Каждому свое - Вячеслав Кеворков

— Мы окружены! Единственный выезд на шоссе заблокирован. Сейчас нас возьмут. Срочно уничтожаем все материалы и станцию!

— Подожди! — Генрих достал бумаги из портфеля, уложил их в большой пакет, на котором жирными буквами вывел: «Адмиралу Канарису — лично». А теперь ты уходишь в сторону шоссе и где-то неподалеку ждешь меня сорок минут. Если я не появляюсь, направляешься в Берлин, забираешь Скибу и вы ложитесь на дно. Все условия вызова на встречу остаются прежними. Действуй!

Генрих сел в машину, положил пакет на соседнее сиденье надписью вверх и двинулся вперед.

Проехав метров двести, он наткнулся на стоящий прямо на лесной дороге автомобиль с сильно запотевшими стеклами, через которые трудно было рассмотреть находящихся внутри, а тем более понять смысл их пребывания в лесу Генрих подошел к машине и сумел лишь разглядеть мерно вздымавшуюся мужскую спину, а также висящий на спинке переднего сиденья тщательно отглаженный мундир с погонами старшего вахмистра полиции. Любое вмешательство в чью-либо интимную жизнь, не говоря уж о поведении низших чинов, не вписывалось в представления об офицерской чести Генриха. Со стороны же здравого смысла задерживаться на месте, откуда осуществлялась радиосвязь, противоречило всем инструкциям. Генрих сел за руль и дал три протяжных сигнала. На заднем салоне стоявшей машины начался переполох. Вскоре из нее выскочил мужчина в исподней рубахе.

— Послушайте, вахмистр, каждый из нас занят своим делом, но при этом мы не должны создавать друг для друга препятствия, вставая поперек дороги, — нравоучительно, но с дружелюбной и понимающей улыбкой произнес Генрих. Судя по всему, вахмистр сумел осознать лишь последние слова и уж, конечно, не уловил интонации.

— Слушаюсь, господин майор! Разрешите продолжать? — И не дожидаясь ответа, он вскочил за руль, включил зажигание и в мгновение исчез с лесной дорожки и из поля зрения Генриха.

* * *

При въезде в Берлин Генрих позвонил Шниттке.

— Рад слышать. Шеф уже дважды интересовался тобой.

— Приятно сознавать, что ты кому-то нужен.

— Еще как!

— Тогда, признаюсь, у меня есть кое-что для доклада шефу, естественно, с твоей помощью.

— Футы, дьявол! Сегодня все происходит не «ради», а «вопреки», — чертыхнулся Шниттке. С другой стороны, он прекрасно знал, что докладывать солидную и проверенную информацию начальству куда полезнее для карьеры, чем с трудом добывать ее. В конце концов в памяти остается не образ того, кто хватал горячие каштаны из огня голыми руками, а того, кто умело рассказывал об этом, подавая их начальству.

На сей раз Шниттке производил впечатление породистого, но вконец загнанного скакуна. В беседе с Генрихом он постоянно терял нить беседы, и было ясно, что он не способен отвлечься от темы, которая более всего занимала его в этот момент.

— Что с тобой? — не сдержал удивления Генрих. — Ты всегда был настолько «взрывоустойчив» ко всяким потрясениям, легко лавировал на любом минном поле, что уже и есть дар Божий, и теперь вдруг…

— Не совсем так. Впрочем, покажи, что ты успел написать для адмирала. Постараюсь прочитать и доложить. Не обессудь, но быстро не получится.

Генрих понимающе-сочувственно кивнул и тактично умолк. Вот к этому Шниттке был не готов. У него и сомнений не возникло, что победит любопытство, а не обидное равнодушие.

— Дело в том, — продолжил, не выдержав паузы Шниттке, — что адмиралу позвонил министр вооружений Шпеер. Он едет на переговоры к Альфреду Круппу на виллу «Хюгель» под Эссеном, и ему нужен видный офицер в качестве сопровождающего. Желательно, в эффектной военно-морской парадной униформе. Да был бы достойный офицер, а мундир мы на него любой наденем. «Бал с переодеванием» до неузнаваемости — часть нашей профессии, — с грустной улыбкой пошутил адмирал и порекомендовал на эту роль меня. — Офицеров у нас уйма, а подходящий манекен нашелся один — Шниттке.

— Что ж, желаю удачи!

— Спасибо! Освобожусь, тут же позвоню.

* * *

Получение информации через эфир в десятки раз проще и в сотни раз безопаснее, нежели ее передача.

Сидишь дома и слушаешь по радио через наушники музыку, последние известия либо диктуемые безразлично-меланхоличным голосом цифры, которые легко записать под диктовку. После этого при помощи имеющейся таблицы так же легко преобразовать цифры в слова, из которых и сложится нужный текст.

На сей раз вызов последовал в полночь. Центр благодарил за переданный материал о тайных сделках крупных американских кампаний с «противником». Однако особое внимание Центр обращал на информацию о стремлении Шелленберга установить через французскую авантюристку Коко Шанель контакт с главой британского правительства Уинстоном Черчиллем в попытке склонить его к переговорам об условиях заключения сепаратного мира между США, Англией и Германией в обход Советского Союза.

«По имеющимся у нас сведениям, — сообщал Центр, — Шелленберг — по складу характера авантюрист, но при этом крайне осторожен в своих поступках, а потому вряд ли отважится на столь рискованный шаг без согласия Гиммлера. Тем не менее предпринятая им инициатива представляет несомненную угрозу единству антигитлеровской коалиции. Поэтому все, что касается развития событий в этом направлении, заслуживает самого пристального внимания с нашей стороны. Просим предпринять максимум усилий с целью не выпустить активность авантюристки из поля зрения. В случае возникновения оперативной необходимости, полагаем возможным информировать по данному вопросу адмирала».

* * *

Ранний звонок будильника или телефона всегда выбивают из колеи даже здорового человека, не говоря уж о том, если голос в трубке, не поздоровавшись и не представившись, начинает разговор с упрека:

— Почему ж ты не сказал, что там, в этих бумагах, которые мне передал? Шеф, прочтя, просто взвинтился — то ли от восторга, то ли от отчаяния. Вызвал меня на ковер, чтобы спросить, как я отношусь к их содержанию, в частности к французской парфюмерной промышленности. А как я должен к ней относиться?

— И ты сказал?

— Я соврал, что мне нравятся духи «Коти». На самом деле я этих духов сроду и не видел, и не нюхал, но, главное, не успел заглянуть в бумаги, которые ты передал. Спасло меня то, что шефа срочно вызвал фюрер. У меня к тебе одна просьба — давай встретимся в кафе завтра утром. Сам понимаешь, не могу же я явиться на службу, не узнав о содержании переданных тобой бумаг. Это чревато для меня серьезным конфузом. Думаю, и у меня найдется для тебя кое-что интересное.

— Что ж, счастливого пути и успеха.

Голос Шниттке звучал непривычно звонко. Еще бы, оказаться рядом с самым молодым, да и самым любимым министром фюрера было не только почетно, но и весьма перспективно с точки зрения карьеры. Что на самом деле произошло на встрече с немецким супермагнатом, сказать сложно, но, судя по взволнованному рассказу Шниттке на другой день, она оказалась небесполезной.