Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Батлер стал игроком! Поэтому, когда я впервые вернулся вродной город, отец запретил матери видеться со мной. И во время войны, когда япрорывался сквозь вражескую блокаду в Чарльстон, матери приходилось лгать ивстречаться со мной тайком. Естественно, моя любовь к отцу от этого невозрастала.

— Ох, я же понятия об этом не имела!

— По общепринятым воззрениям, он был типичнымдобропорядочным джентльменом старой школы, а это значит, что он былневежествен, упрям, нетерпим и способен думать лишь так, как думали джентльменыстарой школы. Все чрезвычайно восторгались им за то, что он отлучил меня отдома и считал все равно что мертвым. «Если правый глаз твой соблазняет тебя,вырви его».[18] Я был его правым глазом, его старшим сыном, ион, пылая мщением, вырвал меня из своего сердца. — Ретт слегка усмехнулся,но глаза его оставались холодно-ироничными. — Это я еще мог бы емупростить, но не могу простить того, до какого состояния он довел мою мать исестру, когда кончилась война. Они ведь остались совсем нищие. Дом на плантациисгорел, а рисовые поля снова превратились в болота. Городской дом пошел смолотка за неуплату налогов, и они переехали в две комнатенки, в которых дажечерным не пристало жить. Я посылал деньги маме, но отец отсылал их обратно:они, видите ли, были нажиты нечестным путем! Я несколько раз ездил в Чарльстони потихоньку давал деньги сестре. Но отец всегда это обнаруживал и устраивал ейтакой скандал, что бедняжке жизнь становилась немила. А деньги возвращалисьмне. Просто не понимаю, как они жили… Впрочем, нет, понимаю. Брат давал имсколько мог, хотя, конечно, немного, а от меня тоже не желал ничего брать:деньги спекулянта, видите ли, не приносят счастья! Ну, и друзья, конечно,помогали. Ваша тетушка Евлалия была очень добра. Вы ведь знаете: она одна изближайших подруг моей мамы. Она давала им одежду и… Боже правый, мама живетподаянием!

Это был один из тех редких случаев, когда Скарлетт виделаРетта без маски — жесткое лицо его дышало неподдельной ненавистью к отцу иболью за мать.

— Тетя Лали! Но, господи, Рэтт, у нее же самой почтиничего нет, кроме того, что я ей посылаю!

— Ах, вот, значит, откуда все! До чего же вы плоховоспитаны, прелесть моя: похваляетесь передо мной, чтоб еще больше меняунизить. Позвольте, в таком случае, возместить вам расходы!

— Охотно, — сказала Скарлетт и вдруг лукавоулыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.

— Ах, Скарлетт, как же начинают сверкать ваши глазкипри одной мысли о лишнем долларе! Вы уверены, что помимо ирландской крови в васнет еще и шотландской или, быть может, еврейской?

— Не смейте говорить гадости! Я вовсе не собираласьпохваляться перед вами, когда сказала про тетю Лали. А она, ей-богу, видно,думает, что у меня денег — куры не клюют. То и дело пишет, чтобы я ещеприслала, а у меня — бог свидетель — и своих трат предостаточно, не могу же ясодержать еще весь Чарльстон. А отчего умер ваш отец?

— От обычного для нынешних джентльменов недоедания —так я думаю и надеюсь. И поделом ему. Он хотел, чтобы мама и Розмари голодаливместе с ним. Теперь же, когда он умер, я буду им помогать. Я купил им дом наБэттери и нанял слуг. Но они, конечно, держат в тайне, что деньги дал я.

— Почему?

— Дорогая моя, вы же знаете Чарльстон! Вы там бывали.Мои родные хотя люди и бедные, но должны сохранять лицо. А как его сохранишь,если станет известно, что живут они на деньги игрока, спекулянта и«саквояжника». Вот они и распустили слух, что отец оставил страховку наогромную сумму, что он жил в нищете и голодал, чем и довел себя до смерти, ноденьги по страховке выплачивал, чтобы как следует обеспечить семью после своейсмерти. Поэтому теперь в глазах людей он уже не просто джентльмен старой школы,а Джентльмен с большой буквы. Собственно, человек, принесший себя в жертву радисемьи. Надеюсь, он переворачивается в гробу оттого, что, несмотря на все егостарания, мама и Розмари ни в чем теперь не нуждаются… В определенном смыслемне даже жаль, что он умер: ведь ему так хотелось умереть, он был рад смерти.

— Почему?

— Да потому, что на самом деле он умер еще тогда, когдагенерал Ли сложил оружие. Вы знаете людей такого типа. Он не смогприспособиться к новым временам и только и делал, что разглагольствовал одобрых старых днях.

— Ретт, неужели все старики такие? — Она подумалао Джералде и о том, что Уилл рассказал ей про него.

— Нет, конечно! Взгляните хотя бы на вашего дядю Генрии на этого старого дикого кота мистера Мерриуэзера. Они точно заново родились,когда пошли в ополчение, и с тех пор, по-моему, все молодеют и становятсяершистее. Я как раз сегодня утром повстречал старика Мерриуэзера — он ехал вфургоне Рене и клял лошадь, точно армейский живодер. Он сказал мне, чтопомолодел на десять лет с тех пор, как разъезжает в фургоне, а не сидит дома ине слушает квохтанье невестки. А ваш дядя Генри с наслаждением сражается с янкии в суде и вне его, защищая от «саквояжников» вдов и сирот — боюсь, бесплатно.Если бы не война, он бы давно вышел в отставку и холил свой ревматизм. Обастарика помолодели, потому что снова стали приносить пользу и чувствуют, чтонужны. И им нравится это новое время, которое дает возможность и старикампроявить себя. Но немало есть людей — причем молодых, — которые пребываютв таком состоянии, в каком находились мой и ваш отец. Они не могут и не хотятприспосабливаться, и это как раз подводит меня к той неприятной проблеме,которой я хотел сегодня коснуться, Скарлетт.

Этот неожиданный поворот беседы выбил почву из-под ногСкарлетт, и она пробормотала:

— Что.., что… — А про себя взмолилась: «О господи! Воти началось. Смогу ли я его умаслить?» — Зная вас, мне, конечно, не следовалоожидать, что вы будете правдивы, порядочны и честны со мной. Но я по глупостиповерил вам.

— Я просто не понимаю, о чем вы.

— Думаю, что понимаете. Во всяком случае, вид у васочень виноватый. Когда я сейчас ехал по Плющовой улице, направляясь к вам свизитом, кто бы, вы думали, окликнул меня из-за изгороди — миссис Эшли Уилкс!Я, конечно, остановился поболтать с ней.

— Вот как!

— Да, у нас была очень приятная беседа. Она всегдахотела, чтобы я знал, заявила миссис Уилкс, каким она меня считает храбрым,потому что я пошел воевать за Конфедерацию, хотя часы ее и были уже сочтены.

— Чепуха какая-то! Мелли просто идиотка. Она моглаумереть в ту ночь из-за этого вашего героизма.

— Тогда, я полагаю, она б сочла, что умерла во имяПравого Дела. Потом я спросил ее, что она делает в Атланте, и она удивленнопосмотрела на меня и сказала, что они теперь здесь живут и что вы были такдобры — сделали мистера Уилкса партнером у себя на лесопилке.