Княжич - Алексей Янов

– Слушаюсь, княжич! – гордо, пылая от возбуждения лицом, Якушка выгнул грудь колесом.

– А остальным, – я перевел взгляд на двух стыдливо потупивших головы горе-учеников, – учиться, учиться и еще раз учиться!

Утром следующего дня, выйдя во двор, я сразу ощутил едкий запах костров! За частоколом двора в бледно-розовое рассветное зимнее небо поднимались могучие клубы дыма. Посетив отхожее место, подгоняемый щиплющимся морозом, я вернулся назад в терем. Позавтракав, я поднялся на второй этаж, чтобы с гульбища понаблюдать за тем, что происходит за оградой детинца.

Старые костры к этому времени прогорели, и на их месте теперь чернела земля, а в дыму от новых разожженных костров активно копошились землекопы. В их натруженных руках мелькали кайла, мотыги и лопаты. Около свежевскопанной траншеи, окруженной отвалами мокрой земли, возвышался Якушка, обдуваемый паром земли и дымом костров. Рядом кучковались, греясь от разведенных костров, многие из дворовых челядинцев, кем-то выгнанных на работы.

Снедаемый любопытством от увиденной за частоколом картины, я по-быстрому оделся и выдвинулся на улицу, чтобы переговорить с главным руководителем всех этих земляных работ.

Новости он мне сообщил интересные! Якушка в полной мере справился с первым порученным ему заданием. Он с самого раннего утра, при помощи челядинников, собрал на подворье весь ненужный деревянный хлам, частью перекупил дровяные запасы на строящемся метпроизводстве. Вот этим своим поступком он меня, откровенно говоря, порадовал и одновременно удивил. Скромный на первый взгляд хлопец оказался тем еще жучарой! Что называется, купил мое добро за мои же деньги! Затем он, прихватив дружинника, на санях-розвальнях укатил на Торг. Не прошло и часа, как он уже завез первую партию нерубленого сухостоя под дрова. Под это дело – завоз лесоматериала, он собственным волюнтаристским решением определил дворового возницу. А затем он заставил всех свободных челядинников, прикрываясь якобы полученными от меня распоряжениями, нарубать привезенный сухостой, складывать его костры, поддерживать горение этих костров и по мере их прогорания разжигать новые.

Выслушав Мирона, я велел подозвать к себе местного возмутителя спокойствия, все это время околачивающегося неподалеку, внимательно следящего за кострами, руководя их обслугой и одновременно успевающего при этом искоса, украдкой, поглядывать в нашу сторону.

– Молодец, Яков! – похвалил я парня. – С порученным тебе делом справляешься пока на отлично! Действуй и дальше в том же духе!

– Спасибо, Владимир Изяславич! – Якушка расцветал прямо на глазах.

– С сегодняшнего дня будешь поставлен на денежное довольствие! В конце месяца у моего ключника получишь зарплату! Справишься с этим поручением, в следующий раз получишь более сложную организационную работу с более высокой зарплатой.

– Спасибо, спасибо, Владимир Изяславич, – повторял Якушка как заведенный. – Я тебя не подведу!

– Я тобой доволен, а теперь ступай, занимайся своим делом!

Как только мы опять остались вдвоем, Мирон, хитро улыбаясь в бороду, провокационно так спросил:

– Растраты лишние, княжич! Зачем ты ему, своему холопу, жалованье положил?

– У меня среди служилых людей холопов не было и нет! – сказал я как отрезал. – Со временем всем своим слугам дам вольную! Позже, думаю, с князем мы этот вопрос уладим.

И Яков меня не подвел ни разу! Ретиво взявшись за порученное ему дело, он с первого же дня всех построил по линейке, все проблемные вопросы разрулил, без всякой помощи с моей стороны! Прямо волк в овечьей шкуре с бульдожьей хваткой, оказывается, все это время скрывался в невзрачном подростке!

Вот так вот примерно и формировалась моя команда порученцев! Кто-то возносился вверх орлами, кто-то поднимался в воздух на уровень «полета» курицы! Высота полета каждого «моего птенца» мною честно отмерялась. И, расставляя людей в служебной иерархии, я руководствовался в первую очередь лишь индивидуальными талантами и способностями человека, его социальное происхождение было вторично.

Первые именные векселя начали вводиться в торговый оборот в конце января месяца. В Смоленске и в городах княжества стали открываться банковские отделения Ростдома. Ну, открываться – это громко сказано. Просто в боярско-купеческих усадьбах или непосредственно в ростовщических конторах – смотря у кого как дело поставлено – повесили таблички с названием новой банковской организации, а рядом на досках вырезали информацию о сфере деятельности банковских отделений.

В СКБ я организовал небольшой «бумажный цех» с целью выделки ценных бумаг. Печатались они при помощи стандартных литер, в именные векселя дополнительно вписывались от руки данные владельца. Для защиты начавших вводиться в оборот векселей первым делом я ввел скрытые водяные знаки. Об их существовании знали только начальники отделений (директора) банков. При выдаче очень крупных сумм предъявленные к оплате векселя могли проверяться, чтобы удостовериться в их подлинности. Для несведущих людей, если они даже поглядят на просвет – то ничего особенного не увидят. Чтобы эти знаки найти, надо знать, что именно и где искать. Например, в верхнем правом углу присутствовал еле заметный значок со скошенной буквой «К», в левом нижнем – «С». Для обычных людей, даже если эти знаки ими и обнаружатся, то они на них просто не обратят никакого внимания. Эти кособокие черточки ими будут, скорее всего, восприняты как плохо разварившиеся волокна, оставшиеся в бумажной массе, или иной какой мелкий брак.

Сами водяные знаки делались очень просто. Деревянная форма, в которую выкладывают приготовленную бумажную массу, состояла из металлической сетки и деревянных рам. Чтобы сделать любой «водяной знак», достаточно было прикрепить к этой сетке соответствующие контуры, и в этих местах бумажная масса станет тоньше и, соответственно, начинает выделяться на общем фоне.

Кроме того, сама бумага векселей делалась непромокаемой. Для этого векселя смазывались специальным маслом, получаемым при кипячении льняного масла с окисью свинца (свинцовый глет). А именные векселя делались из глянцевитой бумаги. Ее получали нанесением кисточкой на бумагу смеси из льняного масла, желтого воска и свинцового сахара (уксусно-свинцовую соль получали растворением свинца или его окиси в уксусной кислоте), просушивая затем бумагу в течение недели.

Но все эти меры предосторожности с моей стороны выглядели как явная перестраховка. Подделывать векселя на Руси было просто некому, так как бумага в русских княжествах вообще не производилась. Бумагу из тряпья выделывали только в ромейских землях, на Ближнем Востоке и в Азии. В Европе бумагу производили в Италии, и десяток лет назад ее также начали понемногу делать в Германии.

Единственное, что могли сделать мошенники и аферисты, так это или просто украсть вексель на предъявителя и получить по нему в банковском отделении деньги, или, украв именной вексель, как-то еще подделать внешность настоящего владельца. И даже в этом случае большую сумму снять не получится. Уже к концу этого года были постепенно введены новые меры безопасности для постоянных клиентов (для купцов, страхующих товары, владельцев вкладов и именных векселей). Теперь служащие банков не ограничивались лишь установлением личности с помощью проверки внешних данных клиента. При снятии крупных сумм вкладчик приглашался в особую комнату, где служащие требовали у него предъявить для опознания особые приметы (месторасположения родинок, шрамов и т. д.), назвать кодовое слово и поставить роспись. Поэтому во всех отделениях Ростдома хранились и постоянно пополнялись картотеки владельцев именных векселей, вместе с информацией об антропометрических данных владельца, особых приметах, кодовых словах, с образцами подписей. Купцы ко всем этим нововведениям и на первый взгляд обременительным требованиям относились не только с пониманием, но и активно их поддерживали. Мало того, ввод всех этих предохранительных мер имел неожиданный результат. Резко увеличилось количество вкладчиков, и в целом у всех клиентов всерьез выросло доверие к нарождавшейся молодой банковской структуре.