Дождь в наших сердцах - Кристи Грей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все спят. Мы бы тоже могли ещё полежать.
Я неосознанно заёрзала на его бёдрах, чувствуя, как по телу проходится дрожь от этих соприкосновений. Аарон лишь закрыл глаза, тоже почувствовав это, и слабо улыбнулся. А потом, осознав, что я творю, легла на него. Опустилась на его грудь и обвила своими руками его шею, мол, просто обнимаю.
— Ты хочешь отдохнуть? — спрашивает меня парень, и я пожимаю плечами, предоставляя ему выбор.
Мы оба понимаем, чего хотим, но никто не скажет этого вслух. И это не должно случиться так внезапно, необдуманно, в чужом доме, в чужой кровати. Всё должно быть более романтичным и уединённым.
— Да, — выдавливаю из себя и закрываю глаза, желая притупить это неопознанное чувство.
Руки Аарона всё ещё гладят мои бёдра, плавно перебираясь на спину. Он прижимает меня к себе и учащённо дышит в мою шею.
Господи, почему он такой сексуальный. И, господи, почему я хочу его.
Разум просит меня остановиться. Я не хочу здесь, я хочу всё по-другому. Но жар внутри меня, который распространился по всему телу — с ног до головы — заставляет меня хотеть его вот так.
Я вновь плавно качнула бёдрами. Аарон опять закрыл глаза — хоть я и не вижу этого, но чувствую по его рьяному вздоху. Не знаю, что делаю. Не осознаю, что творю. Это словно не я, а кто-то другой. Какая-то другая Лаура — тёмная, раскованная.
Не сильно сжимаю ткань его футболки, когда бёдра продолжают двигаться на нём в нужном им темпе. Мне стыдно, но я желаю этого, не могу уже остановиться.
— Перевернись, — процедил он, стиснув бёдра, останавливая их.
— Что? — смутилась я, совершенно не поняв, что он имел в виду.
— Перевернись на спину.
Словно в тумане я выполнила его просьбу, оставаясь всё ещё лежать на нём, чувствовать его.
Грубая мужская рука вынырнула из-под моих бёдер и переползла на мой живот, опуская ладонь всё ниже. Подол платья и так неприлично задрался, когда я переворачивалась, так что Аарону не стоило труда добраться до линии моих трусов.
— Лаура, — его шёпот эхом отдаётся во всём теле, обостряя дрожь и без того острое желание. — Скажи, чего ты хочешь.
Я возбуждалась сильнее с каждым его словом, с каждым касанием, чувствуя, как намокает бежевая ткань моих трусиков. Ноги сжимались непроизвольно, стараясь то ли убрать возбуждение, то ли продлить его.
А вот из меня словно выбили воздух, и язык не мог произнести того, чего хочется мне на самом деле.
— Если ты хочешь, чтобы я…
— Да, — не давая ему продолжить, ответила я, кивнув в придачу головой.
Робость.
Смущение.
Смятение.
Наша первая близость. Первое интимное касание. Первое уединение.
Должно быть, я дрожу от предвкушения и ещё потому, что никогда не трогала себя. Почти никогда в жизни. Однажды, лёжа в ванне, я хотела, но не могла найти ту точку, от которой подрагивало бы тело.
Аарон поцеловал меня в мочку уха и прошептал что-то, что я уже не смогла разобрать, потому что в ушах стоял звон.
Воздух в комнате стал таким горячим, что я уже начинала задыхаться, хотя ещё ничего не произошло.
Его рука погладила низ моего живота, после чего большой палец поддел резинку, а после и вся рука нырнула. Большая мужская ладонь всего накрыла мою киску, а я уже дышу, как будто пробежала пятидесятикилометровый марафон. Мои веки дрожали, руки и кончики пальцев.
— Ах, — непроизвольно с губ слетел тихий стон, когда холодный палец коснулся моего клитора. Я моментально раскрыла глаза и вцепилась в его свободную руку, что лежала на моём животе.
— Тише, родная, тише.
Аарону понадобилось всего несколько секунд, чтобы заставить меня закатить глаза. Разум уже был затуманен, что у меня, что у него. В мою задницу стал упираться ещё сильнее его член, который, кажется, мог бы порвать ткань его трусов и штанов.
Приятная дрожь от этих нежных прикосновений покалывала всё тело. Я чувствовала, как по моим ногам бегает разряд тока.
— Родная, хорошо? — спрашивает Аарон, пытаясь понять, нравится ли мне.
Да я в восторге!
— Очень, — сглотнув, вымолвила я.
Его пальцы ласкали мой набухший клитор уже более ускоренно. Губы на моей шее разыскивали место, от которого моё удовольствие удвоится. И, найдя, парень без остановки целовал меня. Я по-прежнему сжимала его руку, что было для него ориентиром — как скоро я приближусь к пику.
Я чувствовала, как в уголках глаз образовались слёзы. Ощущения были настолько приятными, что хотелось плакать.
Неизведанное покалывание внизу живота стало нарастать, и я догадывалась, что это значит. Зажмурив глаза, боясь встретиться с его лицом и покраснеть от взгляда, старалась сосредоточиться на этом чувстве, которое собиралось вот-вот вырваться из меня.
Пальцы стали надавливать и тереть клитор круговыми движениями всё быстрее и жёстче.
Аарон понял, что я больше не могу, когда сжала его руку. Он соединили наши пальцы, прижался губами к моему уху и шептал что-то испорченное, отчего я всё же покраснела.
— Кончай, Лаура, я хочу почувствовать, как ты дрожишь оттого, что я доставлял тебе удовольствие, — ритм стал бешенным, невыносимым, и я вскрикнула, когда достигла разрядки.
Ресницы всё же стали мокрыми от появившихся слёз. Мои живот и ноги сковало так сильно, что я даже на какое-то мгновение испугалась. Наконец-то, возбуждение получило освобождение и покинуло моё тело.
Мои пересохшие губы открылись, чтобы вобрать в себя воздух, которого, кажется, уже не было в комнате.
Рука Аарона гладила меня по голове, пока я всё ещё подрагивала на нём.
Сознание стало возвращаться ко мне очень скоро, и только тогда я смогла осмыслить, что только что произошло.
Закусив губу в смятении, я повернула голову на Аарона, который рассматривал меня. Пытался понять, как я себя чувствую, о чём думаю.
— Это, наверное, самое приятно утро, — нашла в себе силы пошутить, и Аарон улыбнулся вместе со мной. И добавил:
— Таких ранних радостей может быть гораздо больше.
Несмотря на то, что всего несколько минут назад он приносил мне удовольствие, я не перестаю смущаться от его слов. Никогда не перестану.
Казалось, что вместе со мной удовольствие получил и он. На его лице не было той гримасы, что была вчера, хотя его сестра уже, должно быть, далеко-далеко отсюда.
Я не решалась, боялась его задеть, но всё же ляпнула:
— Почему ты не поехал провожать Софи, а остался?
— Я не смог. Всё разнес бы там. Возможно даже убил бы отца.
Слышать подобное на полном серьёзе было не по себе.