. Низкий стон сорвался с его губ. Боль.

Боль означает жизнь.

Яэль остановилась и опустилась рядом с мужчиной, переворачивая его, чтобы осмотреть раны. Пулевое ранение – всего одно – в спину. Пуля прошла навылет, оставляя ровную дыру в правом плече оператора. Кровотечение было сильным, но если Яэль удастся остановить её, мужчина сможет выжить.

– Хочешь жить? – И снова голос казался далёким и чужим. Словно совсем другое создание произносило эти слова прямо у Яэль над головой.

Мужчина кивнул.

– Единственное условие, при котором ты будешь спасён, – если мы покажем эту плёнку по «Рейхссендеру». Если я тебя залатаю, поможешь?

Он снова кивнул.

Жизнь. Теперь Яэль была нужна она. Жизнь и истина. Поэтому она оторвала кусок ткани от рубашки второго члена съёмочной группы, скатала его в комок и прижила к ране оператора.

Его звали Дитрих. Дитрих Крауч. Он работал оператором со времён войны, один из первых работников «Рейхссендера», именно поэтому его и выбрали в команду, которая записывала эти затворнические выпуски «Разговора с Канцелярией». Наивысшая честь, окутанная бесконечными слоями секретности.

– Если честно, мы никогда не снимали в К-к-канцелярии, – пояснил он, стуча зубами (шок давал о себе знать). – Т-там плохое освещение, н-н-невозможно снять качественные кадры. Но фюрер поощрял слухи о своём затворничестве, г-говорил, безопасней, если никто не б-будет знать, что съёмки проходят в Орденском дворце. Телохранители Гитлера всегда выводили лишний персонал из крыла. Он даже не хотел, чтобы Геббельс п-присутствовал на съёмках.

Итак, значит, вот почему их ещё никто не потревожил. С момента последнего выстрела Яэль прислушивалась, ожидая грохота шагов СС, но подкрепление так и не прибыло. Гиммлер так тщательно освободил эту часть здания от посторонних, что звуки перестрелки никто не услышал. Рейхсфюрер похоронил себя в собственной крипте секретности.

И утягивал следом весь Третий рейх.

– Теперь тебе известно почему. – Яэль прижимала кусок ткани к плечу Дитриха. – Гиммлер и Маскировочный отряд избавлялись от лишних свидетелей на случай, если их разоблачат. Люди Рейха тоже должны об этом знать. Нужно показать секрет Гиммлера в эфире.

– Мы с Вернером приносили плёнку в центральную аппаратную, когда всё было готово, – поведал оператор. – Её сразу же запускали в эфир.

– Сколько людей в аппаратной?

– Один оператор. Его зовут Бернхард. Но аппаратная в другом конце крыла, – Дитрих нахмурился. Он понимал, что не в состоянии пройти такое расстояние. – Тебя Бернхард не узнает…

– Это не проблема. – Яэль изучила лицо оператора микрофона: шрамы от оспы, налёт седины на бровях, средней полноты губы. Сквозь завесу смерти его глаза блестели голубым.

Дитрих с возрастающим шоком наблюдал, как Яэль копирует внешность его мёртвого коллеги. Она раздела мужчину, сменив форму обершутце на его одежду. На задней части воротника Вернера были пятна крови. Ещё влажные. Они укололи шею Яэль, когда девушка нагнулась, чтобы подобрать плёнку.

– Продолжай зажимать рану, – приказала она оператору. – Не отпускай, иначе истечёшь кровью.

Когда запись «Разговора с Канцелярией» выйдет в эфир, студию наводнят люди: спасение Дитриха, её рок.

Коридоры были пусты, пусты, полны эхом. Чтобы попасть в центральную аппаратную, ей нужно было вернуться по тому же пути, которым пришла сюда, мимо плаката Луки 1953 года. Мальчика, которым он никогда не был. Парня, с которым она никогда больше не заговорит, не посмеётся, не заплачет. Не увидит.

Но почему, почему, почему?

Столько потерь требовало ответа. Всё внутри Яэль жаждало его. Пальцы белели, стискивая катушку плёнки, а она продолжала идти, мимо служебного входа, до аппаратной. Бернхард сидел на крутящемся стуле, закинув ноги на пульт управления и зарывшись носом в книгу. При виде Вернера он подскочил на ноги, книга отлетела в сторону.

– Проклятье! Виноват, Вернер. Не слышал, как ты вошёл.

Яэль хмыкнула. Она держалась спиной к двери, пряча тёмные пятна, оставшиеся после смерти оператора. Бернхард был слишком взволнован, чтобы что-то заметить. Он протянул руку за катушкой.

– Уже закончили? Быстро вы.

«ВСЁ СКОРО ЗАКОНЧИТСЯ»

Яэль передала ему плёнку.

Предупреждение гнилых костей было отправлено.

Феликс сидел на полу, коленные чашечки медленно растрескивались под натиском бетона, пока он слушал, как Мириам подражает голосу Каспера. Имитация была так близка к правде, что Феликса охватило мучительное сомнение. Рейхсфюрер Баш с лёгкостью мог передать трубку доппельгангеру. Разговаривал ли вообще Феликс с отцом?

Он бы спросил, если бы его рот не заткнули кляпом. Его заставили молчать, чтобы Сопротивление не обнаружило то, что и так уже знало: их штаб в опасности. Люди Баша, кажется, решительно настроились очистить это место от всего, но задача оказалась сложной. Количество бумаг, втиснутых в шкафы и проёмы на книжных полках, было поразительным. Страницы множились на глазах. Списки, чертежи, записи операций, фальшивые документы, копии статей о Гонке Оси 1955 года, карты… рискованная коллекция информации – достаточная, чтобы спалить Сопротивление дотла.

Штандартенфюрер Баш осматривал документы со странным ликованием. Несомненно, он уже представлял, как сможет добиться повышения с их помощью: СС-оберфюрер Баш. Ожерелье нашивок на его воротнике пополнится не одним, а целыми двумя серебряными дубовыми листьями.