Люди полной луны - Александр Экштейн

— Это москвич приехал? — слабым голосом поинтересовался Абрамкин.

— Ну не сочинец же! — возмутился Степа Басенок, скептически, хотя и осторожно, глядя на подполковника сверху вниз и на всякий случай вежливо интересуясь: — А вам какое дело, господин подполковник?

— Вы без меня Хонду не найдете, — произнес уносимый вниз Абрамкин. — У меня есть кое-какие соображения на этот счет.

— Были, — проворчал себе поднос Слава. — Частые травмы в области лба не предусматривают хороших соображений.

— Но бывает и наоборот, Савоев. — Последнее слово осталось за травмированным Абрамкиным.

— Какие люди! — радостно воскликнул Самсонов, подымаясь из-за стола и подходя с рукопожатием к Саше. — Надоело в Москве, так вы к нам направились?

Слегка обескураженный предположением Самсонова, Саша ответил на рукопожатие и доложил:

— Господин полковник, капитан Стариков прибыл к вам для выяснения некоторых обстоятельств в отношении бывшего вьетнамского гражданина Шон Тиня и возможного его задержания.

— Да, Хонда, я знаю, — печально произнес Самсонов и кивнул в сторону своих оперативников: — Они его тоже ищут. Он, гад такой, придавил одного наркомана и убийцу из Сочи, за что мы на него не в обиде. Обворовывал с шайкой квартирных воров дома наших горожан, — он кашлянул, — у которых тоже надо выяснить, где они столько добра насобирали честным путем, ну и есть подозрение, что он зверски убил, в смысле повесил, хорошего, как уверяет местная общественность, человека, Клунса Леонида Кузьмича. — Самсонов внимательно посмотрел на Сашу Старикова и неожиданно спросил у него: — Ну и как тебе Таганрог?

— Странный, но красивый город, — вежливо ответил Саша.

— Это точно, — вставил реплику Слава Савоев, — город с придурью.

— Молчи, — строго предупредил Славу Самсонов и, указывая на него пальцем, объяснил Саше: — Это Слава Савоев, в любой момент может такой фортель выкинуть, что я еле-еле свои погоны на плечах удерживаю.

— Хорошо, — улыбнулся Саша, — буду поосторожней. Дайте мне его в помощники.

— А я к тебе всех троих прикрепляю, — обрадовал Сашу Самсонов. — Мне Хонда тоже позарез нужен, вешает тут, понимаешь ли, людей по рощам, скотина такая. А я с ним никак поговорить не могу.

Все это время Самсонов с любопытством поглядывал на гигантскую расческу в руках Степы Басенка, который, уловив его взгляд, спрятал ее за спину.

— Это что у тебя за гребешок? — мрачно поинтересовался у Степы Самсонов и, не дожидаясь ответа, сказал Саше Старикову: — Вот с кем мне приходится работать. Нет чтобы купить нормальную расческу, он купил для форса трехметровую и теперь будет ходить с ней по улицам и людей пугать, я… — Самсонов прервался и с удивлением посмотрел на скрипнувшую дверь. — Это чей такой песик миленький? — умилился он,

разглядывая медвежьих размеров голову Пуаро, просунувшуюся в приоткрытую дверь кабинета.

— Это наш! — чуть ли не хором ответили ему оперативники.

— Да… — удивился Самсонов и подошел к двери. — Зайди! — строго приказал он сенбернару. — Не торчи в дверях. — Потом выглянул в приемную и усмехнулся, обращаясь к Степе: — Возьми со стола графин и облей водой Любовь Антоновну, спит она на работе, что ли?

После беседы в кабинете Самсонова оперативники на том же микроавтобусе съездили в городской район Богудония, и Саша Стариков сообщил хозяину снимаемой им жилплощади, что съезжает. «Будешь жить у меня», — еще у Самсонова предупредил Сашу Степа Басенок. Затем они поехали ужинать, оставив Пуаро в собачьем питомнике Управления внутренних дел, предварительно выкупав его с шампунем и, сменяя друг друга, расчесав скандальной расческой.

— Смотри, — строго предупредил инструктора питомника Слава Савоев, протягивая ему пакет с полуфабрикатными бифштексами, — мы едем на задание в «Морскую гладь», — на этом месте инструктор понимающе хмыкнул, — а ты ухаживай за собакой так, как будто, — Слава ткнул было себя пальцем в грудь, но передумал и указал на Стромова, — это он в вольере сидит.

— Понял, Савоев, понял, — весело ответил заглянувший в пакет инструктор и доброжелательно подмигнул Николаю Стромову.

Когда Саша Стариков, Слава Савоев и Степа Басенок переступили порог ресторана «Морская гладь», они еще не знали, что в этот день Самвел Тер-Огонесян, желая поразить французских яхтсменов, участников ежегодной международной регаты, проходившей в Таганроге, приготовил блюдо «Ереван — Париж», которое подавалось только участникам регаты и особо почетным гостям. Степа и Слава в общем-то никогда не ужинали в «Морской глади», но сегодня законы гостеприимства обязывали. Вскоре перед тремя оперативниками — Николая Стромова послали проверить информацию о том, что в городе после ареста Италии намечается сходка воров в законе — в центре стола стояло большое фарфоровое блюдо с еще дымящейся нежной долмой, которую официант серебряной лопаточкой быстро разложил по тарелкам. Внутри виноградного листа было мясо юного барашка, смешанное с мясом нежного поросенка, и вымоченные в кумысе волокна острого перца «Семикаракорск». Саша стал есть долму, наслаждаясь ее сочным вкусом и постепенно ощущая, как у него во рту нарастает тоска по прохладе. То же самое выражение сладостной тоски было написано на лицах Славы и Степы, и тут, как по волшебству, перед ними возникла запотевшая от холода бутылка цимлянского. Официант откупорил ее и разлил по бокалам. Вино, слегка покалывая нёбо, превратило тоску по прохладе в новый приступ радостного аппетита. И постепенно долма на блюде таяла, одна бутылка цимлянского сменялась другой, и вскоре оперативники почувствовали любовь к миру, поверили в то, что рано или поздно в нем исчезнут преступления, и даже в то, что не будет войн. Растроганным взором они окинули зал ресторана и увидели, что вокруг них сидит много счастливых и таких же растроганных французов с армянской внешностью, слегка огорченных счетом от официанта, и чем внимательнее они вглядывались в счет, тем меньше на них действовало обаяние веселого пищеварения, больше завораживала мрачная магия цифр.

— Официант, счет, — доброжелательно, но с некоторой угрозой в голосе попросил Слава Савоев. — А то нам на службу пора.

— За счет заведения, — почтительно ответил официант и скосил глаза в сторону служебного входа. Там в проеме двери стоял Самвел Тер-Огонесян и приветственно помахивал им рукой.

Сыщики вышли из ресторана, а в зале пораженные сильными ощущениями французы мрачно раскрывали свои бумажники. Самвел всегда в три раза завышал цены для иностранных подданных.

Конец августа в Таганроге — это совсем не то, что конец августа в Москве. Мать Степы Басенка, Варвара Егоровна, постелила постели для Степы и Саши Старикова в саду, под навесом из старого парашюта. Там уже стояла одна панцирная кровать, которую они вдвоем вытащили из сарая в конце сада и не без усилий собрали. Пуаро, которого они по пути забрали из питомника, в познавательных целях изучал двор. О его передвижениях по периметру сада можно было догадаться по сообщениям соседских собак.