Мы – кровь и буря - Кесия Люпо

Нити, прядение, ткачество… За все годы в роли Хранительницы, разрезая и вновь сшивая тела Предков, она немного научилась этому искусству. Положив руку на тело Эмриса, Лина попыталась найти жилы его жизни… И они… нашлись. В отличие от серых, пыльных, слабых нитей Предков сияющая серебром нить Охотника оказалась крепкой и уходила прямо в потолок… Лина потянула за нее, пытаясь продеть в иглу из собственных сил, но удержать ее никак не получалось. Это оказалось настолько сложным, как, например, пришивать веки в варежках.

Взгляд ее упал на маску, которую Констанция оставила на полу. И вдруг ее осенило. Очевидно, эта вещь чем-то ей помогала. Вероятно, она поможет и Лине. Она встала и осторожно прошла мимо Предков, чтобы поднять маску с пола. Как только Лина надела ее на лицо, комната резко изменилась. Она увидела магию. Перед ней появились слабо мерцающие нити паутины, соединяющие Предков с грозовым заклинанием в сердце, и остатки заклинания Констанции, которые привязали Лину к постаменту. Они сияли слабым фиолетовым светом. Призрак магии Эмриса тоже оставался здесь: серые пятна, похожие на лунный свет, рассеялись по полу в том месте, где она вырвала облако из его рук.

Лина всхлипнула при виде Эмриса, потому что теперь в его теле магии не было. Эмрис мертв.

«Сосредоточься».

Сев на колени возле Охотника, Лина принялась вплетать нить его жизни обратно в тело. Пальцы ее искрились, пока она держала руки над грудью, вшивая жилу все глубже и глубже…

Эмрис пришел в сознание с громким вздохом, почти с криком, и открыл глаза.

– Констанция? – На его лице появилась гримаса ужаса.

Лина сняла маску, и выражение его лица сразу изменилось. В глазах вспыхнули любовь и сожаление.

– Что ты сделала? – прошептал он.

И тогда, чтобы закрыть ему рот, Лина поцеловала его в губы. Она не хотела слушать, что он собирался сказать.

Неделю спустя

Лина стояла на вершине Восточной башни, глядя на зимний горизонт. В свете умирающего солнца восходящая луна приобрела жуткий розово-красный цвет. В самой глубине неба, словно крошечные свечи, ожили звезды. Лина закрыла глаза. Открыла снова. Нет, новый мир никуда не исчез. Собачьего воя больше не было. Не было больше судьи. Раскаты грома слышались только в собственном сердце, а облако появлялось лишь от дыхания на морозном воздухе.

Эмрис стоял рядом. Его охотничий плащ развевался на ледяном ветру.

– Смотри, – сказал он. – Должно быть, это последние. По крайней мере, на сегодня.

Лина перевела взгляд на двор далеко внизу, куда указывал Эмрис. Хранители шли через ворота замка, неся на плечах громоздкую ношу. Они возвращались домой с дневной работы у городских стен. Лина заметила несколько снятых капюшонов и глядящих на закат робких лиц. Однако большинство Хранителей до сих пор скрывались под капюшонами. Лина старалась сдержать нетерпение. Герцог Уинтон снял многие ограничения, но Хранителям потребуется время, чтобы измениться самим.

Одно воспоминание возвращалось к ней снова и снова – воспоминание, подобное веселой песенке, которую никак не выбросить из головы. Лина и сейчас об этом думала: о том моменте, когда она, Эмрис и Уинтон вышли из склепа на яркий лунный свет и увидели спокойных изумленных людей и новый, залитый серебром мир. Лина вновь вспомнила то чувство, но вскоре моргнула и вернулась в настоящее.

Один за другим Хранители опускали ношу на землю, пока другие открывали люки под замком. В тканых свертках лежали скелеты людей, кого казнили по тиранскому приказу судьи. Наконец-то они обрели дом в священных склепах. Вечер был настолько тихим, что Лина слышала грохот костей, опускаемых на каменную землю. Где-то среди них был и Виго. Закрывая глаза, она чувствовала его присутствие. Он будто стоял рядом, наблюдая вместе с ней. Как бы он отнесся к такой Лине, какой она стала?

«Он был бы горд. Он всегда твердил, что я сильная. Он всегда знал, что я значимый человек. Теперь я тоже это знаю».

– Так много мертвых, Эмрис, – тихо сказала Лина и подняла руку, чтобы коснуться лба, губ и сердца, когда останки унесли в темноту.

Минутное молчание. Она не знала, что Эмрис на нее смотрит, пока он не спросил:

– Что это значит? Этот жест?

Сначала Лина не поняла, о чем он говорил, но потом улыбнулась. Она сделала это подсознательно; возможно, потому что думала о Виго.

– Это своего рода обещание, которое говорит Предкам: «Вы остаетесь живы в наших воспоминаниях, – Лина коснулась лба, – в наших молитвах, – она коснулась губ, – и в наших сердцах».

Лина приложила пальцы к груди, но вдруг покачала головой и опустила руку.

– Полагаю, мне придется избавиться от этой привычки.

Она повернулась к Эмрису, чтобы поделиться улыбкой, но вдруг заметила, что ему стало нехорошо. Одной рукой он держался за стену, а другую приложил к груди. Лина подошла ближе и крепко сжала его руку. С тех пор как она вернула Эмриса к жизни, он страдал от легкого недомогания и боли.

– Ты в порядке? – спросила Лина, как только приступ прошел, а лицо его стало спокойным.

– Все нормально. Но я с радостью покину это место. После всех смертей я чувствую, что мне придется заново учиться жить.

Он прав. Последняя неделя была посвящена смерти: кости невинных граждан, казненных по приказу судьи; Предки, чей сон потревожили; и конечно, новые погибшие. Сотни людей умерли в битве за замок: бедняки и богачи, слуги и стражники. Тела их лежали во всех углах замка. Даже покои Констанции в Южной башне смерть не обошла стороной. У подножия кровати лежало скрюченное тело мужчины в коричневом лекарском плаще и латной рукавице, как у судьи. Под носом засохла кровь, а лицо обгорело. Лина инстинктивно поняла, что причиной его смерти стала молния, с помощью которой она расправилась с судьей. Другой человек, благородный мужчина в шелках, был найден мертвым на кровати. Он умер от внутренних повреждений.

– Как ты думаешь, тебе станет лучше? – спросила Лина.

Эмрис нежно сжал ее руку.

– Благодаря тебе я остался жив, – почти шепотом ответил Эмрис. – Что может быть важнее?

Солнце садилось все ниже, и ночной холод окутывал их. Лина повернулась к Западной башне, где осталось лежать последнее тело, окруженное шипящими факелами, посылающими яркие искры в вечернюю мглу.

– Ты уверена? – спросил Эмрис, заметив направление ее взгляда.

– Да, уверена.

В вечернем свете и с высоты Восточной башни Констанция выглядела безмятежно – спящая женщина с длинными светлыми волосами, разбросанными по деревянной платформе, и сложенными на животе руками. Но на самом деле все было иначе. Лина нашла тело Констанции на верхних ступеньках в тронный зал. На избитом, изрезанном, раненом теле сверху лежали старые трупы. Похоже, Предки хотели отомстить ей за то, что она посмела нарушить их вечный сон. Лина сама отмыла Констанцию, вытерла раны и помогла Хранителям одеть леди-регента в чистые шелка из ее сундука.