Сердце, которое мы не знаем. История важнейших открытий и будущее лечения сердечно-сосудистых заболеваний - Хайдер Варрайч

Я встретился с другим врачом, работавшим с Лусиллой, – мы оба были бесконечно рады тому, что сумели поставить диагноз. Я поднял руку, и мы неловко, как два зануды, дали друг другу пять: нам удалось разгадать загадку, над которой все так долго бились. Но в то же мгновение, как наши руки соприкоснулись, нас как обухом по голове ударило страшное осознание: мы не только поставили своей пациентке диагноз, но и подписали ей смертный приговор. Шансы, что, несмотря на всю смелость, с которой она шла по жизни, и все душевное тепло, которое она дарила безнадежным заключенным, наша прекрасная Лусилла выкарабкается из этой болезни, вырвется из смертельных тисков рака и заболевания сердца, были почти нулевыми.

Многие никак не связывают рак и заболевания сердца между собой, но сейчас, располагая все более обширными данными, врачи приходят к осознанию, что очень часто эти две беды не только идут рука об руку, но и заключают союз, перед лицом которого все наши надежды на лучшее рассыпаются в прах. Мало того, что сам рак может, как в случае Лусиллы, вызывать поражение сердца, но зачастую и методы лечения, способные успешно его побороть, оказывают на сердце негативное, порой губительное воздействие.

Когда у Кэти Гарднер обнаружили рак, ей было восемь лет. «Мне поставили диагноз в хорошем возрасте, – сказала она мне. – Я была достаточно большой, чтобы вынести из этого нужные уроки, но не настолько взрослой, чтобы из-за болезни у меня рухнули какие-то глобальные планы». Сейчас Кэти уже за тридцать, но она по-прежнему помнит времена, когда рак еще не дал о себе знать: «Помню, что у меня было две ноги и я жила самой обычной жизнью, пока не сломала одну из них».

Через два года после выявления болезни, когда Кэти было десять, ее жизнь навсегда изменилась: из-за рака костей она потеряла ногу. Больную конечность пришлось ампутировать, а после понадобилось еще несколько курсов химиотерапии.

Оставшись без ноги, Кэти, хотя так и не встала на протез, старалась жить, по возможности, нормальной жизнью: она получила профессию учителя и вышла замуж. И тут все опять перевернулось.

«На 16-й неделе беременности, занимаясь с учениками, я вдруг почувствовала боль в груди и поняла, что не могу вдохнуть». Ее отвезли в больницу, и УЗИ показало, что сердце у нее сокращается очень слабо. Из-за химиотерапии, которую она проходила почти 15 лет назад, у нее теперь возникла сердечная недостаточность.

Хотя на сегодняшний день от сердечно-сосудистых заболеваний люди умирают чаще, чем от рака, рак по-прежнему считается одной из главных болезней нашего века. Утешает то, что все общественное внимание, все собранные для фондов деньги, все меры по поддержке исследований рака и его лечения начинают приносить свои плоды. Ежегодная смертность от рака в США, которая на своем пике в 1990 г. составляла 216 из 100 000 человек, с тех пор, по данным Центров по контролю и профилактике заболеваний, каждый год уменьшается. Но это значит, что сейчас на земле живет больше людей, перенесших онкологические заболевания, чем когда-либо раньше. Согласно последним подсчетам, в США в 2014 г. проживало почти 14 миллионов победивших рак людей, а к 2022 г. это число должно вырасти до 18 миллионов[453]. Но при том, что каждый 20-й американец пережил рак, эта победа может дорого нам обойтись. Во многих случаях лечение рака подрывает здоровье сердца.

«Нас таких, кто пережил рак, но погиб от его последствий, целое поколение», – говорит Кэти.

Спустя много лет после химиотерапии и победы над раком сердце Кэти дало сбой: «После переезда из старой квартиры у меня стало то и дело возникать учащенное, нерегулярное сердцебиение». Когда же она забеременела первым ребенком, дело приняло серьезный оборот: «На 30-й неделе я ужасно простудилась и вообще не могла дышать». Ее положили в больницу, где сделали УЗИ, чтобы посмотреть, насколько сильно бьется ее сердце. Один из показателей работы сердца – фракция выброса. Как говорилось ранее, нормальная фракция выброса должна быть минимум 55 %. «Моя фракция выброса сократилась до 30 %, – вспоминает Кэти. – Врачи сказали мне не ходить на работу и больше отдыхать».

Однако Кэти повезло. В остальном беременность прошла нормально, а после нее фракция выброса поднялась до 45 %. Онколог Кэти предупреждал ее о кардиологических последствиях химиотерапии с тех самых пор, как лечил ее в детстве, и, узнав о своей новой беременности, Кэти тут же позвонила ему – даже раньше, чем связалась с гинекологом. Другим повезло меньше. «Одна из моих подруг не была к этому готова, и после родов у нее случился инсульт», – рассказывает Кэти.

К счастью, сейчас химиотерапия становится все более узконаправленной. Ранние ее версии, объединенные названием «цитотоксическая химиотерапия», были направлены на самые быстро делящиеся клетки организма. И хотя в большинстве случаев это и были раковые клетки, сопутствующий ущерб наносился любым другим клеточным линиям, которые тоже активно делились: например, клеткам слизистых оболочек рта и внутренних органов, клеткам волос, крови и прочим. Прицельная, или таргетированная, химиотерапия ориентирована на механизмы роста, характерные именно для раковых клеток, но и она способна вызвать серьезные осложнения, которые могут сказаться на сердце. Сейчас появилось так много новых химиотерапевтических средств, что некоторые из них еще не вполне изучены, и врачи не всегда знают, какие осложнения они могут дать.

Я находился в кардиологическом отделении интенсивной терапии, когда меня вдруг вызвали в приемное отделение к пациентке, поступившей с диагнозом инфаркта миокарда. Пока бежал по коридорам, я представлял себе, что несчастная женщина там задыхается и корчится от боли, но на деле меня ждала совсем иная картина. Она спокойно, как ни в чем не бывало, сидела на стуле. Единственной ее жалобой было чувство усталости. Сильной, очень сильной усталости.

Я стал разбираться. У пациентки был диагностирован STEMI на основании повышенного уровня тропонинов, указывающего на процесс разрушения сердечной мышцы. Я взглянул на ее электрокардиограмму, но не нашел там однозначных признаков инфаркта. Однако я попросил врачей отделения неотложной помощи быстро сделать ей УЗИ сердца, и оно показало, что сердце пациентки бьется очень слабо и что фракция выброса у нее сильно снижена – это было очень странно, поскольку до недавних пор ее сердце работало абсолютно нормально.

Я был озадачен и решил задать женщине еще ряд вопросов. Она рассказала, что у нее не было никаких проблем со здоровьем до тех пор, пока однажды она не нащупала у себя на бедре какое-то уплотнение. Это уплотнение оказалось меланомой – агрессивной формой рака кожи, который уже дал метастазы по всему ее телу. Ей назначили новое химиотерапевтическое средство под названием «пембролизумаб». Когда химиотерапия только начиналась, у нее не было почти никаких симптомов. Ее сыновья рассказали нам, что она продолжала жить дома и даже занималась ремонтом, который незадолго до этого пострадал от пожара. Она была активной участницей сообщества прихожан местной церкви. Первый курс пембролизумаба она перенесла хорошо, и второй тоже. Более того, комплексное сканирование организма дало обнадеживающий результат: распространение метастазов пошло на убыль.